Теперь я видела, что браслеты есть у каждой из служанок. И у всех не хватает половины мизинца на левой руке. Я спросила об этом, и женщина побледнела даже сквозь серость. Но ответила — наверное, потому, что мне уже никогда и никому не рассказать об этом

Их забрала Нежить, — прошептала она.

Я так и не поняла, зачем Нежити пальцы серых служанок. Женщина же больше не произнесла ни слова.

Я не заметила, как принесли верхнее платье. Повернулась и не смогла сдержать удивленного возгласа. Изумрудно-зеленое, с яркими вставками сверкающих камней.

— Красивое, — произнесла серая женщина, но так, словно это было не платье, достойное королевы, а табуретка в забегаловке.

Отец мечтал о таком для меня. Но и он, верный воин короля, не смог достать настолько ярких тканей. Кончено, мои одежды не были тускло-серыми, однако цвета их были приглушенными.

Я на мгновение представила, как Нежить идет по королевству в моем теле, юном и разнаряженном. А люди отворачиваются, прячутся, рыдают, потому что то, что творит мое тело, мерзко и страшно. Я содрогнулась и надела платье. Серые женщины расправили складки и затянули шнурки на одежде.

Меня усадили и принялись расчесывать волосы. Легкий апельсиновый аромат все еще оставался на них, а сами волосы стали еще более шелковистыми и блестящими. Их оставили распущенными, только взяли две широких пряди справа и слева от лица и закололи их на затылке небольшой изумрудной заколкой. Одна из женщин в это время обула меня в легкую, почти неощутимую обувь.

Они не плакали, эти женщины. Они не смотрели на меня сочувственно. И они почти не говорили, ни со мной, ни между собой. Казалось, они одевают куклу и не чувствуют ничего. Хотя даже куклу жаль отдавать на растерзание.

Потом снова был длинный коридор и серая мощная дверь в конце его. Дверь распахнулась. Я ожидала увидеть унылую пещеру. Неожиданно ослепительный свет ударил в глаза, и все заиграло красками. Передо мной открылся огромный зал с возвышением в виде трона у дальней стены. Сами стены были искусно выложены полудрагоценными камнями, пол застелен дорогими коврами, а в центре зала стоял роскошно накрытый стол. За столом сидело девять нарядных молодых людей — шесть юношей и три девушки. Все они, как один, повернули головы в мою сторону, едва я вошла. Все бледные и с печатью обреченности на лицах. На фоне роскошного зала это было еще более заметно. Только один из присутствующих храбрился и невозмутимо пробовал блюда.

Я растерялась и остановилась. Женщины в сером не подгоняли меня, и на их безучастных лицах впервые появился оттенок эмоции. И это был страх. Хотя ничего угрожающего в роскошном зале не было. Здесь не было даже жрецов.

Из-за стола поднялся светлоглазый парень и направился ко мне. У него были необыкновенного цвета волосы, я таких никогда прежде не видела. Они были словно жаркий огонь, присыпанный пеплом. И пепел приглушил, но не угасил буйство волнистых волос. В его серо-зеленых глазах не было обреченности, в них была твердость. Он почти приблизился ко мне, когда за моей спиной — из коридора — неожиданно раздался дерзкий голос:

— Отвали, серая нечисть!

И в меня чуть не влетела невысокая, хрупкая, очень красивая и сильно разозленная девушка. Я отпрянула, и рыже-пепельный поймал девушку в свои объятия. Но влетела она не одна — рука девушки вцепилась в серую ткань одной из женщин, и та невольно шагнула в залу. И сразу раздался общий испуганный вздох всех женщин в сером. Шагнувшая в залу обреченно опустила голову и вышла. Двери захлопнулись.

Рыже-пепельный взял девушку за плечи и отодвинул от себя.

— Зачем ты это сделала?

Та подняла на него лицо и посмотрела с вызовом. У нее было очень белое лицо, черные блестящие волосы, темные глаза и яркие губы. Она недобро улыбнулась.

— А что я сделала?

— Ты ведь знаешь, что прислужницам запрещено заходить в Большой зал под страхом смерти.

— Вот как, — изогнула брюнетка брови, хоть и не удивленно, — ну что ж, одной серой нечистью меньше.

Она оттолкнула парня, поправила свое алое платье, гордо вскинула голову и направилась к столу. Рыже-пепельный посмотрел на меня.

— Я Симмиус, — представился он.

— Алисия, — растерянно ответила я, все еще глядя вслед брюнетке.

Потом с трудом сосредоточила взгляд на Симмиусе.

— Это правда, что прислужнице грозит смерть? — спросила я.

Не знаю, почему меня это заботило. После гибели отца и накануне моей гибели. Но может быть именно поэтому я и не хотела больше смертей. Симмиус кивнул. Он повел меня к столу и объяснил некоторые правила. Оказывается, их настойчиво знакомили с правилами эти два дня. И только меня не было. И яростной брюнетки.

Брюнетка уже заняла свободное место рядом с Симмиусом, и мне пришлось сесть напротив. Это немного огорчило меня, ведь он был здесь единственным, кого я теперь знала. Удивительно, что я еще способна была огорчаться.

Я впервые видела столько ярких людей, собравшихся в одном месте. Пожалуй, только у Симмиуса волосы и глаза были припорошены серостью. У девушки справа были волнистые каштановые волосы, а у парня слева — мягкие сине-зеленые глаза. Мой отец говорил, что это цвет морской волны. Но я никогда не видела море. Да и отец не видел. Просто знал. Это был тот самый парень, который храбрился.

Все мы были одеты в красивую и богатую одежду. И даже еда перед нами была красивой и неожиданно ароматной. И, наверное, очень вкусной, только ее почти никто не ел.

— А я согласен с Кадди, — проговорил парень с морскими глазами, чем и вывел меня из задумчивости.

Начало разговора я пропустила. Он разговаривал с Симмиусом.

— Если должны умереть мы, то пусть умрет и она, — закончил парень.

Я поняла, что они говорили о той женщине в серой одежде. Шагнувшую сюда ждала смерть, и это было непреложно.

— Она не виновата, — сказал Симмиус.

— Виновата, — настаивал оппонент, — тот, кто прислуживает злу, и сам зло.

— Ты ведь знаешь, что они здесь на положении рабынь, — напомнил Симмиус.

Брюнетка резко повернула голову и посмотрела на него:

— К чему эти разговоры? Мы должны думать о себе, а не о ней!

— А что тут думать, — робко донеслось с другого края стола.

Говорил совсем юный паренек, ему вряд ли исполнилось даже шестнадцать. Волосы у него были как шерсть медведя — густые и коричневые. Я однажды видела медведя, когда пошла на охоту с нашим старым слугой Диплом. Да и сам паренек был похож на крупного и неуклюжего медвежонка. Кадди даже не удостоила его ответом. Тогда он продолжил:

— Мы же не можем дать отпор Нежити.

Все поежились от произнесенного вслух страшного слова. Брюнетка метнула гневный взгляд на парнишку-медвежонка:

— Дурак! Разве можно говорить такое вслух здесь! У каждой стены десятки ушей и глаз.

Должно быть, эта простая истина не приходила в голову почти никому из собравшихся. Потому что все завертелись, вглядываясь в стены. Медвежонок покраснел и опустил голову. Похоже, никто до этого не называл его дураком.

— Попала в точку, Кадди, — усмехнулся парень с морскими глазами, — но мы это поняли за два дня, а ты сразу.

Я взяла свой стул, поставила его рядом с медвежонком и села.

— Привет. Меня зовут Алисия, — сказала я и протянула руку.

Парнишка нерешительно посмотрел на меня и осторожно протянул свою ладонь. Ладонь у него оказалась очень крупная и, должно быть, сильная. Он пожал мою едва-едва. Его звали Риб. Я принялась описывать свой дом на Болотах. Риб сдержанно удивился, что там можно жить. Но когда я стала рассказывать про медведя, которого мы там встретили, рот парнишки округлился, и он слушал во все уши. Обычно на Болотах не бывает медведей, и как тот туда забрел, осталось непонятным. В королевстве вообще их осталось очень мало. Я не сразу заметила, как напряженно смотрит на меня Кадди.

— Так ты с Болот? — донеслось через весь стол.

— Да, Кадди, — ответила я брюнетке.

— Мерзавец Нэтт Нэлс твой отец? — сдавленно сказала она, впечатывая каждое слово.