Мы зашли в тронный зал в том виде, в каком приехали с Топких болот. Одежда, в которую одела нас Мирра, была добротная, но слишком простая для дворца.

Тронный зал был великолепен. Его потолок и стены были украшены резьбой, и казалось, это живые гроздья винограда свисают с них. Некоторые из гроздьев ярко светились — я так и не поняла, как в них запрятали светильники — и весь зал был ярко освещен. Зал был полон людей, но молчалив в ожидании короля. И когда король вошел, все склонились перед ним. В свите короля были Кадди и Симмиус. Они шли рядом. Кадди блистала. В синем платье, с усыпанными камнями волосами, она ярко выделялась среди всех.

Симмиус был свеж и здоров. И это больше всего обрадовало меня. В волосах его стал ярче пробиваться огонь, а зеленый плащ подчеркивал ясность глаз. Его взгляд блуждал по лицам людей, собравшихся в тронном зале. И мне хотелось выкрикнуть его имя или броситься к нему через весь зал. «Симмиус!» — мысленно прокричала я. И вдруг взгляд его метнулся ко мне, словно Симмиус услышал. Улыбка такой радости осветила его лицо, что я просияла. Мы были так далеко друг от друга, но мне казалось, мы совсем рядом и сердца наши сейчас прикасаются друг к другу.

Когда король занял трон и произнес первую речь, ввели Усдана. Высокий, гордый, весь серебристый, он шел, не сводя прямого взгляда с короля. И также гордо выслушал все, что сказал король. А король сказал следующее.

Все это время Нежить не требовала новых жертв. Это подтвердили свитки, добытые в зале Усдана. Союз оставался тот же — Нежить выбирала себе тело раз в сто лет. Верховный жрец и его помощники самовольно нарушили союз. Они составляли списки людей королевства, как обычно, и бросали их в Серую стену на виду у всех. Но Нежить не отвечала. Дальше все делали сами жрецы.

Расположенный на Серой горе механизм запускал в воздух одиннадцать серых билетов — на них были имена тех, кого выбрали сами жрецы. Все происходило так, что людям казалось, будто билеты вылетают из стены. Именно на этот механизм и натолкнулся Риб, когда свернул не туда в проходе из зала Усдана.

Из приготовленных жертв жрецы выбирали себе наложниц и рабов — в самой глубине горы были обнаружены подвалы с колесами, поднимавшими воду в Серую гору. Крутили тяжеленные колеса рабы.

Оставшихся жертв вталкивали в Серую стену или убивали. Но всегда среди выбранных жертв был один из людей верховного жреца. Его готовили заранее. Три дня он мог ходить по королевству Крамтон, безнаказанно творя, что захочет. А затем жить в почете и богатстве в глубине Серой горы.

Усдан слушал спокойно и только усмехнулся на речь короля. Но когда в зал втолкнули морскоглазого, взгляд верховного жреца странно вспыхнул. Растерянный парень с сине-зелеными глазами под угрозами пыток рассказал все, что знал.

— Его укусила риппи, когда он три дня бесчинствовал в королевстве, — сказал король, и стража показала следы укусов на руке морскоглазого.

Едва стало известно об аресте верховного жреца, стража Усдана убила всех, кто когда-то сыграл роль того, в кого подселилась Нежить. Парень с сине-зелеными глазами остался жив только потому, что попал в ловушку перед залом Усдана.

— Был еще один, — и здесь впервые голос короля чуть дрогнул. — Его нашли уже мертвым. Но след от удара ножом остался в его ноге. Это он убил королеву.

Лицо Кадди вспыхнуло, и она рванулась вперед. Я видела, как Симмиус удержал ее и сжал ей руку. Кадди, которая столько лет провела в заключении, была невиновна. Она смогла проткнуть ногу подосланному жрецами убийце, но не смогла защитить королеву. Королеву убил он, вытащив нож из ноги.

— Теперь я понимаю, почему Нэтт Нэлс столько лет скрывал Кадделию Продис. Ты боялся правды, Усдан.

Так мой отец хотел защитить Кадди! Тяжесть упала с моего сердца, хотя я всегда знала, что мой отец добр и благороден. Но теперь, когда об этом знали и другие, я возликовала за отца. И остро почувствовала, как мне его не хватает. Отец подозревал жрецов, но доказательств у него не было. Тогда люди короля только проникали в Серую гору, и ничего нельзя было предъявить. Преследование невиновного верховного жреца Нежити могло дорого обойтись королевству. И мой отец решил спрятать Кадди так, чтобы для всех других она умерла.

Все мысли мои были об отце, и я почти не слушала речь короля. Хотя он говорил о списках верховного жреца. В них нашли запись о том, что жрецы не могут говорить от имени Нежити. В случает нарушения Нежить заберет их самих, а не юношей и девушек королевства. А это означало, что целых сто лет теперь в королевстве Крамотон не будет серых билетов. Нежить придет — но в теле выбранного жреца.

Верховный жрец больше не смотрел на короля. Голова его была опущена, хотя вся его фигура оставалась гордой. Он опирался на свой посох и, казалось, глубоко задумался.

Когда Усдан заговорил, голос его мощно раскатился по тронному залу.

— Я часто поднимался на вершину Серой горы. И там нередко встречал одного из двух жителей этой вершины: гордого орла или скользкую мышь. Вместе они никогда не показывались мне на глаза, по всей видимости, не перенося друг друга. Я знал причину этой вражды — грызун разорил гнездо птицы. Но стоило орлу показаться у вершины, мышь проскальзывала в одну из своих бесчисленных норок, уходя от справедливой мести. Так продолжалось долго. Но всему приходит конец. И однажды орел вернулся смертельно раненым. Он упал и не двигался. И мышь, торжествуя, поползла к поверженному. Но из последних сил птица вскинула гордую голову и размозжила голову грызуну.

Верховный жрец замолчал. Люди ждали и переглядывались. Король не торопил Усдана.

— Ты больше никогда не поднимешься на вершину Серой горы, Усдан, — ответил король.

Верховный жрец усмехнулся:

— Я жалею только об одном. Что мои люди не успели добраться до тебя. Но помни о поверженном орле, король.

— Я помню о твоей злобе, Усдан. Ты не орел.

В глазах верховного жреца вспыхнул злой огонь. Он посмотрел на короля.

— Ты разорил мое гнездо, — сказал он. — Знаешь ли ты причину всего происходящего? Знаешь ли ты корни, из которых все это произросло?

— На мне нет вины, — ответил король. — Расскажи свою историю, Усдан. Для этого ты здесь.

— Мне много лет. Но так было не всегда. Я тоже был юным, свежим и горячо влюбленным. Все сердце мое занимала моя молодая жена, которую я встретил у реки и полюбил раз и навсегда. Она родила мне дочь, красивую, как она сама. Но твой дед увидел мою жену и возжелал ее. Он знал, что верховный жрец не может иметь семью. Но верховным жрецом тогда был мой отец, и Нежить давала ему крепость и силу. Он прожил бы многие годы, если бы внезапно он не сорвался с вершины Серой горы. Я знаю, что его заставили. Отец умер, и верховным жрецом стал я. Так повелел король, хотя знал, что мой отец готовил к этому младшего сына. Оставив жену и дочь, я должен был всецело посвятить себя Нежити. И все же моя жена оставалась мне верна. Она хотела жить поблизости от меня и растить дочь. Но однажды, когда она стирала у реки, а малютку-дочь покачивала водяная колыбель, напали люди короля и похитили мою жену. Она кричала и молила спасти ребенка. Никто не слушал ее. А в то время, как мою жену принесли во дворец и бросили к ногам короля, водяная колыбелька перевернулась и малютка утонула. Король послал слуг к реке, да, но было уже поздно. И что же он сделал? Сжалился над молодой женщиной, потерявшей своего ребенка? Нет! Он сделал ее своей наложницей. Она прожила меньше месяца и умерла.

В тронном зале повила тишина. Король молчал.

— Ты ведь знал об этом, король, — сказал Усдан.

— Я знал, — ответил король. — И я — не мой дед.

— Разумеется, — согласился верховный жрец, — но и ты любишь брать то, что не твое. Только стерев твой род под корень, можно было спасти наше королевство.

— Спасти? — темные глаза короля сверкнули. — Эти убийства ты называешь спасением?

— Триста лет назад твои предки заключили союз с Нежитью. Они готовы были пожертвовать несколькими юношами и девушками, чтобы спасти все королевство. Но только не собой. Вторым пунктом идет тот, что король неприкосновенен. Справедливо ли это?