Я вспыхнула и вскочила. Кадди поднялась резко, как пружина. Мы не сводили друг с друга горящих глаз. Все за столом замерли, внимательно наблюдая. Симмиус тоже поднялся и смотрел на Кадди.

— Я не знаю, кто ты такая. И ты не знаешь моего отца. Его уважали все, кто был с ним знаком, — губы мои дрожали от негодования.

— Только не я, — по ее ярким губам поползла усмешка, — будьте вы прокляты, Нэлсы!

И она стрелой бросилась ко мне. Все произошло быстро — Риб-медведь загородил меня, а Симмиус перехватил Кадди. Она кричала и яростно вырывалась, пытаясь укусить Симмиуса.

— Да отпустите вы ее, — спокойно сказал зелено-синеглазый, — пусть подерутся. Все быстрее время пройдет. Ставлю на Кадди!

И он хлопнул по столу. Кто-то усмехнулся и поддержал его. Но брюнетка не слушала других.

Я десять лет провела в темнице! Как я мечтала выцарапать ему глаза! — бросала она в мою сторону. — Я, последняя из Продис.

Симмиус замер, затем резко повернул Кадди к себе лицом.

— Ты Кадделия Продис? — изумленно-недоверчиво произнес он.

И все разом замерли. Я тоже. Потому что Кадделию Продис казнили десять лет назад. За убийство королевы.

— Да, — ответила она.

— Ты же умерла, — не поверил кто-то за столом.

Брюнетка повернуло свое лицо и окинула нас взглядом:

— Я жива, как видишь. Только все эти десять лет не жила.

Она не успела больше ничего рассказать. За мозаичной стеной раздался легкий шум, и в казавшейся цельной стене вдруг распахнулись широкие двери. В зал устремился жрец Усдан с огромной свитой.

Усдан был жрецом уже очень давно. И лет ему было не меньше ста двадцати. Но его прямой стан, быстрые движения, блеск умных глаз не давали верить этому. Он был единственным в королевстве Крамтон, кого серость коснулась не как тусклый пепел, а как сияющее серебро. Его серебряные волосы были затянуты в узел, борода гладко расчесана, по длинным одеждам пробегали волны света при движении. Усдан был высок, на голову выше окружавшей его свиты. В руках его был жезл жреца Нежити.

Он остановился и обвел взглядом нас, сидящих за столом. Никто не пошевелился.

— Встать перед жрецом Усданом! — провозгласил чей-то голос из толпы свиты с чуть визгливой нотой.

Кто-то за столом переглянулся, кто-то растерянно поерзал, но никто не встал. Усдан едва ударил посохом в пол, как стулья под нами дрогнули и стали опускаться, словно проваливаясь. Стол тоже, со всеми своими яствами, поехал вниз. Мы повскакивали. Усдан гордо вскинул голову, прошел к возвышению и сел.

Свита была неразличимо-серая, в плащах с капюшоном, и вся состояла из мужчин разного возраста. Должно быть, здесь были и младшие жрецы и помощники Усдана, но сейчас все были одеты одинаково. Свита расползлась волной вдоль стен. Но не осталась стоять. Стена снова обманула — в ней были незаметно спрятаны откидные сиденья, стоило только надавить рукой. И как только Усдан сел на возвышении, свита после его разрешения опустилась на сиденья. Только один из серых чуть замедлился и, мне показалось, пристально взглянул на меня.

Мы стояли среди зала и чувствовали, как нас рассматривают со всех сторон. И если взгляды серой свиты словно ощупывали, то взгляд верховного жреца пронзал.

— Я, жрец Усдан, служитель Нежити, с которой король королевства Крамтон заключил союз навеки, пришел увидеть жертву. Только то, что полно жизни и цвета, примет моя повелительница. И я повелеваю вам танцевать передо мной.

Повисла гнетущая тишина. Никто не сдвинулся с места. Мы переглянулись с Симмиусом, Кадди насмешливо уставилась на верховного жреца. Никто не мог нас заставить. И никто не мог причинить нам никакого вреда — нас выбрала сама Нежить. И мы должны были быть доставлены к Серой стене в целости и сохранности. Принесены в страшную жертву ей, но не услаждать взоры младших жрецов своими танцами. Усдан был невозмутим.

— У вас есть выбор. В ком нет молодости и силы, пусть остается стоять. И он не будет принесен в жертву.

Мы снова переглянулись, и довольно растерянно. Я вспомнила родной дом. Дом, куда я могла бы вернуться, если буду признана непригодной.

— Слишком просто, — прошептал мне Симмиус.

Еще ни разу не случалось, чтобы получившего серый билет отпустили. Были случаи самоубийства, когда выбранные не выдерживали страха предстоящих мучений и убивали себя в Серой горе. Тогда жрецы брали новую жертву, и чаще всего среди родных погибшего.

Заиграла музыка. Музыка прекрасного бала звучала в Серой горе. Я не понимала, откуда она доносится, мне казалось, что со всех сторон. Усдан чуть двинул ладонью, и поднялось несколько серых младших жрецов. Звякнул металл, и они направились к нам. Теперь стало видно, что в руках у них короткие мечи. Мы стояли, не понимая, что происходит.

— Да пусть подавятся! — крикнул парень с сине-зелеными глазами. — Завидуй, старик!

Он подхватил первую попавшуюся девушку и закружил ее в танце. Другой парень сделал попытку составить пару с Кадди, но был грубо отшит. Кадди шагнула вперед, навстречу Усдану. Но ее опередил худой чернобровый парень.

— Ты сказал, что у нас есть выбор, великий жрец Усдан?

Старик кивнул, не сводя с него взгляда.

— Тогда я говорю, что не хочу быть принесенным в жертву. И потому не буду танцевать.

Усдан усмехнулся:

— Я сдержу слово. Ты не увидишь Нежити.

Дальше все произошло в одно мгновение. Один из младших жрецов прыгнул вперед и пронзил чернобрового. Тот упал на спину, глядя замершими удивленными глазами в потолок. В груди его торчал меч, а под телом растекалась кровь. Танцующая пара едва не натолкнулась на него и остановилась. Несколько девушек закричали. Кадди молчала и не сводила глаз с убитого. Я тоже молчала, словно окаменела. Симмиус сильнее сжал мою руку и приобнял меня.

Усдан равнодушно двинул рукой, неподвижное тело окружили младшие жрецы, подняли и вынесли из Большого зала. Другие бросились к пятну крови и стали вытирать. Верховный жрец не следил за этим. Он говорил.

— Кто у него есть? — громко спросил Усдан у младших жрецов, и узнав о сестре, приказал. — Приведите ее. Скажите, что ее брат убил себя.

Он с силой стукнул жезлом по полу.

— Танцуйте или умрите!

Пары одна за одной начинали кружиться по залу.

— Ты! — вспыхнула Кадди, шагнула вперед и ткнула пальцем в сторону верховного жреца. — Жалкое отродье призывателей мертвых. Нежить узнает об этом и растерзает тебя.

Усдан захохотал. Тяжелый, натужный смех.

— Жаль, ты хороша, — равнодушно сказал он и двинул рукой.

Звякнул меч, и к Кадди шагнул младший жрец. В то же мгновение Симмиус вручил мою руку неуклюже топтавшему рядом Рибу и шепнул ему:

— Танцуй с Алисией.

Сам он молнией метнулся к Кадди, подхватил ее и закружил в танце, на секунду опередив младшего жреца. Он что-то шепнул ей, и брюнетка подчинилась. Пожалуй, Симмиус был прав, и вряд ли Кадди послушалась бы кого-то другого. Но мне почему-то стало одиноко.

Пары кружились в красивом танце под красивую музыку. В зале, где еще не высохла кровь убитого. В Серой горе, где царила ложь. Никто не хотел, чтобы его убили, а вместо него забрали родных. И чтобы у оставшихся навсегда осталась память о нем, как о трусе. Риб был неуклюж, но я все равно выбрала бы его из всех других, кроме Симмиуса. Мы кружились в танце, а младшие жрецы сидели, пожирали нас жадными глазами и о чем-то перешептывались. Только глаза Усдана были равнодушны.

Прошло не меньше часа, прежде чем Усдан стукнул жезлом по полу. Музыка смолкла, танец замер. Верховный жрец смотрел мимо нас и молчал. Поднялся один из серых помощников в капюшоне и засеменил к Усдану. Что-то подобострастно сказал ему и, нелепо согнувшись, выслушал короткий ответ. После чего попятился от возвышения, развернулся и провозгласил:

— Великая Нежить усладила свой взор! Пришла пора усладить ее слух! Играйте и пойте!

Распахнулись узкие боковые двери, и несколько младших жрецов в серых плащах внесли музыкальные инструменты. Все мы опешили. Зачем это Нежити, которую интересует лишь наше тело? Но угрозы снова подействовали, и вскоре по Большой зале разнеслась дрожащая музыка — заиграла девушка с каштановыми волосами, которую вызвали первой. Ее пальцы нервно перебирали струны, и мелодия выходила неровной. Она попыталась петь, но голос ее сорвался уже на второй строчке.