Я не стал добавлять "Безумный". Насколько подсказывает опыт, родители этого не ценят.

— О-о-очень приятно, — госпожа Иштар протянула мне руку. Держала она её так высоко, что становилось понятно: НИ О КАКОМ рукопожатии и речи быть не может.

От её кожи шел тяжелый и сладкий запах кладбищенских лилий…

— Я рада, что дочь наконец-то приехала с ДРУГОМ, — встав между мной и Патрицией, госпожа Иштар взяла нас под руки увлекла вверх по ступеням. — Честно говоря, мы с отцом уже потеряли всякую надежду.

Я закашлялся.

— Госпожа Иштар, должен вам сказать…

— И это неудивительно, учитывая то, как она выглядит, — повысила голос любящая мать. — Почти без косметики, и вещи всегда такие невзрачные… Я всегда говорила: личико только выиграет, если ты будешь наносить побольше туши… — бросила она дочери. Патриция запыхтела. — Скажите, Макс, моя дочь всё ещё предпочитает это глупое прозвище?

— Э… Какое прозвище?

— Патриция. Она придумала его ещё в детстве. Понятия не имею, зачем она это сделала… Инферналия — такое красивое имя для девочки.

Я чуть не свернул себе шею, стараясь разглядеть лицо Патриции.

— Тебя зовут ИНФЕРНАЛИЯ?

Не смог удержаться.

НИКТО бы не смог.

— Это всё странная, непонятная мне мода, — госпожа Иштар ловко втолкнула нас в распахнутые настежь двери особняка. — Например, дочь одной моей подруги, Тиамат — помнишь её, Ини? На твоём девятом дне рождения бедная девочка так объелась варенья из пауков… Так вот: теперь она требует, чтобы её звали Машей. А сын тёти Эндоры, твой двоюродный брат Мрачн, предпочитает имя Антон… — госпожа Иштар пожала пышными плечами. На одном, возле самой подмышечной впадины, притаилась маленькая чёрная родинка… — Никогда не угадаешь: и что с этими детьми не так?..

— Я уже давно не ребёнок, мама, — голос у Патриции был таким усталым, словно она целый день работала в каменоломне. — У меня своя жизнь, своя работа… Я управляю целым городом, мама!

— Конечно-конечно, дорогая, — просюсюкала госпожа Иштар. — Детям так хочется доказать свою самостоятельность.

Мы шли по светлому, пронизанному лучами солнца холлу.

Пол в чёрно-белую плитку, украшенные бисером и вышивкой портьеры… Доминировала над интерьером деревянная, закрученная винтом лестница.

В центре холла, на подставке, высилась ваза с мощным, как стог сена, букетом цветов.

— Наверное, вы утомились с дороги, — обращалась мадам Иштар исключительно ко мне. — Я провожу вас в вашу комнату. Обед будет подан позже, когда приедет отец Ини — так мы зовём нашу девочку дома, — пояснила она с милой улыбкой, подталкивая нас к лестнице. — Когда она была маленькой, не могла выговорить своё имя целиком…

— Может, ПОЭТОМУ я его и не люблю, мама, — вставила Патриция.

— Глупости, — отмахнулась госпожа Иштар. — Просто тебе нравится делать всё мне наперекор.

— Интересно: с чего бы это?.. — буркнула Патриция.

— Ну а вы, Макс? — госпожа Иштар не обратила на последнюю реплику дочери никакого внимания. — Чем вы занимаетесь?

— Ну… — я немножко застеснялся. — У меня собственные стриптизклуб и казино…

— Как это мило! — обрадовалась мама. — Очень, очень респектабельный бизнес. Макс, а Ини не говорила вам, что в молодости я работала жрицей любви?

— Вы мне не поверите, — с чувством сказал я. — Но я и сам догадался. Как только вас увидел.

— А вот у Ини нет такого таланта, — продолжила госпожа Иштар, изящно ступая по натёртым до блеска ступенькам. — К сожалению, она не унаследовала ни моей внешности, ни темперамента. Кстати! — последнее слово она выкрикнула так неожиданно, что я подскочил. И чуть не покатился вниз, по этой круглой, как чёртово колесо, лестнице… Голова — ноги, голова — ноги… — Ини, почему ты убрала своё сияние? Ты же знаешь: я этого не люблю.

— Но ма-ма… — мне кажется, или голос Патриции приобретает всё более озверелые интонации?

— Сейчас же, — непреклонно потребовала госпожа Иштар. — Ну-ка, порадуй мамочку.

— Ладно, — Патриция нехотя щелкнула пальцами.

Над головой её со звоном возникли довольно изящные светящиеся рожки.

Интересно. Я много раз видел такое сияние над головой Денницы. И ни разу — у Патриции. Это значит, что "выключать" его можно по своему желанию?

Только вот Денница — не хотел.

— Тебе идёт, — похвалил я.

— На рогах дьявола и нимб держится крепче, — мрачно поведала Патриция. — Так папа всегда говорит.

— У моего мужа отличное чувство юмора, — похвасталась госпожа Иштар.

Взобравшись на самый верхний этаж, мы пошли по плавно загибающемуся вокруг лестницы коридору. Купол крыши был прозрачно-голубым, сквозь него лился вполне земной свет.

Это было неожиданно приятно — я вдруг понял, что соскучился по обычному голубому небу…

В общем и целом, убранство дома Патриции напоминало Златой Замок в Заковии — помните, я знакомил вас с теорией о том, что все замки строят и обставляют по одному шаблону?..

Повидал один — значит, повидал все.

— Мы пришли, — неожиданно госпожа Иштар остановилась перед двустворчатыми дверьми, покрытыми небесно-голубой краской, по которой плыли облачка из титановых белил. Из-за облачков выглядывали пухлые младенцы с циничными, расчётливыми глазами.

Я содрогнулся.

— Оставляю вас одних, детки. Надеюсь, вы с ПОЛЬЗОЙ проведёте время до ужина, — госпожа Иштар повела плечиком и подмигнула.

Чёрт, жарко-то как…

— Я отдохну в своей комнате, — заявила Патриция.

— Ини! — госпожа Иштар строго нахмурилась. — Ты же знаешь: это против законов гостеприимства. Что подумает о тебе Макс?

— Мама, поверь: всё, что можно, он уже давно подумал, — Патриция закатила глаза. Ну, почти закатила. На самом деле её голос звучал ровно и так спокойно, словно его хорошенько заморозили в морозилке.

— Нет, так не пойдёт, — покачала головой госпожа Иштар. — Вот когда Я была жрицей любви, ни один путник не оставался…

— Но я — не ты, мама! — всё спокойствие Патриции вдруг разбилось, как сосулька об асфальт. — У меня нет твоей красоты, нет твоего таланта — ты сама это сказала. Я ПРОСТО НЕ МОГУ соответствовать твоим высоким стандартам!

Сорвавшись с места, она понеслась прочь. Эхо шагов отразилось от стеклянного купола, и ссыпалось в лестничную шахту.

Мы наблюдали за ней, пока Патриция не скрылась где-то внизу.

— Эм… — я осторожно высвободил свой локоть из захвата мамаши. — Пожалуй, мне стоит пойти за ней.

— Пустяки, — отмахнулась госпожа Иштар. — Вы — гость. И если дочь не способна позаботиться о вас, сделать это — моя святая обязанность.

Я икнул.

Если эта дамочка на меня набросится — отбрыкаться нет ни единого шанса. Как у мотылька против пламени свечки…

— Я сама найду её и напомню, как должна вести себя истинная дочь дома Иштар, — с этими словами мамочка развернулась и пошла вслед за Патрицией.

А я облегчённо вздохнул.

Точнее, попытался: раньше со спины я её не видел. И только сейчас выяснил, что платье госпожи Иштар сзади имеет вырез на всю спину…

В буквальном смысле: когда она двигалась, были видны ямочки чуть выше ягодиц…

В зобу дыханье спёрло.

На миг я даже пожалел, что она ушла. Но тут же взял себя в руки, сглотнул и мужественно распахнул двери в гостевые апартаменты.

Лучше бы я этого не делал…

Если коротко, то больше всего апартаменты походили на номер для новобрачных в каком-нибудь фешенебельном отеле.

Я такие видел только в кино про мафию.

Вопиющая роскошь — это будет мягко сказано.

Кровать и впрямь была в форме сердца, на полу — пушистый ковёр, ноги в котором утопали по щиколотку.

Освещение… Самое подходящее слово — интимное.

На стенах — картины фривольного содержания.

Осторожно, на цыпочках, пройдя через комнату, я приоткрыл дверь, как я надеялся, в ванную.

Смешно сказать, но в данный момент мне больше всего хотелось писать. Вот уже целых полчаса это желание было доминирующим, и в принципе, я был готов забыть о Патриции и её более чем аппетитной мамочке, если мне удастся исполнить заветную мечту.