– В Геноме работа кипит. Никто не покидает лаборатории. Даже ночью. Даже чтобы перекусить. Это похоже на бег наперегонки со временем. И, в общем, наверно, это глупость, но я подумала: вдруг они ищут что-то очень важное, то, что касается их лично. То, что, например, помешает им состариться, как это случилось с Сати, Бромом и, мне кажется, может произойти с тобой.

Вера сделала паузу, ожидая, что Аарон либо опровергнет ее идею, либо поддержит, испугавшись за себя, но он лишь кивнул. Он ждал продолжения. Вера в недоумении заерзала на сиденье.

Начиналась самая сложная часть, в которой она должна была рассказать о себе и о том, для чего, по ее мнению, Мирослава изменила ее ДНК.

– Помнишь нашу первую встречу? У пропускного пункта? – начала она. – Помнишь, моя медицинская сорочка была перепачкана кровью?

– Да, конечно.

– Это была не только кровь матери Люба. – Вера на секунду зажмурилась, собираясь с силами. – Когда Юг выстрелил в нее, он задел меня.

Аарон напрягся.

– Что значит «задел»? – медленно спросил он.

Вера высвободила правую руку и приложила ладонь к левой подмышке.

Аарона быстро опустил глаза и снова поднял.

– На тебе нет и царапинки. Уж я-то знаю.

Вера не смогла сдержать улыбку. Конечно он знал.

– Да. – Она кивнула. – Ожога не осталось, хотя, поверь, рана была глубокой. Я не сказала тебе тогда, потому что боялась попасть в больницу и пропустить последний экзамен. В то время мне казалось, что отличные оценки и первое место в рейтинге – самое важное в жизни.

Их взгляды встретились. Вера не могла понять, что скрывалось в глубине его глаз. Паника? Гнев? Отвращение?

– Я разорву Радия на части, – прорычал Аарон.

По Вериной спине пробежал холодок, с такой неприкрытой яростью Аарон это сказал. С другой стороны, она обрадовалась, что он наконец проявил хоть какие-то эмоции.

– Когда я разбила бокал с вином… – вновь начала она, но Аарон не дал ей закончить:

– Ты изрезала ступни стеклом?

Вера кивнула. Аарон резко отпустил ее руку, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Чуть погодя он спросил:

– Как быстро все заживает?

– Ожог тогда – около двенадцати часов. Теперь быстрее. Практически сразу.

Аарон тихо выругался, открыв глаза, активировал панель управления и, запустив двигатель, нажал кнопку «Пристегнуть ремни», после чего те выскользнули из боков сидений и плотно обхватили обоих.

– Куда мы летим? – опешила Вера.

– Кто-то еще знает об этом?

Аарон полностью проигнорировал ее вопрос. Он не стал включать навигатор и слишком быстро поднял винтокрыл в воздух. Вера вцепилась в ремни безопасности, почувствовав, как ее вдавило в сиденье.

– Я рассказала девочкам. – В ее голосе слышалась паника. – Так куда мы летим?

– Только им? А Максу? Кому-то в Геноме? – Последнее слово он выделил.

– Да нет же. Только Тане и Иде!

Аарон заметно выдохнул, и его пальцы на штурвале чуть-чуть расслабились. Почему он настолько испугался, что о ней кто-то узнает?

– Нам нужно убраться отсюда как можно дальше. Есть одно место, где ты будешь в безопасности.

Эта фраза напомнила Вере о видеозаписи, в которой Сати говорила о необходимости скрыть генный дефект ребенка, пока до него не добралась Мирослава.

– Еще один человек знает. – Вера почувствовала тупую боль в груди, как и каждый раз, когда думала о Сати.

– Кто? – требовательно спросил Аарон, продолжая смотреть прямо перед собой.

– Сати.

– Когда ты говорила с ней об этом?

– Я не говорила. Я нашла в ее комнате – после того как она пропала – карту памяти с видеозаписью шестнадцатилетней давности.

Вера сглотнула. Признаваясь во всем подругам, она просто показала им злополучное видео, но Аарон сидел за штурвалом и без помощи автопилота управлял винтокрылом. Осторожно подбирая слова, она продолжила:

– На видео Сати рассказала про то, как Мирослава переписала мою ДНК. А потом показала последствия мутации в действии.

Прошла бесконечно длинная минута.

– Какая часть тела у тебя отросла заново? – спросил Аарон.

И в приглушенном свете начинающегося дня Вера заметила, что он вдруг стал бледнее обычного.

– Кисть, – ответила она и застыла, поняв смысл его вопроса. – Но с чего ты взял?..

Аарон тихо выругался, ударив ладонью по штурвалу, и винтокрыл на долю секунды ухнул вниз. Вера вскрикнула и вцепилась в кресло. Аарон тут же выровнял винтокрыл. Сделав пару глубоких вдохов, Вера усилием воли отцепила пальцы от сиденья, а затем посмотрела на Аарона.

– Объясни мне, пожалуйста, почему ты спросил про части тела?

Аарон молчал, из-за чего она лишь сильнее недоумевала.

– Откуда ты знаешь, что было на видео?

Впервые с начала полета он повернул к ней голову и посмотрел в глаза.

– Я не знаю, что было на видео. Я про него вообще не знал. Зато я в курсе экспериментов над воспитанниками ПЭЦ.

Вера почувствовала себя так, будто кто-то ударил ее в солнечное сплетение. Она резко выдохнула, но не смогла сделать новый вдох. Время остановилось. Вера неотрывно смотрела на Аарона, не обращая внимания на горящие от нехватки кислорода легкие.

Аарон потер нос большим и указательным пальцем, а затем включил автопилот, выбрав какую-то цель на карте, как будто наугад. После этого он повернулся к Вере, насколько это позволяли ремни безопасности.

– Мне очень жаль, что ты узнала обо всем таким образом. Я надеялся, что расскажу тебе постепенно.

В ушах зазвенело. Вера судорожно втянула воздух.

– О чем «обо всем»? – спросила она как не своим голосом.

– Ты права. Вечные умирают, но благодаря манипуляциям Мирославы твоя кровь может их спасти.

Вера почувствовала, будто летит в бездну. Аарон все время обманывал ее. Наконец бесстрастная маска на его лице потрескалась и рассыпалась, а за ней показалась жалость. И от этого Вере стало еще хуже.

– Но Сати прятала меня от Мирославы. Почему?

– Ты единственная, кто выжил после всех опытов.

Вера вздрогнула, представив себе сто двадцать одного мертвого ребенка, которому не повезло пережить генную терапию.

– Это не объясняет, почему нужно было меня прятать, если Вечные умирают.

– Потому что есть люди, которые хотят, чтобы Вечность прекратила существовать.

Вера вспомнила, как Аарон мечтал разрушить стену между округами, которую поддерживало могущество Вечных; как его коробило, когда она называла второй округ зоной; как ему претила система, где мир поддерживают вооруженные гвардейцы; с каким пренебрежением он говорил о наркотической зависимости Вечных; и отвечал, почему красил волосы и носил контактные линзы.

– Ты относишься к числу этих людей, – догадалась она.

– Да.

Все встало на свои места.

– Почему ты на самом деле появился в ПЭЦ?

– Ты верно заметила, что Сати состарилась, и когда стало понятно, что ей нужно будет скрыться, чтобы не вызывать подозрения, я договорился о переводе. Сати попросила меня позаботиться о тебе. Я должен был проследить, чтобы никто не узнал про тебя до инициации, которая должна вновь изменить твою ДНК. – Аарон помедлил, прежде чем продолжить.

Вера его не перебивала. То, что он говорил, разбивало ей сердце. Она боялась, что, открыв рот, может закричать от боли.

– А потом мы встретились на пропускном пункте. Ты была напугана, ранена, но переживала о том, как относятся к людям во втором округе. Три часа, Вера, три проклятых часа ты расписывала мне в подробностях, какие замечательные люди тебя окружают! А когда я узнал, что ты хочешь остаться в ПЭЦ ради детей… Я не ожидал этого! Ты понимаешь? Я рассчитывал встретить отличницу, которая только и думает про престижную работу в Геноме! Откуда мне было знать, что в тебе столько сострадания к другим и желания вырваться на свободу? – Его голос неожиданно оборвался.

Глаза защипало.

– И этим я заслужила, чтобы мне врали?

– Нет! – яростно возразил Аарон. – Думаешь, я бы потащил тебя в роддом, если бы не хотел открыть глаза на правду? Думаешь, рассказал бы, что Сентябрина собирается сделать с детьми и ПЭЦ? Нет! Но я не хотел обрушивать на тебя правду. Я думал постепенно подготовить тебя к осознанному выбору.