— Жива она, — ответила няня. — Только дам тебе совет: держись от нее подальше!

Перечить я не стала. Но и соглашаться не спешила. Как же осталось в тайне то, что Усдан отпустил их горы серую служанку?

А няня наклонилась и погладил мои золотые волосы. Ее лицо, омраченное неприятными воспоминаниями о родных Гнеда, озарила улыбка. Няня думала о моей маме. И больше я не решилась говорить о неприятном — остальную часть дня мы вспоминали моих родителей. Грусть, боль и радость смешались для меня в этой беседе.

Кое-что я знала, но о многом услышала впервые. Моей маме было четырнадцать, когда мой отец впервые увидел ее. Она, как это часто бывало, отправилась в Зеленый лес.

— Твой отец поймал ее, когда она свалилась с дерева, — улыбнулась няня.

Должно быть, мама собирала какие-то редкие наросты на стволе дерева.

Юноша бережно поставил ее на землю. Они взглянули друг другу в глаза и полюбили навсегда. И с тех пор виделись только в Зеленом лесу.

Приемные родители собирались выдать дочь замуж, как только ей исполниться шестнадцать. За одного из самых знатных представителей королевства Крамтон — Гельвинга Продиса.

— Это же отец Кадди? — ахнула я, невольно оглядываясь на окно и ища глазами брюнетку.

— Точно так, — прищурилась старушка, — тогда он еще не был женат. И был готов взять за себя приемную дочь владельцев Мидса, пусть и с весьма сомнительным происхождением, но с несомненно богатейшим приданым. А твой отец был всего лишь сыном корабельного воина. Но я-то видела, как на него смотрит твоя мама.

Когда девушке исполнилось шестнадцать, Гельвинг Продис приехал поторопить со свадьбой. В ту же ночь няня помогла моей маме сбежать из Мидса и выйти замуж за любимого.

Гельвинг Продис рвал и метал. Несмотря на то, что его невеста уже стала женой другого человека, он попытался выкрасть ее, подкараулив в Зеленом лесу. Когда это не удалось, он отправил одного из своих слуг убить моего отца. Слугу поймали. Гельвинг Продис долго не мог успокоиться, а затем поспешно женился на овдовевшей молодой женщине. Он получил неплохое поместье и капитал вдовы, но довольно быстро промотал его, устраивая балы, проигрывая в азартные игры и вкладываясь в дела, которые прогорали. Потом родилась Кадди.

Подходило время ужина, и слуги доложили, что гостьи — Кадделии Продис — нигде нет, а ее вороная лошадь мирно пасется возле пруда.

— Я бы не доверяла ей, — сказала старушка.

Но я доверяла и отправилась искать сама. Уже почти прошла мимо водонапорной башни, когда услышала голос брюнетки:

— Алисия, я здесь!

В башню вела одна-единственная дверь, и она была распахнута. Я зашла внутрь. Это была высокая башня, давно заброшенная — водонапорной ее называли по привычке. Внутри было темно и затхло, вверх вела винтовая лестница. Внизу Кадди не оказалось, и я стала подниматься. Ступеньки под моими ногами скрипнули, перила немного закачались.

— Кадди, — снова позвала я, когда поднялась до первого узкого окошка, которое находилось довольно высоко.

— Алисия, я здесь, — с ноткой досады отозвался голос брюнетки.

К моему удивлению, доносился он откуда-то снизу. Я развернулась — и испуганно схватилась за перила, потому что лестница закачалась сильнее. А в стене башни вдруг что-то зашуршало, и из темного угла показалась Кадди. Она быстро пробежала все взглядом и посмотрела наверх.

— Зачем ты туда забралась? — удивленно спросила она.

В этот миг издалека донесся голос слуг — нас искали. Кадди прислушалась, бросила взгляд на дверь, потом на лестницу и скомандовала:

— Не двигайся!

И она выскочила из башни. А я сделала шаг вниз, и тут же пожалела об этом — ступенька скрипнула и провалилась под моей ногой. Падая, я успела схватиться за перила, они закачались и с трудом удержали меня. Еще немного, и я полетела бы вниз.

Кадди вернулась быстро и не одна: вместе с ней прибежали слуги с лестницами. Мне помогли спуститься, и все закончилось хорошо. Но мамина няня, пока служанки старались привести мой внешний вид в порядок, укоризненно покачала головой и сказала:

— Я так и думала. Все Продис ненавидят твою семью. И тебя.

— Няня, Кадди спасла меня! — возразила я.

Старушка покачала головой:

— Просто слуги были уже рядом, и могли найти вас в любую минуту. Она ведь не хочет снова в заключение?

Я не стала спорить. Но после ужина согласилась вернуться вместе с Кадди в башню. Там, в самом темном углу, она показала мне осыпавшиеся кирпичи.

— Тайный ход, — оповестила меня брюнетка, — и кто-то им воспользовался.

Кадди нашла тайный ход в моем поместье, о котором я даже не подозревала. Пришлось снова позвать слуг. Выяснилось, что никто из них не снимал замок с двери башни. Более того, когда нашли замок, оказалось, что он сорван без ключа. Кадди была права — кто-то побывал здесь. И самое неприятное, что тайный ход, как оказалось, вел в поместье. Слуги принялись все осматривать, а мы с Кадди предпочли не оставаться на ночь и уехать. Старушка-няня, на прощание держа мои руки в своих руках, совсем расчувствовалась:

— Милая моя, — сказала она, — у поместья Мидс много тайн. Будь осторожна.

Я возвращалась во дворец, словно домой. При виде его башен сердце мое затрепетало. Но я знала, что это не потому, что дворец величествен и красив. Просто там мог быть Симмиус. И я видела, что и в глазах Кадди появился блеск. Но Симмиус во дворце не оказалось.

К бабушке Гнеда мы с Кадди отправились на следующее утро. На этот раз с нами поехал Мирнин. Путь наш лежал к Белой вершине. Там жили землепашцы, скотоводы и немного ремесленников. Мы проезжали через луга, на которых паслись лошади и коровы. Трава была сочной и высокой, хоть и покрылась серостью. На плодородных землях работали люди, стараясь повернуться спиной к Серой стене — никто не хотел целый день видеть ее перед глазами. А здесь ее не закрывал ни Зеленый лес, ни Серая гора. Только Беля вершина возвышалась в стороне, в остальном луга и плодородные земли упирались прямо в стену.

Невдалеке от Белой вершины поблескивало Зеркальное озеро.

Давным — давно, задолго до заключения союза с Нежитью, его называли Хрустальным. Потому что оно было невероятно прозрачным, а родники его нежно звенели. Родники находились на дне озера, но струи их были такими мощными, что фонтанами вылетали наружу. В озере было так много рыбы, что хватало всему королевству. Говорили даже, что родники бьют из подводной реки и именно оттуда вылетает рыба — в Хрустальном озере водились маленькие золотистые рыбки, которые любили резвиться в фонтанах, вылетая вместе со струями.

Но оно давно потеряло свою прозрачность. Поверхность стала гладкой, словно на озеро уложили зеркало. И плотной, как густой кисель. И чаще всего, особенно при детях, употреблялось второе название озера — Вязкое.

Говорили, что таким оно стало после того, как король во время Великой войны проклял всех странных существ, населявших Крамтон. И жители подземной реки больше не могли выходить в наш мир. Но поговаривали, что они все же выходят — изменившиеся и страшные. Много слухов бродило про это озеро. Его старались обходить стороной. Хотя ходило поверье, что озеро может показать прошлое.

Но к озеру ехать мы и не собирались — свернули на улицу ремесленников, проехали лавку корзинщика — вся он была увешена не только корзинами, но и плетеными замысловатыми фигурками, и направились дальше. Дом бабушки Гнеда стоял на отшибе и выглядел, как кривой гриб. Крыша и забор его покосились, окна подернулись то ли серостью, то ли пылью. Дверь была распахнута, а на крыльце сидела старая серая женщина и курила рубку. На ней была цветастая и местами блестящая одежда из дорогих тканей, но изношенная и грязная. Если бы я даже не знала, что это бабушка Гнеда, я смогла бы догадаться — ее лицо было таким же треугольным, с острющим подбородком. Она впилась в меня своими широко расставленными глазами и усмехнулась:

— Явилась!

Мы спешились, подошли и поздоровались. Она не ответила, продолжая ощупывать меня взглядом.