Вера уставилась на скульптуру. Гигантский монумент символизировал могущество одного человека. Без Мирославы и ее сыворотки жизни не было бы ни Вечности… вообще ничего бы не было. Или было бы совсем иначе… Лучше? Хуже? Последняя катастрофа стерла с лица земли большую часть человечества, и именно Вечные помогли смертным выжить. И еще не было бы и Аарона.

Мирославе удалось выйти за рамки возможного. И сделать что-то с Верой.

А ведь Мирослава и Сати явно работали вместе, вот только в честь Сати не воздвигали здания и не высекали из камня памятники. Вся слава принадлежит одной Мирославе. И нигде, абсолютно нигде, не стоит имя Сати, обычной заместительницы директора, скорее всего кипевшей изнутри от зависти. Вера сглотнула появившийся в горле комок и повернулась к длинному столу из черного стекла, который тянулся метров на пять вдоль стены около входа. За столом сидела пепельная блондинка среднего возраста. Наверняка Вечная, потому что на голограмме перед ее столом значилось «Лада», и имя очень подходило к личику в форме сердца и сложенным бантиком губам.

Вежливо представившись, Вера получила от нее планшет с перечнем первостепенных дел. Лада сообщила, что ее распределили в лабораторию к Брому.

– Невероятно талантливый ученый, – заявила Лада.

– Мне, наверное, очень повезло, – улыбнулась Вера, на самом деле гадая, за какую из двух противоположных характеристик брома – ядовитость и действие сродни успокоительному – дали имя ее начальнику. Лучше бы, конечно, за вторую.

Как Ида и предполагала, Вере предстояло обойти с десяток кабинетов, оставляя отпечатки пальцев рядом с электронными подписями. Она надеялась, что заодно сможет познакомиться с сотрудниками Генома и почувствовать себя комфортно там, где на самом деле совсем не хотела находиться. Если бы Максу предстояло заниматься этой волокитой, он, наверное, улыбался бы от уха до уха, ведь его мечта сбылась. Вера же просто пыталась привыкнуть к новому миру, в который ее поместила Сентябрина. Но после двадцатого имени голова пошла кругом.

К настоящей работе Вера так и не приступила. Бюрократия в лучшем своем проявлении. Страшно представить, но среди сотрудников Генома были бессмертные люди, которые целую Вечность составляли договоры и требовали: «Приложите вот тут большой палец, посмотрите вот в эту камеру».

Переходя с этажа на этаж, Вера заглядывала через стеклянные стены в лаборатории. Они без исключения были забиты склонившимися над столами силуэтами, наряженными с ног до головы в защитные костюмы. Вера ожидала, что в обеденный перерыв они освободятся от своих скафандров и заполнят коридоры, где она сможет удовлетворить свое любопытство и поближе рассмотреть их лица, но никто – абсолютно никто – не сдвинулся с места, будто работа не терпела промедления. «Как странно», – подумала Вера, припоминая слова Аарона о том, что Вечные ленятся. Возможно, так где-то и было, но точно не в Геноме.

К концу первого рабочего дня Вера получила и банковский счет, и даже первую зарплату авансом, но, самое главное – неплохое представление о Геноме: дешифраторы ДНК стояли в каждой из сотни лабораторий, а также она успела заметить кафе, конференц-зал, лекторий и даже этаж с пометкой «Мирослава». Наверняка там располагалась ее личная лаборатория и кабинет для приема посетителей. К разочарованию, в списке дел, выданном Ладой, не было и намека на то, что Веру там ждали. Она хотела бы познакомиться с Мирославой и понять, какова та на самом деле. Великая ученая представлялась ей импозантной, статной, собранной, вызывающей восхищение, ведь в том злополучном видео Сати, даже явно испытывая недовольство по отношению к ней, говорила о ней с уважением.

На обратном пути домой Вера заехала в супермаркет, адрес которого нашла на карте. Ей хотелось приготовить для Аарона ужин и доказать: еда – это последнее, что могло сподвигнуть ее желать его близости. Но, вопреки ее надежде купить свежие продукты, она оказалась на кассе с упаковкой тех же ненавистных тюбиков с готовым пюре. Свежие продукты стоили столько, что ее зарплата закончилась бы в первый же день. Как же дорого обошелся Аарону тот ужин в «Шестом чувстве»?

Аарон появился около одиннадцати вечера, когда Вера уже отчаялась его увидеть. Под его глазами залегли темные круги, плечи были напряженно приподняты.

– Что-то случилось? – спросила Вера.

Он притащил поднос с завернутыми в рис оранжевыми кусочками. Вера вспомнила, что вчера так выглядела форель. И пока она накрывала на стол, гадая, с какой стороны положить вилку и нож – а может, нужна и ложка? – Аарон угрюмо смотрел перед собой.

– Не обращай внимания, – наконец проговорил он, смотря прямо перед собой на стол. – Просто работа. Много работы.

– Какие-то проблемы? – забеспокоилась Вера.

– Нет.

Аарон раскрутил рис, вытащил пальцами рыбу, положил в рот, медленно прожевал и проглотил. По выражению его лица Вера предположила, что он вряд ли распробовал вкус форели. Он выглядел так, будто мог жевать бумагу и не заметить этого.

– Если какие-то неприятности с Кирой, я могла бы заезжать в ПЭЦ до и после работы, – не сдавалась она. – Да и, честно говоря, я бы с удовольствием увидела ее и всех остальных детей.

– Угу.

– А Лева хлопот не доставляет? Ведь наверняка что-нибудь опять сжег.

Вера на долю секунды улыбнулась, представляя, как шипят провода робота и с каким восторгом Лева смотрит на них. Ох, Вера отдала бы все на свете, лишь бы вместо Генома отправиться завтра в детское отделение.

– Нет.

После ужина Аарон встал и ушел в душ. Вера смотрела на закрытую стенную панель, убирая грязные приборы со стола и гадая, что же привело к такому разительному изменению в его характере. Куда подевался вчерашний Аарон? Собирался ли он оставаться на ночь? И если да, то чего он ожидает от нее? Пока вода шумела, она написала девочкам.

ВЕРА: «Он приехал, но толком не говорит со мной. Что мне делать?»

Ответ пришел незамедлительно.

ИДА: «Радоваться».

«Прекрасный совет», – фыркнула Вера. Она услышала, как стенная панель отворилась, за этим последовали шаги, скрип кровати, тяжелый вздох. Аарон лег в постель? С каждой секундой Вера чувствовала себя все более неуверенно. Она зашла в спальню и в слабом свете, попадающем внутрь из гостиной, увидела, что глаза его закрыты. Она проскользнула в ванную. Около зеркала рядом с ее зубной щеткой стояла его. Несмотря на растерянность из-за неожиданной немногословности Аарона, Вера обрадовалась, ведь его зубная щетка говорила о том, что, отправляясь к ней, он собирался остаться на всю ночь. Только на эту? «Надеюсь, что нет», – подумала Вера. Ей хотелось выведать у него, что он думает по поводу их… отношений.

Они же по-настоящему вместе? Или нет? Аарон просто находился рядом. Вчера он сказал ей: «Больше всего на свете я хочу быть здесь и сейчас, с тобой». Это прозвучало прекрасно, романтично, но Вере хотелось знать, что это все-таки значит.

Бессмертие внесло свои коррективы в представление о любви в первом округе. Когда отпала формулировка «И только смерть разлучит нас», то очень быстро – буквально в течение тридцати лет – прекратил существовать институт брака. Никто больше не хотел привязывать себя к одному человеку на целую Вечность. Видимо, Аарон жил по такому же принципу, но Вере это не было близко. Смотря на его зубную щетку, она осознала, что хочет Аарона только для себя. Размышляя, как именно завести с ним разговор, она приняла душ, надела ночную рубашку до колена и забралась в кровать. Аарон лежал на боку, лицом к ней. Его дыхание было ровным. К Вериному сожалению, он спал.

Вера проснулась посреди ночи от боли в затекшей шее. Подушка под ее щекой была на удивление жесткой. Вера хотела устроиться поудобнее, приподняла голову, попыталась нащупать в темноте подушку, но поняла, что все это время ее голова покоилась на правой руке Аарона. Он лежал совсем близко, спиной Вера ощущала его грудь. Его дыхание щекотало ее шею сзади. Поперек ее груди лежала его левая рука. Они делили одно одеяло на двоих. Интересно, это он прижался к ней во сне или она к нему?