– Похоже, она никого не поставила в известность. – Аарон покачал головой.

Они зашагали по коридору в противоположную от зала сторону. Кажется, он разбирался в ПЭЦ не хуже Веры.

– Ты знаешь, куда идешь? – уточнила она, пытаясь разобраться, не была ли экскурсия всего лишь предлогом, чтобы остаться с ней наедине.

Вместо ответа он распахнул следующую дверь – за ней оказался центральный холл, пока еще пустынный, но сверху, с галереи второго этажа, уже доносились голоса воспитанников, покидавших зал после невероятного представления, которое он устроил.

– Спасибо, – сказала она, проходя мимо.

– К твоим услугам, – улыбнулся он. – Так с чего начнется наша экскурсия?

Желудок громко заурчал.

– Похоже, первой остановкой станет столовая, – засмеялся Аарон.

Смех его был бархатным. Если бы не стыд, который Вера испытала от его замечания, то она бы непременно улыбнулась в ответ. Она первой встала на траволатор, опередив Аарона, обернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Это было ошибкой.

Огромной ошибкой.

Их глаза встретились, и Вера почувствовала, как ее дыхание участилось. Его радужка была четко очерченной и темно-коричневой, зеленый цвет – насыщенным, как сочная трава. Определенно ярче, чем в зоне.

Эта мысль навела ее на другой важный вопрос.

– Почему ты не рассказал, что работаешь в ОУЧР, когда мы познакомились? – спросила она.

– А когда я должен был это сделать? Сразу после того, как сбил тебя? – уточнил Аарон. – В тот момент мне показалось, что разговор про мою потрясающую карьеру можно отложить до лучших времен.

Он, конечно, сделал правильный вывод: тогда ей точно было не до этого.

– Ты поэтому ездил в зону? По работе?

– Да.

Оказавшись перед стеклянными витринами, Вера развернулась, захватила для себя один пакетик с наклейкой «Мандариновый сок» и батончик с чечевицей и, заметив, что Аарон не спешит следовать ее примеру, взяла для него то же самое.

Они сошли с траволатора.

– Знаю, ты не привык к такой еде, – начала она и замялась, думая, как заранее извиниться за скверный вкус.

– Главное, чтобы в животе не пусто было. – Он уверенным жестом забрал из ее рук еду и осмотрелся по сторонам. – У тебя есть любимый столик?

Позади крепли голоса воспитанников. Из зала они все направились в столовую. Если Вера и Аарон останутся здесь, то не избежать им любопытных взглядов.

– Как ты относишься к плюс тридцати в тени? – ответила она вопросом на вопрос.

Аарон выжидательно поднял брови. Поскольку протеста с его стороны не последовало, Вера прошествовала мимо столиков к лифту в конце этажа, чтобы подняться на террасу. Уж там-то на них не будут пялиться.

Солнце сегодня припекало, но не стремилось расплавить в бесформенную лужицу. На голубом небе лениво ползли пушистые облака. Бетонные блоки были теплыми, а не обжигающе горячими. Вера села на самый дальний от входа, спиной к ограждению. Завтра она сильно пожалеет, что провела время на солнце – ее кожа быстро приобретала шоколадный оттенок. В комплекте с темными волосами Вера даже отдаленно не походила на Вечных.

Вера приложила ладонь ко лбу, прикрывая глаза от яркого света. Сквозь полуопущенные ресницы она наблюдала за тем, как Аароном пересек террасу и сел на соседний блок лицом к ней. Аарон с его зелеными глазами и каштановыми волосами с медными искорками сильно отличался от бессмертных. Значит, по меркам Вечных он был совсем юн. Веру так и подмывало спросить, сколько ему лет.

– Когда ты выпустился из ПЭЦ? – невинно поинтересовалась она, рассчитывая сложить два плюс два.

Аарон оторвал трубочку от пакетика с соком, про-ткнул ею серебряную мембрану и протянул Вере.

– Спасибо, – сказала Вера, застигнутая врасплох таким незатейливым, но заботливым жестом, и сделала глоток. Сок был с мякотью, а не разбавленным водой концентратом. Какая редкость. Вера с удовольствием отпила еще.

– Мне было семь, когда меня забрали из второго округа. Потом сразу усыновили. Я не учился в ПЭЦ. Со мной занимались индивидуально.

Вера уставилась на Аарона.

– Разве так бывает?

– Это не практикуется, но и не запрещено. – Он сказал это без большого энтузиазма.

Вера об этом даже не догадывалась. До сих пор ПЭЦ казался ей единственным шансом попасть из зоны в первый округ. Она не знала, завидовала ли тому, что Аарона усыновили. По крайней мере, пока у нее была Сати, она даже не мечтала о подобном.

Она опустила взгляд на сверкающую в лучах солнца брошку, украшенную десятками изумрудов и бриллиантов, на лацкане его пиджака. На такую самому заработать непросто.

– Твои приемные родители – важные люди? – догадалась Вера.

Аарон хмыкнул.

– Более чем.

Вера открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но Аарон передал ей батончик с чечевицей, взял второй, разорвал упаковку и принялся жевать. Вера вскрыла пластик и откусила краешек мягкой массы, которая приклеилась к зубам. Внутри были жесткие недоваренные злаки. Вкус показался странным, будто повар в процессе готовки вспомнил о чем-то более важном и все бросил, так и не доведя до конца. Прикрыв ладонью нижнюю половину лица, Вера как можно незаметнее очистила языком зубы. Хотя она никоим образом не отвечала за питание в ПЭЦ, она почувствовала неловкость, но Аарон не кривился, ел так, будто бы ему даже нравился этот вкус. Вера спешно проглотила то, что находилось у нее во рту, и спросила:

– Чем ты питался в зоне? – Когда Аарон заметно вздрогнул, она пояснила: – Когда ты там жил. У тебя же остались какие-то воспоминания о том времени?

Плечи Аарона поникли.

– О таком сложно забыть, – сказал он с хрипотцой в голосе. – Еду мы получали в пунктах выдачи пайков, недалеко от границы. Всем полагалась одинаковая ежедневная норма, но утром она была чуточку больше, чем ближе к полудню. Во второй половине дня забирать уже было нечего. Я занимал место в очереди задолго до рассвета. Мама сменяла меня около девяти, еду выдавали на руки только совершеннолетним. В пайке, – Аарон грустно замялся, – чего только не было. Обглоданные кости, огрызки, сухари, чаще всего с плесенью. Плесень мама не срезала, шутила, что это пенициллин, который было не достать.

Вера уставилась на него.

– Разве продукты не подвергаются термической обработке, прежде чем попасть из первого округа в зону?

– Сейчас – да, тогда – нет, – сдержанно ответил Аарон, а потом недовольно взглянул на Веру. – И прекрати, пожалуйста, называть второй округ зоной.

Вера почувствовала, как у нее загорелись щеки. На долю секунды он из знакомого превратился в воспитателя, который собирался учить ее уму-разуму.

– Извини, – пробубнила она.

Аарон вздохнул и продолжил говорить, крутя в руках пакетик с соком:

– Тогда продукты не обрабатывали. Однажды я даже нашел зуб в картофельном пюре. – Он криво улыбнулся, а Вера содрогнулась. Содержимое ее желудка запросилось наружу. – Это уже позже жена Канцлера отстояла поправку в законе о термической обработке и фильтрации продуктов.

– Не помню этого из уроков истории, – призналась Вера.

Аарон резко поднял лицо к небу и закрыл глаза. Его волосы светились медью на солнце, он глубоко дышал. На молочно-белой коже выступил румянец. Наверняка Аарон пережил гораздо больше того, о чем рассказал. Вера хотела бы узнать его поближе.

«Через девять дней у тебя выпускной, – напомнил строгий голос в голове. – Если тебе не удастся договориться о распределении в ПЭЦ, ваши пути разойдутся навсегда».

Вера поджала губы, злясь на себя. Ей не стоит интересоваться им. Это не благоразумно.

Она поспешила сменить тему:

– Странно, что именно тебя назначили к нам.

– Думаешь, я не смогу стать хорошим заместителем директора? – с толикой обиды спросил Аарон. Видимо, недовольство, которое она испытывала по отношению к себе, невольно проскользнуло в тоне.

– Не в этом дело. Просто удивительное стечение обстоятельств.

– Жизнь – непредсказуемая штука.