Пришлось выбраться и отправиться на поиски подходящей одежды. Но прежде всего нужно было спрятать волосы. Я туго заплела их в косу, собираясь отрезать как можно короче. Но ни одного ножа не оказалось в комнатах. Все, что мне удалось отыскать — это крошечные ножницы. Не было и серых тканей. Все, что Гнед собрал здесь, было ярким и броским. Платья и платки пестрели разными цветами и переливались блестками. Даже обувь сияла.

И в довершение ко всему вернулся Гнед. Едва я услышала поворот ключа в замке, как бросилась к кровати и притворилась спящей. Меня пробрала дрожь, когда он откинул полог, взглянул на меня и причмокнул.

— Очень хорошо, — пробормотал он.

Гнед некоторое время смотрел на меня. Затем тщательно задернул полог и выскользнул в серую комнату. Все затихло.

Я встала, осторожно подкралась к серой комнате и заглянула в нее. Гнеда нигде не было. И не было долго. Я не сводила глаз с пола и потолка, готовая поймать малейшее движение. Движение пришло из стены — чуть шевельнулось блестящее блюдо. И я тут же вернулась в кровать.

Немного спустя Гнед снова подошел ко мне, откинул полог и несколько минут смотрел. Затем стал раздеваться. Он скидывал свое серое унылое тряпье, а я изо всех сил сжимала крошечные ножницы. Но Гнед тут же накинул на себя серебристые одежды, принесенные с собой.

— Алисия, — позвал он.

Я не шелохнулось. Гнед отдернул полог и толкнул меня:

— Алисия!

Я вздрогнула, открыла глаза и испуганно натянула одеяло под самый подбородок.

— Не сейчас, Алисия, не сейчас, — прищурился Гнед от удовольствия, — я должен сопровождать верховного жреца во дворец.

Я даже приподнялась от неожиданности, а на щеках моих вспыхнул радостный румянец. Гнед истолковал это по-своему.

— Большая честь, да, — гордо провозгласил он, — что Усдан взял меня. О тебе я позаботился, не переживай. Еда, вода и все необходимое у тебя есть. Горячего пока не будет, но ты потерпишь.

Гнед сделал еще несколько наставлений и, наконец, ушел. И я выдохнула. А когда вскочила с кровати, то поняла, что он успел еще кое-что сделать для меня, сам того не подозревая. На полу валялась его унылая серая одежда. Я разорвала ее на куски и замотала волосы. Плащ я накинула сверху и поглубже надвинула капюшон. Вошла в серую комнату и первым делом отправилась в очагу. Измазавшись в саже, я подошла к серебристому блюду и отодвинула его. Оно прикрывало квадратный проем в стене. Он оказался довольно широкий — казалось, в него можно было протолкнуть не только поднос, но и маленький столик. Я осмотрела проем, наполовину забравшись внутрь. Он напоминал очаг, только один дымоход уходил вверх, а другой вниз. И в них были укреплены веревки.

Я намеревалась ухватиться за веревки и попробовать спуститься в этот дымоход.

Оставалось решить, в каком направлении двигаться. И я выбрала путь наверх.

Я упорно ползла наверх и вдруг стукнулась головой. Дальше был тупик. Только каменный потолок и крюк с закрепленной на нем веревкой. Веревкой, на которой я сейчас растерянно болталась. Столько ползти, чтобы приползти в тупик. Я уже хотела спускаться, как едва слышный голос донесся до меня. Это был голос Гнеда. В первое мгновение я похолодела, решив, что он неожиданно вернулся и рыскает по комнатам в поисках меня. Но голос доносился не из комнаты. Он шел из стены дымохода, возле которой я сейчас болталась. И, ориентируясь на голос, я нашла в стене дымохода крошечное отверстие и приникла к нему.

Это, без сомнения, был зал верховного жреца. Я всегда представляла его себе роскошным, как тронный зал во дворце. Но сейчас я видела хоть и большую, но совершенно аскетическую комнату. Небольшая кровать, скромный стол, прогнутый стул. Только шкаф, доверху забитый книгами, и вместительное кресло бросались в глаза. Усдан был здесь. Он сидел в кресле, а рядом стояло несколько облаченных в серебристые одежды помощников. Среди них был Гнед.

Мой повелитель, приглашение во дворец — это великая честь, — извивался он перед верховным жрецом, — судьба вознесла меня, чтобы я..

— Судьба и низринет тебя обратно в горшечники, — прервал его Усдан, — если ты глуп, как горшок, Гнед.

Гнед покорно притих.

— Верховный жрец, разреши высказаться, — глухо произнес один из серебристо одетых, и когда Усдан кивнул, продолжил, — король что-то задумал. В народе растет недовольство, и он боится.

Бледные губы верховного жреца чуть тронула улыбка. Ободренный глухоголосый продолжил:

— Король дрожит. Я думаю, он будет искать твоей поддержки, Усдан.

И тут же осекся, увидев, какой взгляд метнул на него верховный жрец.

— Ты тоже глуп! — сказал Усдан, и видно было, как злорадно улыбнулся Гнед. — Король хочет выведать кое— что. Но вместо этого я выведаю его тайны. Нам очень кстати приглашение во дворец. У меня будет большая свита. Король не ожидает этого, и мои люди расползутся по дворцу и узнают все, что нужно. А пока

подготовьте дары и отдайте распоряжения. Ни один червяк не должен проползти в Серую гору, пока меня не будет здесь.

Помощники верховного жреца раскланялись и поспешили к выходу. Усдан уже не смотрел на них, погруженный в себя. Я сочла за лучшее поскорее уползать, пока не наступила тишина и мой шорох не мог быть услышан.

Пока я висела, жадно вслушиваясь в слова, руки мои устали. И теперь спуск давался мне непросто. Ладони то и дело норовили сорваться. Я хотела остановиться и отдохнуть в квадратном проеме, но мысль о том, что Гнед может заскочить перед отъездом, отпугнула меня. И я поползла дальше.

Дорога вниз оказалась длиннее, чем я ожидала. Мои руки не выдержали, и я грохнулась вниз, с трудом удержавшись от вскрика. Пролетела около метра и упала в такое же квадратное углубление в стене, как и в комнате Гнеда. Плотно закрытое железной дверцей. За дверцей едва слышался шум и чуть проникали ароматы еды. Я тронула дверцу рукой — она отодвинулась едва-едва, открыв крошечную щель. Дальше открыться ей мешала задвижка.

Я увидела помещение, по которому сновали серые служанки. Они входили и выходили. Одни несли подносы, до отказа заполненные едой, ставили их в квадратные углубления в стене и дергали веревку внутри углубления. Другие уносили пустые подносы с грязной посудой. Они крепко держали подносы, и у каждой из них не было половины мизинца на левой руке. Мой мизинец был на месте, и все, что мне оставалось, это согнуть его и крепко обвязать куском серой ткани.

Затем я достала крошечные ножницы, просунула в щель и приподняла задвижку. Дождавшись момента, отбросила ее. Задвижка чуть звякнула, но в общем шуме подносов, посуды и разговорах, никто не заметил.

Но и в Серой горе едят не круглосуточно. И когда все затихло, я приоткрыла дверцу шире и быстро оглядела пустое помещение. Некоторые квадратные углубления были плотно закрыты, а некоторые открыты и в двух из них стояли пустые подносы. Я выскочила из своего укрытия и закрыла за собой задвижку.

Помещение вело в коридор, который раздваивался. Я подхватила один из пустых подносов с грязной посудой, поспешно вышла в коридор и после секундного колебания свернула налево.

— Совсем спятила, Рышка? — услышала я.

Я посмотрела из-под капюшона, стараясь не поднимать лица. Но никого и не интересовало лицо серой служанки, которых здесь были тучи. Напротив, моя покорно склоненная голова не дала разгореться гневу крупной женщины, стоявшей передо мной. Это была главная служанка, и она меня явно с кем-то спутала.

— Посудная направо, Рышка! — недовольно заявила она, и я, еще ниже склонив голову, развернулась и пошла прочь.

Поднос я старалась держать так, чтобы не было видно моего перемотанного пальца. На спине я чувствовала острый взгляд, и ждала, что женщина вот-вот окликнет меня и скажет, что я не Рышка. Но он не сказала. Оставалась не попасться никому на глаза в посудной.

В посудной на меня не обратили никакого внимания. Небольшое помещение с низким потолком было сплошь заполнено паром, поднимающимся из выдолбленных в камне углублений. Над ними склонились серые служанки, которые бесконечно оттирали посуду. Время от времени одна или две из них выбегали и быстро возвращались с полными подносами грязной посуды.