— Ты не посмеешь! Я будущий отец твоих детей! — Степан пятится от меня и убегает на кухню.

Спешу за ним.

— Детей говоришь?! Ах ты, чёрт двуглавый! — запускаю ему вслед попавшийся мне под руку настольный светильник, но он далеко не улетает, так как был включён в розетку.

«Жаль хорошая лампочка в расход пошла. Не хозяйственно это. Я бы ему её в одно место вставил и светиться заставил!» — комментирует домовёнок, но мне сейчас не до него.

По пути подхватываю тапочек и запускаю в затылок забежавшему на кухню наглецу!

Прямое попадание со звонким хлопком!

— Модинка! — возмущённо.

— Да, Судьбинушка. — обманчиво ласково. — Ну-ка иди сюда… Не бойся, приголублю, как следует. Раз уж вошёл во вкус, то ты у меня сегодня до свадьбы все виды женской ласки познаешь!

И за что меня судьба таким «счастьем» наградила?! Как я буду от преступников мир спасать, если сама сяду за увечья своего, прости господи, почти мужа?

— Моди! Нет… не подходи… Ты не в себе! — почти пищит Судьбинушка, вжавшись в холодильник!

— Чего к холодильнику жмёшься? Остудиться решил? Так я тебе сейчас и это устрою! Посидишь, подумаешь над датой свадьбы. Как определишься, выпущу.

— Н-не надо в холодильник! Я не помещусь! — паникует он, отчего-то прикрывая руками лицо. Ха! Будто я по его циферблату бить собираюсь.

— Надо, Стёпа, надо…

— Помогите! Наших бьют! — отталкивается спиной от холодильника и пытается убежать, но я быстро догоняю, опережаю, и, прежде чем успела подумать, сделав подсечку, утыкаю его фейсом в пол.

— Ты рехнулась?! — униженно возмущается. — Как может женщина мужика на пол кидать?!

— Какой мужик, такие и приёмы!

— Отпусти!

— Не ной! Я же тебя аккуратненько приложила.

— Ты это называешь аккуратно?! — возмущается, дёргаясь подо мной.

— Признайся, даже нигде бо-бо не сделала. Зато сейчас будет а-та-та по попе!

— Ты серьёзно? Чего творишь? Нет! — извивается, не позволяя стянуть брюки. А мне и без того сложно! Я, между прочим, его коленями придавила, а другой рукой за запястья удерживаю. Как тут одной левой справиться?

Да, ну его, ужа этого ошпаренного… Оставляю штаны в покое, но высказаться себе волю даю.

— А ты чего, обманывая честных цыганок? Я же не слепая, всё вижу. Только молчу.

— Лучше б не молчала! — недовольно шипит.

— Я наблюдала. Собирала информацию об объекте. Теперь примемся за воспитательные меры.

Стоило мне на нём поёрзать, как Судьбинушка панически задышал. Как меня боится, однако… Локтем придавливаю голову к полу. Я разговор ещё на закончила.

— Рехнулась?! — возмущённо и одновременно обиженно. Ну-ну… Как меня при всех до плинтуса опускать, то это норма, а как самого к плинтусу приложили, так губу дуем.

— Я?! — смеюсь над его паникой, сидя на скрученном, не оставляющим попыток вырваться, Степашке. — А я разве когда-то была нормальной? В твоих глазах, — точно нет!

— И что ты со мной собираешься делать? — сдавшись, расслабляется подо мной. Хотя на это ему пришлось намекнуть болевым приёмом. Достал ёрзать. Вон ноготь обломила из-за него…

Спасибо бате за уроки.

— Мне вот интересно, а чтобы ты на моём месте сделал?

— На твоём месте я бы, как минимум, не оказался, — огрызнулся Степан, но тут же сменил пластинку на жалобную. — Ну, правда, Моди, отпусти уже, сдаюсь! — душевно так, что и впрямь отпустить хочется или уж добить, шо-б не мучался…

Сменил, гад, тактику. Хорошо, я его невинные глазки сейчас не вижу. Не могу, когда он такой, — сразу улыбаюсь. Даже когда сильно злюсь, всё равно против воли расплываюсь в улыбке.

Хорошенький, зараза, смазливый, тем и пользуется. Это как цыплята в доме: гадят немерено, сплошные заботы, а ты всё равно умиляешься и любишь.

Зато вот с затылком Степашки у меня разговор короткий!

— Это почему тебе бы на моём не оказаться?! А ты попробуй, представь!

— На твоём месте, я бы… — задумался он подбирая слова и вдруг взорвался! — Да ни одна здравомыслящая девушка не заявит малознакомому человеку в день знакомства, что они поженятся! И тем более, не останется у него жить!

— Так и не отпустило тебя, — вздыхаю. — Ни одна здравомыслящая девушка не приносит удачу, так как я. Попробуй откажись от меня и увидишь к чему это приведёт, — от обиды резко отпускаю его и ухожу на кухню. На глаза наворачиваются слёзы, но я держусь. Не я виновата, не мне слёзы лить!

Чувствовала, что этот этап мы ещё не до конца пережили, но, он что? Мне до конца жизни теперь припоминать наше знакомство будет?!

— Эй, ты чего? Обиделась, что ли? — догоняет, прижимая спиной к себе. — Вечно вы, женщины, сами придумаете и сами же обижайтесь. Это я здесь пострадавшая сторона!

Разворачиваюсь к нему, а этот… показательно трёт плечо.

— Скрутила, блин, как омоновец преступника, — дует губу.

— А ты и есть преступник! — вырывается у меня с обидой.

— А ты? Нет? Незаконное вторжение на частную территорию, вымогание денег, насильственное удержание и даже брак! Ещё и физическое насилие сюда можно добавить.

— Всё приплёл? — скрещиваю руки на груди, решив окончательно разобраться.

— Не всё, но основное перечислил, — стоит, сжимая кулаки. Бесится, значит?

— Какой-то ты для насильственно удержанного слишком любвеобильный, — хмыкаю, припомнив все его уверения и подкаты. Да если бы не он! Да я бы… я бы все традиции чтила! Вот что жалость с бабами творит. Ещё и виновата останешься…

— Мама таким родила, — фыркает зло. — Неужели ты думаешь, что если тебя не будет в моей жизни, то меня выгонят с работы или я останусь без денег? Считаешь, без тебя моя жизнь развалится?

«Без денег-то он не останется, а вот несчастий хлебнёт, я гарантирую», — шипит Домовёнок, и я будто представляю, как встают дыбом его всклокоченные волосёнки. Один из немногих случаев, когда я благодарна домовёнку, что он рядом.

— Ну, что молчишь? Крыть нечем? — зло усмехается Степан.

Таким я его ещё не видела.

— Это тебе не партия в карты, которую всегда можно начать заново. Это жизнь, и её, Степан, не переиграешь! — с вызовом смотрю в его голубые, опушённые густыми ресницами глаза, и впервые осознаю, что даже несмотря на это злость не отпускает!

— С умным видом сказала та, кто не знает жизни настолько, что пошла поступать в середине года! Где твоя хвалёная интуиция была, или хотя бы логика?! — смотрит разъярённо, с вызовом. Наверное, полёт на пол оказался для него слишком унизительным. Я ведь считала Степашку немного непутёвым, но добрым.

— Я не поступать ходила, а узнать, чего, куда и когда надо, — оскорбляюсь ещё больше, но нос держу высоко. — Ну да, правда, надеялась, что меня такую способную и уникальную с порога рассмотрят. Но кто знал, что там сидят одни слепцы и глупцы?!

— Так объясни мне, как, не зная таких элементарных вещей, ты с серьёзным видом можешь заявлять, что хоть что-то понимаешь в жизни других людей?! Разве ты можешь знать судьбы? Предрекаешь далёкое будущее, но при этом сама в этой жизни беспомощна! Да ты даже не видишь, что творится у тебя перед носом! Над тобой же все смеются, а мне всё это приходится глотать из-за того, что мы вместе!

Поджимаю губы. Мне есть что сказать, и собака здесь зарыта глубже, чем кажется. Даже имя у этой собаки есть — Ксения.

«Во! Фома неверующий! Получите — распишитесь!» — выдаёт домовёнок. — «Может, мне его того…? Помочь убедиться»?

«Оставь. Сама справлюсь».

«Растёшь. Тока слёз при нём не показывай больше. Совсем с этим занозой ты у меня в квашню превратилась».

«Даже спорить не стану. Сама вижу, что пытаюсь быть тем, кем не являюсь. Но так ради семьи же терпела… Мать всегда повторяет, что женщина за мужем, поэтому должна уметь уступить и промолчать».

«Ну, промолчать, это совсем не про тебя».

«Не про меня. И уступить тоже», — вздыхаю.

«А я тебе сразу говорил, что не стоит с ним связываться. Подумаешь, во сне приснился».

Опять он этот разговор завёл. Судьбинушка уж с подозрением смотрит, считывая эмоции на моём лице.