— Нет… Его сделал мой учитель…

— Вы… Вы мастер амулетов?

— Можно… Можно сказать и так…

— Вас за это заперли здесь? — опять высунулась Настя.

— За это… За то, что я умею делать амулеты… За то, что отказался их делать… За то, что не дал им то, что они хотели…

Жесть. Погодите…

— Как можно отказать боярину?

— Можно… — кашлянул-хехекнул старик Тувалкаин — кто это такой вообще?! — Можно…

— А что они хотели? — Настя опять вынырнула, как совушка из дупла.

— То, чего хотят все люди… Все, без исключения… Все…

— А…

— Власть…

— Власть?

— Да…

Старик не выглядел как тот, кто может дать кому-то власть, но кто его знает — может, это какое-то заковыристое иносказание?

— Вас освободить? — не знаю, как мы сможем протащить его мимо охраны Морозовых, я и насчет нас-то не уверен, наш план основан на наглости и надежде на удачу.

— Зачем…?

— А вы не хотите на свободу?! — Настя, конечно. Чего она постоянно за мной прячется?

— Хочу… Но я давно не верю… В бескорыстие…

Старик шевельнулся. Звякнули цепи.

— Вы предлагаете освободить меня… От плена одного боярского рода… Чтобы сделать пленником своего рода…

— Да нет, — пожал я плечами, — Просто освободить. Без всякого плена.

Тувалкаин внезапно оскалился, обнажив в жутковатой улыбке крупные желтые зубы, похожие на клыки:

— Ты хитер, мальчик… Ты хочешь, чтобы я восхитился твоим бескорыстием… Хочешь приручить меня… Чтобы я работал на тебя…

Ну, его сложно укорять за то, что он никому не верит, верно? А мне что делать? Оставить его здесь? Как-то некрасиво. Освободить? После его слов тоже какая-то фигня получается — типа, я освобождаю его для того, чтобы он воспылал ко мне благодарностью и добровольно сделал то, что его не заставили годы заключения. Теоретически, я бы на его месте подумал, что это — какой-то хитрый план Морозовых, типа того, что Рамси Болтон сделал с Теоном, поманить тенью свободы, а потом жестоко обмануть.

— Оставь меня здесь, мальчик… — Тувалкаин ссутулился и повернулся ко мне боком, — Оставь меня в моей темнице… С моими мыслями… С моими планами…

Господи, он тут еще и планы строит.

Старик неожиданно замер.

— Поздно… — прохрипел он, — Вы опоздали… Она идет сюда…

Мы с Настей переглянулись, а потом синхронно повернулись к двери.

Поздно. И вправду — поздно.

В дверь входила та самая белая блондинка, которую я видел с Морозовым-средним. И то, что она свободно прошла в секретную тюрьму на третьем уровне морозовских подвалов — говорило о том, что она очень, очень непростой человек.

Увидев нас, замерших у решетки, блондинка не колебалась ни секунды. Она прыгнула вперед, длинным скачком покрывая расстояние до меня с Настей.

Я только и успел, что выхватить из одного из кармашков своего жилета щепоть порошка и бросить в ее сторону.

Помните, я говорил, что чего только не взял с собой. В том числе, среди содержимого моих карманов была и одна сушеная трава.

Бывает, бежишь утром по росной траве, искрящейся бриллиантовым блеском под лучами ласкового рассветного солнышка, а в голове только одна мысль: «Если эти парни меня догонят — мне хана»… И тут между твоими ногами — почему-то всегда именно между ними — попадается эта колючая мерзость, которая радостно впивается в тебя своими колючками, так, что невольно подпрыгиваешь и чуть не попадаешься в руки тем, кто пыхтит у тебя за спиной.

Невысокий, колючий стебель, колючие листья, колючий фиолетовый цветок на макушке — все колючее, все.

Узнаете? Да, это та самая трава, что носит одно любопытное название, которому она полностью соответствует.

Чертополох.

Пугающий чертей.

Не знаю, как я догадался, скорее всего, мне подсказала нечеловеческая прыгучесть блондинки, но я бросил в нее не что-то другое, а именно траву, отпугивающую всякую нечисть.

Девица взревела утробным жутким басом и, извернувшись совсем уже неестественным образом, отскочила от чертополохового порошка.

И я понял, что мы влипли. Еще глубже.

Это не человек.

Это бесовка.

Только в человеческом теле.

К сожалению, человеческое тело ненамного снизило бесовские возможности, собственно, именно его нечеловеческая пластика и подсказала мне, что передо мной — не человек. Максимум — она не может уйти в невидимость или стать бесплотной. Что нисколько не успокаивает — судя по исказившемуся лицу, она от нас скрываться и прятаться не собирается…

Возможности тело не снизило. А вот воздействие чертополоха — снизило. Да еще как. Если для обычного беса чертополох — как нервно-паралитический газ, то для бесовки в теле человека — как молотый перец. Да, неприятно, да, жжется, но перетерпеть можно. Зато как разозлится тот, кому в лицо сыпанули молотого перца…

Бесовка разозлилась.

В фильмах-боевиках девушка смело бросается в бой против здоровенных амбалов и побивает их руками и ногами, в «драке в танце». Ну как же — нужно ж показать, что женщины ничем не уступают мужчинам. Бесовка же, которой никому ничего не надо было доказывать, в рукопашную и не пошла.

Она выбросила вперед руку и выкрикнула Слово.

Эть!

Нет, это не Слово. Это — звук. Звук, с которым меня впечатало в стену ударом какой-то воздушной подушки. Воздушное Слово, очевидно же.

Пока я сползал вниз, а в моей голове затихали колокола, Бесовка — имени-то ее я до сих пор не знаю — развернулась к Насте… А Настя уже заканчивала произносить Огненное Слово.

Я даже испугаться не успел, и представить последствия взрыва огромного огненного шара в большом, но все-таки замкнутом помещении — Настя!!! — как Бесовка спасла себявсех нас.

Просто бросив в мою природную ведьму какое-то мелкое Слово, просто-напросто сбив ей каст. И тут же заговорила свое Слово…

И качнулась, получив в ухо моим Воздушным Словом, слабым, дохлым, только и способным, что разве что дверь закрыть. Но и перебивающим Слово — тоже.

Права была в свое время Роулинг, заявившая, что волшебная палочка не пляшет против шотгана. Палочка выигрывает в целом, за счет своей универсальности, но там, где счет идет на секунды, произнести «Авада кедавра!» ты попросту не успеешь.

Бесовка взмахнула рукой в мою сторону… И получила в лицо горсть порошка от Насти. Не чертополоха, попросту запорошивший ей глаза и заставивший чихнуть, но тоже неплохо. По крайней мере, я не отправился снова в полет.

Эть!

Отправился.

Бесовка тоже оказалась шустрой и, бросив в Настю какой-то тряпкой и сбив ее внимание, она запечатала ее Молчаливым Словом. Ближайшее время моя ведьмочка может только раскрывать рот, не произнося ни слова. Ни слова и ни Слова. Обычно от такой напасти есть простенькие амулеты, поэтому Молчаливое Слово практически никем и не используется. Отчего амулеты частенько забывают надеть.

А тут оп-па — сюрприз!

Настя выведена из строя, и Бесовка разворачивается ко мне, медленно, кряхтением поднимающемуся с пола. Содержимое доброй половины кармашков жилета рассыпалось по полу.

— Мальчик, выпусти меня. Я могу помочь…

Чем, интересно, может помочь мне дряхлая развалина? Ну, если только ты и впрямь не Кощей Бессмертный, но тогда выпускать тебя и вовсе глупо…

Бесовка двинулась было ко мне, начиная произносить какое-то очередное Слово. Судя по довольному лицу — она не видела в нас серьезных противников.

Только развлечение.

А у меня, с собой ни пистолета с серебряными пулями, ни… Ничего. И ни одного Слова, которое могло бы выручить в данном случае. Мой арсенал заточен на выслеживание и расследование, а не на то, чтобы остановить разбушевавшуюся бесовку!

Эть!

Удар ногой в лицо, несильный, даже можно сказать — ленивый. Она не собирается нас убивать. И не собиралась. Бесовка хочет взять нас в плен, чтобы узнать, кто мы вообще такие и зачем сюда пробрались.