Да, наверное, ей было бы проще, если бы я ее притопил…

Потом примчалась Дита. Узнав, что присмотренное ею тельце уже занято коллегой, моя бесовка не расстроилась, напротив, воодушевилась и почти по собственному почину отправилась смотреть, чем блондиночка занята. Я предполагал, что дома отсиживаться она не будет, и угадал. По словам Диты морозовская бесовка шарахается по городу, всматриваясь в людей. Оно и верно — кроме боярыни она единственная, кто видел ночных визитеров, причем дольше. К тому же она могла опознать нас не только по внешности, но и по каким-нибудь линиям души, я не знаю. Дита такого не умела, но это не означает, что не умела морозовская. Увидит нас на улице, проследит…

Какая-то мысль у меня зародилась…

— Дита, а ты знаешь, как изгнать бесовку из тела?

— Знаю, конечно.

Забрезжил и начал оформляться некий план…

— Как?

— Отцов-экзорцистов позвать, конечно.

План захрипел и сдох. А, хотя нет — только упал на бок. Где-то я недавно слышал о том, как изгоняют бесов… Только вот — где? От кого? Или читал?

Точно! Читал!

Я сорвался с места и бросился к сундуку — какого ляда тут нормальных шкафов нет?! — принялся рыться.

Где же она, где же… Ага!

«Повесть о бесноватой деве Соломонии»! Девушка, в которую вселились бесы и которых изгнали два святых отца. И процесс изгоняния… изгнания там был подробно описан. Конечно, изгонять бесов по этому эротическому триллеру — все равно, что удалять аппендицит по методике доктора Стрейнджа, но других пособий у меня нет. К тому же здешние писатели еще не научились выдумывать подробности из головы и если о ем-то писали — то со знанием дела. Саму историю Соломонии могли выдумать, а ритуал изгоняя… тьфу ты, изгнания — нет.

Так-так-так…

Ага… Угу… Понятно… Да ладно?! Кочергой?!

Ну, я не святой Прокоп, чтобы бесов кочергой изгонять, но сама суть методики понятна. Обездвижить и замучить.

Все понятно.

Посвистывая, я шагал по улице, стуча каблуками сапог по деревянной мостовой. Надо все ж таки проведать парнишку Александра, разузнать у него подробности исчезновения родни. Все ж таки погибельному старосте обещал.

Нет, я как бы обещал ему — «при случае», но все же идти к нему и выпрашивать помощи в проникновении в Дом лучше тогда, когда ты для него уже что-то сделал.

А помощь старосты мне определенно понадобится.

Правда, у меня уже зародился еще один план, но не будем складывать оба яйца в одну корзину… тьфу ты… Ну, вы поняли.

В любом случае, тем или другим способом а в Дом мне надо.

Поначалу я растерялся — Настя твердо уверила, что подземного прохода к помещению с Источником от Дома нет. Тогда, вроде бы, и поиски этого прохода теряют смысл. Но тут в наш разговор вмешалась специалистка по боярской жизни, сиречь — бывшая княжна Клавдия. И рассказала, что проход вполне может быть. Только до определенного момента он закрыт. И раскрывается этот проход при выполнении определенных условий, и выглядит это так, как будто земля сама собой расступается.

Правда, начало такого прохода обычно выглядит достаточно опознаваемо и Морозовы уж никак не могли его пропустить, но с другой стороны — чем дитины родственники не шутят, верно? Так что — нужно мне, нужно опять лезть в Дом, обыскивать подвалы, только в этот раз — в одиночку. В этот раз Венец мне без всякой надобности, как сказала Клава — такие проходы чаще всего зачаровывают на родную кровь. Так что, если такой проход есть — он откроется только для потомка Осетровских.

Для меня.

Александр был дома, но мне как-то не обрадовался.

— Понимаешь… — мялся он, — Я тут… это…

Он смущенно косился в сторону небольшой комнатки, в которой, сквозь приоткрытую дверь, я смог увидеть только овальное зеркало, и груду баночек и бутылочек перед ним.

— Нет, не понимаю, — с серьезной рожей съехидничал я.

— Я занят… Важным делом…

Ну, каким, интересно, важным делом можно быть занятым перед зеркалом? В девицу он там, что ли, наряжается? Вроде бы фембои тут еще не вошли в моду. Или все проще, и там, за дверью, прячется девушка, которую он тайком от собственных слуг и приказчиков привел домой? А тут я, хуже татарина.

Купеческими делами Александр как при живом — в смысле, еще не исчезнувшем — отце не занимался, так и сейчас не собирался этого делать. С одной стороны — и правильно, если ты в чем-то не разбираешься, то чем меньше ты будешь лезть со своими цэу, тем меньше вреда причинишь. С другой же — спихнув все дела на менеджеров, то есть, на приказчиков, рискуешь однажды проснуться без гроша в кармане. И что характерно — по бумагам все будет четко, концов не найдешь.

В общем, я не стал докучать, выбил из мальчишки обещание встретиться завтра, как штык — хотя никаких штыков на Руси еще не изобрели — и зашагал к дому.

Оп-па.

В толпе мелькнули белые одежды.

Морозовская бесовка. И вправду по городу бродит, в людей всматривается.

Одна.

Я отвел взгляд в сторону и двинулся по своим делам. Ну, то есть, так-то я к дому шел, но бесовке об этом знать необязательно. Пусть думает, что по делам.

Как я не передвигался, толкаясь с людьми, а мой противолодочный зигзаг — понятия не имею, что это такое, но звучит красиво — вывел меня аккурат к ней. Я бросил короткий взгляд на это прекрасное лицо — прекрасное, хотя и знаю, что за ним прячется бесовка — быстро отвел его, но краем глаза успел заметить, как блондинка насторожилась.

Вроде бы она затерялась в толпе, не обратив на меня внимания, но, когда я подошел к воротам нашего дома, за углом улицы мелькнул край белого сарафана.

Интересно… Это и вправду была морозовская бесовка? Или нет? Ошибся я, решив побродить по улицам или, опять-таки — нет?

Я обвел взглядом своих девчонок, напряженно на меня глядящих, и молча развел руками.

Увидим… Увидим…

Это что — дверь стукнула?

Я прошел через комнату, чувствуя, как сердце от нервного напряжения постукивает о ребра, как детеныш Чужого. Стук-стук… Стук-стук…

Сел за стол. Повернулся лицом к двери из сеней.

В дверях стояла бесовка.

Не в сарафане, конечно, сентябрь в МАнгазее — это не то время, когда можно рассекать в летней одежде. Но в белом. Белый меховой кафтан, с легкой голубой вышивкой и оторочкой из серебристого меха. Видимо, песец. То ли на мех пошел, то ли к нам пришел…

Бело-голубая шубка, белая меховая шапочка, золотистая коса, лежащая на плече. Прямо тебе не бесовка, пришелица из-за Грани, исчадие Ада, а самая настоящая Снегурочка к нам пришла.

Голубые глаза бесовки, искрясь довольной улыбкой, обвели моих девчонок, прижавшихся к стене в углах.

— И где твоя подружка? — весело и даже немножко дружелюбно спросила она.

Да, Насти здесь нет. А ты, значит, уже поняла, что я был в Доме с девушкой, а не с парнем… Плохо. Кто его знает, с кем ты этой информацией успела поделиться.

— Где. Твоя. Подружка?

А вот и ледяным холодком повеяло. И за алыми губками блеснули острые зубки-клычки. Таким легким намеком, мол, не станешь отвечать добром — я вырву ответ из твоей груди. Вместе с сердцем.

— Ты думал, я тебя не смогу…

С этими словами бесовка вышла на середину комнаты, прямо на лоскутные половички, которые мы там недавно расстелили.

И — началось.

Аглашка дернула веревку — и сверху на бесовку упала сетка. Прочная, да еще и сплетенная из крапивных волокон. Да, на Руси, оказывается, крапивные веревки не были чем-то необычным. Вот мы и купили моток, и за ночь сплели сетку.

Почему именно крапивные? Потому что именно крапиву не любят ведьмы, русалки и прочую нечисть. Крапивные веревки держат их надежнее, чем любые другие, святой Прокопий из книги про Соломонию не даст соврать.

Нет, может, бесовка их и смогла бы разорвать, только вместе с сеткой на нее высыпался мешок сушеного укропа. Лучше б, конечно, свежего, но где его найдешь. И так неплохо получилось — запах укропа рассеивает злые чары, так что он ослабил бесовку на какое-то время.