Воспоминания о зоне, о запахе крови и едкой хлорки, о надменном взгляде гвардейцев, о мертвой матери и обожженной бластером коже настигли Веру разом, словно ударив в солнечное сплетение. Она содрогнулась и обняла себя руками. Ткань блузки была влажной и клеилась к вспотевшей коже, несмотря на работающий очиститель воздуха. Вера решила принять душ. Скинула балетки, одежду забросила в откидное окошко в ванной комнате. Оттуда грязные вещи поступали в прачечную, из которой их нужно было вновь забрать через два дня. Вера поставила себе напоминалку на коммуникаторе, сняла его с запястья и положила на край раковины. Распустила волосы и оставила рядом с коммуникатором резинку. Ее взгляд задержался на отражении в зеркале над раковиной. На коже не было ни единого изъяна или пятнышка, даже ни единого прыщика, которые то тут, то там появлялись время от времени на подбородке и плечах.

Вера повернула вентиль до упора налево, и обжигающе-горячая вода обрушилась на нее мощным каскадом. Выдавив на руки шампунь, она взбила пену в волосах и промыла их. Потом повторила. И еще раз. Покидать душ, в котором из-за шума воды не было слышно даже своих мыслей, не хотелось, но все-таки Вера выключила воду и принялась насухо вытираться большим полотенцем, иначе в любой момент в ее дверь может постучаться Эрг и отчитать за неразумное использование природных ресурсов. Такого лично с Верой еще не случалось, но другим от него уже доставалось. В качестве наказания он перекрывал воду в душе на целых пять дней. То еще удовольствие.

Волосы она расчесывала, пока в них не осталось ни единого узелка. Нажала на кнопку в стене рядом с зеркалом, и сухой поток воздуха подул на нее с потолка. Когда волосы окончательно просохли, стали гладкими и блестящими, она собрала их в высокий хвост и вновь стянула резинкой. Только сейчас она с удивлением заметила, что ей потребовалось не три, а всего лишь два оборота. Как странно. Такое чувство, будто они стали гуще. Похоже, у Веры начала отрастать не только новая кожа, но и новые волосы. Она осмотрела свое тело и с облегчением выдохнула – пока она вроде бы не превращалась в неандертальца. Прежде чем надеть балетки, Вера протерла их специальной губкой, припасенной на нижней полке шкафа. Застегнула юбку и блузку, поправила воротничок, закрепила на запястье коммуникатор. И с разочарованием поняла, что не нашла, чем бы еще могла занять себя.

Даже если Макс продолжал злиться из-за Аарона, она должна найти способ успокоить его. Она не собиралась врать, только немного приуменьшить значимость произошедшего, может, даже сделать вид, что она не понимает его претензий. Ну право дело, ничего же особенного и не случилось.

Вера задумалась о том, какое место встречи выбрать. Вести Макса на террасу после проведенного там обеда с Аароном казалось странным. Ей пришел на ум парк. Именно там случилось их первое свидание, там Макс признался ей в любви. Вера решила, что это хороший вариант, ведь с парком у него связаны исключительно положительные эмоции. Наверняка там он сможет гораздо быстрее успокоиться.

Макс не ответил на ее звонок. Тогда она написала сообщение, что ждет его в парке, на их месте, и спустя десять минут он прислал ей многозначительное: «Ок». Вера не смогла сдержать тяжелый вздох. Она плохо спала ночью, день выдался полным неожиданностей, и не всегда приятных. И она с трудом находила в себе силы умасливать Макса, но хорошие отношения были для нее важнее. Она вышла на улицу и отправилась вдоль гудящего электромобилями проспекта. Было четыре часа пополудни. Кожу защипало. Вера редко гуляла так долго под прямыми солнечными лучами. Блузка вновь прилипла к вспотевшей спине. Через двадцать минут быстрым шагом она зашла в пятиэтажный парк в конце квартала. На лбу выступил пот. «Могла бы и не ходить с душ и не переодеваться», – с недовольством подумала Вера.

Внутри парка было светло независимо от времени суток: с потолка свешивались лампы дневного света. Здание построили по принципу наземного паркинга, только вместо мест для машин на зеленом газоне были размечены ячейки под людей площадью два на три метра. На каждой был порядковый номер в виде светящейся голограммы со стороны прохода, одна береза, какой-то цветущий куст и, если вдруг кто-то решил устроить пикник, отверстие в земле для пищевых отходов, которые по трубам между этажами поступали в мусорные хранилища в подвале.

Вера обошла стороной лифт и свернула налево. Каждая вторая ячейка была занята, в основном воспитанниками ПЭЦ. Они сидели небольшими группками в своих ячейках на пледах, которые взяли в пункте проката на втором этаже. Некоторые встречались с Верой взглядами, коротко кивали и тут же возвращались к активному обсуждению какой-то насущной темы. Вера обрадовалась, что ей хватило ума увести Аарона из столовой на террасу, иначе сейчас в центре сплетен находились бы они.

К большому удивлению Веры, Макс уже сидел в ячейке под номер тридцать семь, в конце первого этажа, справа от прохода, на пледе, прислонившись спиной к березе. Он согнул ноги в коленях и, подтянув их к груди, обхватил руками. Он выглядел опечаленным. Притормозив в проходе, Вера скинула балетки и босиком ступила на газон. Еще два шага, и она присела рядом с Максом, подогнув под себя ноги, и расправила юбку. Трава была генно-модифицированной и не могла окрасить белую ткань.

Макс хмуро уставился на Веру.

– Привет, – сказала она и выдавила улыбку, чувствуя себя неуютно под его взглядом.

– Привет.

Молчание. Вера понимала, что должна что-то сказать, но ничего толкового не приходило на ум. Стоит ли ей начинать первой оправдываться или…

– Как прошла экскурсия? – спросил Макс, прерывая ее мысли.

Понятно. Он не собирается ходить вокруг да около. Но в этом было кое-что положительное. Вера мысленно переиначила старую пословицу «Чем быстрее начнешь ругаться, тем быстрее помиришься» и сказала:

– Хорошо. – Она беззаботно пожала плечами, намекая – ничего особенного не случилось, а вся эта экскурсия – чепуха. – Я показала, где находятся столовая, детское отделение и терраса.

– И все? – прищурился Макс.

– Да.

– И для этого ему нужна была ты? – недоверчиво спросил Макс. – В ПЭЦ четыре десятка преподавателей и воспитателей, а он захотел тебя в экскурсоводы, чтобы посмотреть столовую, детское отделение и террасу?

Это действительно выглядело неправдоподобно. Во рту у Веры пересохло, но она решила не подавать виду. Поэтому вновь пожала плечами и привела аргумент, который использовал Аарон в своей речи в главном зале:

– Он же сам сказал, что ценит мнение воспитанников.

Макс задвигал нижней челюстью из стороны в сторону, отчего его зубы заскрипели. Вера видела, что ему сложно поверить в ее слова.

– Макс, ничего же не произошло, я всего лишь… – начала она, но договорить не успела.

– Ничего? – взвился он, приподнимая брови. – Я совершенно случайно узнаю, что у тебя были проблемы на границе, а ты про это даже словом не обмолвилась. Как думаешь, как я себя при этом чувствую?

– Ну-у-у, – протянула Вера. – Я просто не хотела тебя беспокоить перед последним экзаменом.

– Спасибо тебе, конечно, за заботу, но ты моя девушка. Я всегда беспокоюсь о тебе. И разве я не заслужил правды?

Вера пристыженно понурила голову. Он был прав.

– Я не со зла. Думала, что так будет лучше, – попыталась оправдаться она.

– Кому лучше? – возмутился Макс.

– Тебе. Кому же еще? – Вера вскинула на него взгляд. – Я не хотела, чтобы перед микробиологией твои мысли витали где-то еще.

– Хм, – выдохнул Макс и скрестил руки на груди. – А что вообще случилось-то во время поездки?

– В роддоме у меня разбился коммуникатор, а Аарон помог пройти через пропускной пункт.

– Это ты мне уже сказала. А где были гвардейцы?

– Они-то и не хотели подпускать меня к сканеру, – пояснила Вера.

– Почему?

– Они не поверили мне, что я из первого округа.

– С чего бы это? По тебе сразу видно, откуда ты. Юбочка, блузка. А самое главное, их цвет – белый. В зоне такого не бывает.