Меня тем не менее что-то тревожило.

– Черная рубашка! – заорала я, садясь на кровати. Наконец-то до меня дошло!

Щелкнул выключатель. Включившая бра Элла смотрела а меня недовольно, потирая глаза и зевая во весь рот.

– Ты спятила, Сонька? Три часа ночи!

Элла последние дни ходила сама не своя. Старуха продала имение, а значит, съездов больше не будет. Хотя какие съезды, если Макаров мертв, а бабка изобличена. Не знаю, на что Элла надеялась, на то, что появятся еще какие-то родственники Павлецкого и продолжать зазывать в гости его фанатов? Так или иначе, я понимала ее боль. Это был особый мир, где она ощущала себя счастливой.

И вот, когда она в сотый раз пожаловавшись мне на судьбу-злодейку, напилась валерьянки и уснула, я бужу ее в начале четвертого утра.

– Ты помнишь, что сказала старуха? «Он плакал, слезы капали на его черную рубашку…»

– Какая разница?!

– А такая. Тебе Антон не говорил? Мы ведь нашли свидетеля. И он сказал, что Наташа и мужчина, с которым она говорила, были в светлых одеждах!

– Может, он ее имел в виду?

– Нет, он видел их обоих. А значит, мужчина не мог быть в черной одежде.

– Лицо светилось в темноте! – подумав, выдала сестра, из чего я заключила, что она не такая глупая, как я о ней думала.

– Это хорошо, конечно, но как он смог утверждать, что это мужчина? Он же видел фигуру в светлой одежде и поэтому понял, ведь мужчина, по его словам, молчал.

– Значит, по росту понял!

– А Наташа высокая была?

– Хм… да.

Я вот тоже помнила, что на общем снимке она была почти одного роста с некоторыми мужчинами и явно выше девушек. Чтобы освежить память, я открыла фото в моем телефоне. Да, вот он Сергей Петрович в черной рубашке. И Наташа неподалеку – одного роста с ним, хоть и без каблуков. В белом, кстати, сарафане.

– Элка…

– Ну что еще? – Сестра уже успела уронить голову на подушку, не выключая, правда, света.

– А в какой день был сделан этот групповой снимок?

Я принесла ей телефон, она подняла голову и уставилась на фото.

– Это как раз в день рождения Натальи.

– То есть в день смерти?

– Угу.

Я еще раз посмотрела на фото и тут же схватилась за сердце.

– Элла!

– Что?!

– Их двое. Двое в светлой одежде. А значит, убийца один из них!

Мы напросились в гости к Бельскому в другой город. Он сам не звонил мне уже несколько дней, и в ином случае я бы не проявила инициативу – не тот я человек. Но сейчас мне было не до скромности. На следующий день после моего озарения я снова поехала в деревню, где находился дом Павлецкого (а с некоторых пор – другого человека, чьего имени я не знаю). Поэтому к Саше в гости я смогла отправиться только через день. Но мы с Эллой зато подготовились, купили два билета на электричку и уже в обеденное время оказались на вокзале незнакомого города.

– А адрес он тебе, случайно, не фальшивый дал? – капризно заявила Элла, посмотрев по сторонам и никого не увидев.

– Они обещали встретить, значит, встретят! – с раздражением ответила я. Хотя тоже не могла среди толпы снующих туда-сюда людей вычленить знакомые лица.

– Ну-ну…

Мы сделали несколько шагов вперед, нацелившись на автовокзал неподалеку, и вот тут-то я радостно воскликнула:

– Вон они!

Элла проследила за направлением моего взгляда и сморщилась от моих эмоций.

– Да, но не спеши ликовать. Еще неизвестно, чем для нас обернется эта встреча. Я на всякий случай нож с кухни стащила, лежит в сумке.

– Умеешь же ты запугивать! – возмутилась я, а сама мысленно отметила, что только Элла может употребить глагол «стащила» применительно к собственному дому. Хотя если она взяла папин любимый нож, которым он масло мажет на хлеб, тогда да, он сильно расстроится, и нам потом влетит, и в понятии отца это тоже будет называться «украла».

– Здорово, девчонки! – раскрыл Тимур свои объятия.

Саша смотрел на нас с легким томлением и растерянностью. Ну да, я все никак не отращу челку и не закрашу эту дурацкую розовую прядь. А в нарядах мужчины не очень-то разбираются. Тем не менее можно было догадаться, что девушка в короткой яркой юбке-солнце, едва прикрывающей срамное место (и не прикрывающей таковое совсем, когда поднимается ветер) – это Элла, а человек в сером платье-футляре почти до колен – это я, хоть и платье было более прилегающим, чем я привыкла.

Александр наконец догадался и, обняв меня, чмокнул в щеку.

– Как доехала?

На Эллу принципиально внимания не обращал, разобравшись, кто из нас кто, будто я приехала одна.

– Мы доехали нормально, – сказала я, упирая на местоимение «мы» и целовать его в ответ не стала. Хотя показную холодность тоже не спешила выказывать.

– А че меня не обнимешь? – капризно протянула сестра. – Тимурка обеих обнимал, вообще-то!

– А мы с тобой все обсудили еще в тот день, вообще-то, – не глядя на нее, буркнул Сашка, взял нашу сумку, одну на двоих, и понес в сторону автовокзала. По всей видимости, он все еще дулся на нее за то, что писала от моего имени.

– А мы что, на общественном транспорте будем кататься? – продолжала капризничать Элла, да еще таким тоном, словно специально хотела вывести из себя парней. Впрочем, я была в этом уверена – специально.

– Нет, конечно! – весело ответил ей Тимур. – На такси домчим.

– А куда поедем? В загородный дом?

– У Шурика хата пустует, туда и едем. – Сам Шурик тем временем подошел к водителю, что курил возле машины, и договаривался о чем-то, видимо, о цене. – Кстати, поздравьте меня! У меня отличная новость! Я из вуза забрал документы.

– Тебе же год оставался всего? – удивилась Элла, которая этих ребят, к сожалению, знала лучше меня. И, видимо, специально мне это показывала. А впрочем, наверно, я себя накручиваю, она просто пытается поддержать беседу.

– М-да, но я буду поступать в «Коламбию». Я переезжаю к предкам в Штаты!

– Погоди, у тебя ж только отец там!

– Ты отстала от жизни, Элька. Хм… Элька ведь?

Я думала, она начнет ерничать или устроит очередной розыгрыш, но она просто ответила:

– Да. – И даже не добавила, что она только Антону разрешает себя Элькой называть, с мягкой «л». Удивительная покладистость. Всем остальным она всегда запрещала. «Мягкая «л» – признак слабости», – говорила она всегда.

– Маманя моя с батей сошлась в прошлом месяце опять. Они ведь так и не развелись. Подала на гринкарту. И меня заберут по программе воссоединения семьи.

– Ты ж совершеннолетний лоб! Неужели это так просто? Я слышала, что годами ждут воссоединения, а то и десятилетиями.

– Да, не сразу, но я пока по учебной визе поеду. А там уже решится вопрос. С детьми проще, чем, допустим, с братьями-сестрами. Каждый вопрос решается индивидуально.

Пока они разговаривали, мы с Сашкой ехали молча. Я-то понятно, а вот он чего молчит?

Бельские жили в роскошном жилом комплексе с охраной на въезде. Таксист высадил нас у ворот. Мы подошли к четвертому корпусу, а затем поднялись на одиннадцатый этаж.

– Ну и хоромы, – присвистнула Элка, обходя четырехкомнатную квартиру.

Ну да, с Антоновой не сравнится, конечно. Современные проектировщики понимают, что каждому нужен свой угол, и желательно больший, чем восемь квадратных метров, а также нужен широкий коридор, минимум два санузла и огромная кухня, на которой легко и просто и готовить, и принимать гостей. Этакая кухня-столовая, два в одном.

На столе уже стояла бутылка вина, фрукты и сырно-колбасная нарезка, а также три банки икры. Элла тут же принялась намазывать икру на хлеб толстым слоем, а мне кусок в горло не лез. При первой же возможности я потянула Александра на лоджию. Слава богу, она расположена в одной из спален, самой дальней, так что из кухни нас не услышат.

– Ты молчалив сегодня, – рассматривая его, констатировала я с грустью.

– Да, есть причины, – вздохнул он. – Ты тоже не весела. Ты же хотела поехать? Или тебя Элла вынудила?