— То есть, ты к этому привыкла с детства? — я смотрел на девушку во все глаза.

— Не понимаю, почему ТЕБЯ это шокирует? — Патриция разгладила ткань платья на коленях, пробежала рукой по глухому воротничку… — Ты же — знаменитый Безумный Макс. КОРОЛЬ фривольных вечеринок.

Я выпучился на девушку, как на китайскую грамоту.

— Да… Кто тебе такое сказал?

Она пожала плечами.

— Все об этом знают. Многие даже хвастаются, что участвовали. А я вот ни разу не получила приглашения, — тихо, и как мне показалось, уязвлённо, добавила Патриция.

— Брехня. Не устраивал я никаких вечеринок.

Она посмотрела на меня с предубеждением.

— Да ладно. Весь Сан-Инферно об этом говорит.

У меня мелькнула догадка.

— А тебе кто об этом рассказал? Уж не друг ли детства, с которым ты плескалась в одной ванночке?

— Далась тебе эта ванночка, Макс! Если хочешь знать, Денница уже был взрослым, когда я пешком под стол ходила.

— То есть, это он.

— Да какая разница?

— А такая, что… — я вскочил, сделал круг по веранде и неожиданно успокоился. — Ладно, проехали. В конце концов, мало ли, что болтают люди. От всего не отмажешься. И вообще: я хочу узнать о тебе.

Патриция опасливо прищурилась.

— И зачем тебе это?

Я взмахнул руками, а затем рухнул на диван рядом с ней — постаравшись упасть как можно ближе.

— Ну не знаю, может, потому что так поступают друзья? Интересуются друг другом. Это называется близостью.

— И когда это мы с тобой стали друзьями?

— А что, ты так не думаешь? — я осторожно просунул одну руку под спину Патриции. — После всего, что между нами было…

— Макс, перестань.

Она отодвинулась на другой конец дивана, поджала губки и сложила руки на груди.

Хорошая поза. Подчёркивает э… некоторые детали платья, которые я упустил. Например то, что сквозь плотную ткань, если её натянуть, можно увидеть соски…

— Но почему? Тебе же на самом деле нравится. Так отпусти себя.

Патриция наклонила голову, став похожей на упрямую козочку.

— Ты так ничего и не понял, Макс. Мы находимся на вечеринке МОЕЙ МАМОЧКИ.

— Я помню. Об этом как-то трудно забыть, — я кивнул за стекло, где пары, тройки и целые группы гостей нежились среди разбросанных по полу шелковых подушек. Патриция продолжала смотреть на меня в упор. Я с трудом сосредоточился на… её глазах — нет правда, надо смотреть девушке в глаза, если не хочешь схлопотать по ушам… А потом в моём сознании сверкнула мысль. — Магия! — страшным шепотом выкрикнул я. — Хочешь сказать, здесь применяется что-то… — я пошевелил пальцами в воздухе, не в силах найти нужное слово.

— Я тебе уже говорила: не бывает БЫВШИХ жриц, — недовольно буркнула Патриция. — Так что все чувства, которые ты ко мне испытываешь в данный момент — НАВЕЯНЫ. Это ещё хорошо, что мы сидим на веранде. В зале у тебя бы давно сорвало кукушечку. И штаны заодно. И ТАМ было бы не важно: я это или не я.

Я сглотнул.

— А что… Гости в курсе?

— НУ КОНЕЧНО в курсе, — расхохоталась Патриция. — Большинство из них именно за этим и приходят. Знаешь, сколько стоит приглашение на такую вечеринку? — я пожал плечами. — Ад — не самое приятное местечко, — горько сказала Патриция. — ВСЕМ время от времени требуется разрядка.

— Поэтому ты и сбежала?

Патриция неопределённо пожала одним плечом.

— Во всяком случае, это не моё, — наконец сказала она. — Я поняла это ещё во время учёбы. Но мама настояла, чтобы я всё же получила диплом.

— Так ты училась на жрицу любви?

Вот уж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…

— Школы гетер при храмах Иштар — самые престижные учебные заведения для девочек, — пояснила Патриция. — И может, тебя это удивит, но учат там НЕ ТОЛЬКО заниматься любовью.

— Да меня это совсем не интересует…

— Брехня.

— Да, ты права. Меня это ЧЕР… ОЧЕНЬ интересует. И знаешь что: я не могу сказать с полной уверенностью, что интерес этот вызван чарами твоей мамочки. Между нами что-то есть. Как только я увидел тебя — в этой твоей кошмарной кофте, в жутких очках…

— Может, именно они тебя и возбуждают?

Я осёкся.

Зачем я всё это ей говорю?.. Я ведь не привык к признаниям — в моей жизни всё происходит по-другому: молча и энергично.

В крайнем случае допускаются страстные вздохи…

— Не обижайся, Макс, — Патриция взяла меня за руку. Я не пошевелился, и она отпустила. — Просто ты… Ну, ты всегда спишь с такими красотками! Ариэль, Лилит, Кассандра… Я с ними даже рядом не стою. И ты мог… "запасть" на меня по одной причине: контраст. Я — полная противоположность этих великолепных, ослепительных девушек.

И тут я рассмеялся.

— Ты себя в зеркале-то видела, а? Да ты выглядишь…

— Видела, — отрезала Патриция. — И это не я. Не настоящая я. Я настоящая — замухрышка в очках и пушистой кофте. Поэтому… Лучше я буду любить тебя издалека. Без надежды. Чем поддамся на твои чары, а потом буду реветь и думать, почему ты меня бросил…

Я потряс головой.

Слишком всё это для меня сложно… Почему нужно от чего-то отказываться?

— Там, откуда я родом, говорят: лучше любить и потерять, чем никогда не любить, — сказал я то, что думал.

— Вот видишь! — Патриция торжествующе хлопнула меня по коленке. — Ты ЗАРАНЕЕ уверен, что мне придётся тебя потерять. А я на это не согласна.

— Да НИ В ЧЁМ я не уверен! — встав, я повернулся к ней спиной и облокотился на балюстраду. Прямо подо мной синим озерцом просвечивал бассейн. — Патриция, поверь: я не знаю, что будет через пять минут. А ты рассуждаешь о будущем. НИЧЕГО на этом свете не определено! В один прекрасный день я проснулся с твёрдым намерением сдать экзамен по экономике, а вместо этого провалился в люк и оказался в другом измерении. НЕЛЬЗЯ загадывать наперёд.

— Хочешь насмешить богов — расскажи им о своих планах, — мудро усмехнулась Патриция. — Но знаешь, что? Я люблю планировать свою жизнь. Люблю графики, таблицы, расписания… Они помогают справиться с хаосом в голове.

Я вздохнул.

— Пат, я не прошу тебя НАВСЕГДА изменить образ жизни. Просто отпусти себя один раз. На одну ночь забудь о границах. Это пойдёт тебе на пользу.

— Не могу, — она так сурово поджала губы, что я чуть не рассмеялся. Ну прямо Зоя Космодемьянская на допросе. — Ты просто не представляешь, что может произойти, если я…

Но я не стал слушать её дальнейших отговорок.

Просто подхватил на руки, вскочил на парапет и… шагнул в пропасть.

Ветер засвистел в ушах, подол платья Патриции задрался и хлестнул меня по лицу, а потом раздался громкий раскатистый…

ПЛЮХ.

Вода от неожиданности показалась ледяной, но когда я вынырнул на поверхность и очухался, обнаружил, что бассейн согрет до температуры тела.

В следующий миг я получил влажную пощечину.

— Ты что, дурак? — выплыв из глубин, Патриция походила на мокрую и донельзя рассерженную русалку. — Моя причёска! Моё платье!..

— Две минуты назад ты доказывала, что внешность для тебя — не главное.

— Но при этом не обязательно выглядеть, как МОКРАЯ курица…

Тушь у неё потекла, оставляя на щеках чёрные дорожки. От этого казалось, что Патриция плачет чёрными, как смола, слезами…

Я подплыл ближе, обнял её и поцеловал.

— Ты выглядишь, как ОЧЕНЬ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНАЯ мокрая курица.

И я опять её поцеловал.

Секунд тридцать Патриция сопротивлялась. Её руки пытались меня оттолкнуть, но это приводило лишь к тому, что мы уходили под воду с головой.

Но потом…

— Ладно, леший с тобой, — сдалась она, в очередной раз вынырнув на поверхность и отфыркавшись. — Но имей в виду, Макс: ты сам этого хотел.

Заниматься любовью в глубоком бассейне — искусство не для слабаков. Всё время приходится работать ногами и руками — чтобы элементарно не утонуть.

А ещё нужно не забывать дышать и помнить, что под водой этого делать не рекомендуется.

Но в остальном — оно того стоило.

Не скажу, что мои девочки из Сан-Инферно чем-то уступали Патриции. Просто… Сейчас всё было по-другому.