— Денница, подержи, — попросил я, и когда демангел подошел, вручил ему рогульку.
Сам же, примерившись и набрав побольше воздуха, нырнул в лужу. С головой.
На миг меня обожгло таким холодом, словно я погрузился в стаканчик с мороженым. Пахло, конечно, гораздо хуже, но консистенция была аналогичной.
Вытянув руки, я попытался сосредоточиться на совсем других ощущениях. Голос одинокой испуганной монетки, которой страшно и неуютно лежать в чёрной вязкой грязи, по соседству с противными пиявками и кровососучими козявистыми существами неизвестной этиологии…
Одна из пиявок вгрызлась мне в щёку. Другая уже подбиралась к ярёмной вене. Воздух из лёгких выходил с пугающей быстротой, уносясь к поверхности стайкой испуганных пузырьков.
Я упорно продолжал шарить.
Вот мои пальцы нащупали что-то плоское, твёрдое… Обхватив это что-то, я вынырнул на поверхность — оставалось лишь надеяться, что это монетка, а не камешек или панцирь глубокогрязевой улитки…
— Нашел?.. — обидно, что в голосе Патриции было больше волнения по поводу золота, нежели забот о моей персоне.
Принимая все меры предосторожности, я разжал пальцы. На ладони возвышалась кучка грязи.
Сердце упало. Столько усилий, и всё крылокошу под…
— Вот она! — Денница ловко подхватил что-то у меня с ладони и достав почти что чистый носовой платок, принялся счищать наслоения грязи.
Через пару секунд у него в пальцах блеснуло.
— Ура! — завизжала Патриция и повисла у демангела на шее.
Я уязвлённо выбрался из лужи. Можно подумать, что это Денница нырял с головой в грязь, чтобы выловить золото.
Мир несправедлив. Поцелуи девушек всегда достаются более чистым.
— Я возьму монету и пойду в город, — заявил Денница. — На тридцатом подземном уровне Улья Крэк располагаются меняльные ряды, и…
— Стоп, — нахмурилась Патриция и отпустила демангела. — А почему в город пойдёшь именно ты?
Выбравшись из болота и кое-как помывшись у придорожной колонки, мы устроились под эстакадой скоростного поезда, чтобы обсудить дальнейшие планы.
Эстакада была заброшена.
Когда-то здесь случилась авария — до сих пор в небо торчали штопором закрученные рельсы, порванные, вероятно, ужасающей силы взрывом.
Пустырь, на котором возвышались бетонные опоры, порос бурьяном и полынью — сухая, в человеческий рост трава тут и там была прорезана утоптанными тропами.
Словом, это было тихое, удобное и относительно безопасное место, чтобы перевести дух.
— Ты знаешь, где находится улей Крэк, что надо сказать на входе, чтобы тебя пропустили внутрь, и самое главное: как отыскать честного менялу?
Вопрос был риторическим.
— Честного? — тем не менее подняла бровь Патриция. — Хочешь сказать, он тебя не надует?
— Ну конечно надует! — горячился Денница. — И ещё как. Но по крайней мере, не пристукнет втихую и не сдаст местной полиции. А это, как ты понимаешь, ОГРОМНЫЙ плюс.
— Но если тебя кто-нибудь узнает, тебе кранты, — напомнил я. — Может, расскажешь, как туда добраться? Я в Лимбе — человек новый, и…
— Ты заблудишься, — отрезал Денница.
— Ну, там откуда я родом, говорят: — Язык до Киева доведёт.
— Чего?.. — Патриция с Денницей синхронно, но с большим опасением заглянули мне в рот.
— Спрошу дорогу, вот чего.
— Исключено, — покачал головой демангел. — Ты сразу себя выдашь. А к новичкам здесь подход один: поймать и перепродать на сотый подземный уровень, ворочать турбины.
— А я всё равно против, — категорично заявила Патриция. — Где гарантия, что ты нас не кинешь?
Денница устало сдавил пальцами переносицу.
— Патриция, послушай…
— Нет, это ты послушай! — она упёрла руки в бока и сдула с щеки непокорную прядь. — Ты — нефилим. Двуличный ублюдок — твоё второе имя. Уж мне ли не знать… СЕЙЧАС ты можешь быть на сто процентов уверен, что честно выполнишь обещанное. Но как только получишь деньги — сразу забудешь обо всех обещаниях. Извини, Денница, но я не могу тебе верить. Ничего личного, разумеется.
— Ну что ты, какие пустяки, — неопределённо махнул рукой демангел. — Ведь мы — два сапога ПАРА. Как я могу на тебя обижаться?
— Мы с тобой — не два сапога! — Патриция вытянулась в весь рост, и даже привстала на цыпочки, чтобы смотреть Деннице прямо в глаза. — Даже ДУМАТЬ не смей, что мы с тобой в чём-то похожи. Ты — гений обмана…
— О, спасибо, — демангел польщенно улыбнулся.
— Тогда как я… — не унималась Патриция.
Пришла моя очередь сжимать переносицу.
— Пускай он идёт, Пат, — я повысил голос, чтобы перекричать их перепалку.
— Но Макс, он может просто…
— У нас нет другого выхода, — перебил я. — Денница прав. Только он может войти в город, и что самое главное — выйти из него. Так что пускай попробует.
— Восемьдесят девять процентов за то, что он слиняет, как только получит деньги.
— А можно мне сказать?..
— Но одиннадцать процентов за то, что он вернётся! А в данных обстоятельствах это не так уж мало.
— Послушайте, дайте же мне…
— Сколько раз он тебя кидал раньше, Макс? Ты что, забыл всё, что Денница тебе сделал?
— Вы так говорите, словно меня здесь…
— Да, но с тех пор, как мы встретились на Клоаке Дьявола, он ведёт себя совсем по-другому. Он изменился, Пат. Мы же вместе попали в аварию! А это кое-чего стоит…
— Ещё скажи: спали с одной и той же девушкой, — по прищуру и особенно едкому тону голоса я уже научился определять, когда Ини перехватывает управление. — Этот факт делает вас практически братьями, — она горько рассмеялась. — Это мимикрия, Макс! Нефилим — друзья только самим себе, им нельзя доверять.
— Да, но ты — тоже нефилим. А я тебе доверяю.
— Ладно, спорьте дальше, а я пошел.
— Я и Денница — две большие разницы! Я всю жизнь работаю над собой, и выпускаю Ини только когда нет другого выхода. А он ВСЕГДА один в двух лицах. У Денницы на всё два мнения — он просто не умеет по-другому. Денница, ну хоть ты скажи ему! Денница?..
— Он ушел, Пат.
— Знаешь, Макс, иногда я на тебя удивляюсь, — Патриция устало присела на ржавую, кем-то забытую канистру. — При всей изворотливости и изобретательности, ты — клинический дебил.
— Спасибо, хоть не идиот, — я уселся рядом, прямо на траву и вытянул ноги. Приятно всё-таки, когда задница не начинает моментально мокнуть и тонуть…
— Это подразумевалось, — фыркнула Патриция. — Но у тебя слишком слабые умственные способности, чтобы считывать подтекст.
— А я даже не обижаюсь, — сорвав соломинку, я принялся её грызть. другого-то ничего не было… — Я уже понял: Ини для тебя — как щит. Ты выпускаешь её, не КОГДА нет другого выхода. А когда не можешь контролировать ситуацию.
Патриция прожгла меня уничтожающим взглядом и отвернулась.
Конечно, в глубине души я был с ней полностью согласен. Скорее всего, Денница нас кинет. И не будет испытывать ни малейших угрызений совести: многие считают, что обманывать доверчивых лохов — это вовсе не грех, а можно сказать, святая обязанность.
Но… бабуля говорила: всегда нужно давать шанс тем, кто в этом нуждается.
Вот где бы я был, если бы время от времени не получал шанс?..
— Попомни мои слова: он не вернётся.
— Посмотрим.
— И долго ты собираешься "смотреть"? Пока корни из задницы не прорастут?
Я прищурился и глянул на солнце. До заката оставалось ещё несколько часов. Если, добравшись до зенита, местное светило не падает вертикально вниз, как пушечное ядро.
— До ночи?
— Ладно, а что потом?
Патриция зябко передёрнула плечами. От её шикарного маленького платья почти ничего не осталось — учитывая, что и до этого было не густо. А здесь, в тени эстакады, было не слишком-то и жарко…
Сняв остатки пиджака, я накинул его девушке на плечи.
Гермиона заворочалась в кармане, высунула голову, но увидев, что её гнездо далеко не уехало, сонно моргнула и спряталась.
— Не знаю, — кончиком прутика я принялся царапать в пыли. — Если не получится с башней…
