– Что ты здесь делаешь?! Чего пугаешь нас?

– Я просто сидел и молчал, а отчего вы орете на всю деревню, это у вас надо спрашивать.

Я не хотела больше лицезреть его и перевела луч фонаря теперь на крест с табличкой и фотографией. Оттуда на меня смотрело знакомое лицо. Девушка, русоволосая, с длинной косой, перекинутой через плечо, ласково улыбается всему миру с того света. Жуть какая…

– Это же… это же… Наталья? – спросила я у него, потому что не была уверена в правильности своих умозаключений.

– Угу. А ты, значит, так и не сподобилась на могилу к ней сходить ни разу, да? После того что ты сделала?!

– Я сделала?! Я сделала… – И я пристыженно замолкла. Вот о чем были все разговоры! Вот почему он был недоволен моим приездом! Вот почему Элла говорила Ирине, что, скорее всего, не сможет! Вот почему я получаю угрожающие записки! Три месяца назад эта девушка была жива и улыбалась нам с обычной фотографии, сделанной на участке Павлецкого. А теперь, в результате моего, то есть Эллиного, вмешательства, она гримасничает уже с надгробного креста. Что же произошло? Как Элла повлияла на ее смерть? Не убила же собственными руками! Иначе бы сидела за решеткой.

И тут к нам вернулся Антон, поняв по голосам, что тут никого не режут и не пытают.

– Бельский! – узнал он Сашку. – Так это ты – привидение?

Тот ответил с грустью и легким недовольством:

– Нет, я пока еще жив. В отличие от… – и он кивнул через плечо, так как стоял к нам лицом и спиной к могиле.

Я же догадалась опустить луч фонаря пониже, чтобы получить хоть какие-то ответы. Итак, надпись на кресте гласила: «Наталья Церковина, 23.05.2000-23.05.2022». Боже, она погибла в свой день рождения! Как это жестоко… Что же с тобой случилось, Наташа? И как в этом оказалась замешана моя сестра? Хуже всего то, что окружающие знают ответ, но я не могу задать им никаких вопросов…

– Может, домой двинемся, а? – попросил Антон. – Спать охота!

Но я, все еще пребывая в шоке, не могла разговаривать и просто пожала плечами.

– Вы как хотите, – встрял Саша, – можете хоть заночевать здесь, как влюбленная парочка маргинальных экстремалов, а я пошел обратно.

И Александр действительно прошел мимо нас, включив фонарик в своем телефоне.

– Тебе обязательно язвить все время? – высказала я ему, наконец вернув себе способность разговаривать. Спасибо ему! Это вы еще не слышите тон, каким он обращается к людям, которые ему, в сущности, ничего не сделали. Ладно, он думает, что я Элла, а сестрица могла выкинуть что угодно, но Тони-то при чем?

«Может, ревнует?» – спросил кто-то романтически настроенный в моей голове, но я приказала ему заткнуться. Тут такие вещи происходят, не до романтики.

Александр ничего не ответил, просто молча держал курс на тропу к дому Павлецкого. Мы не отставали. Мне было выгодно, что кто-то идет первым, потому что лезть в календарь при Антоне, который так и дышит мне в плечо, боясь отойти даже на шаг, и отматывать на среду, чтобы узнать, когда родился Ян Павлецкий (закончив школу, я перестала обращать внимание на даты и дни недели) – это значит выдать себя с потрохами. А в тот единственный раз, когда я читала дома его биографию, я, разумеется, не знала, что эта дата мне пригодится, и не запомнила ее.

Александр по фамилии Бельский (не отсюда ли его страсть к белой одежде?) ловко открыл калитку, закрытую после меня Антоном, и даже придержал нам дверь. Удивительное сочетание наглости и грубости в общении с почти джентльменской обходительностью поразило меня еще вчера, поэтому я не была шокирована этим поступком и даже спасибо не сказала.

Возле дома он замешкался, зачем-то пропуская нас вперед. Мы друг за другом влезли в окно, испытывая некоторые неудобства. Все-таки пол в доме был выше уровня земли и карабкаться снаружи в это же окно было сложнее. Но мы справились. Каково же было мое возмущение, когда этот пес, простите, спокойно воспользовался ключами, чтобы попасть в дом, вдоволь насладившись нашими с Тони муками! Вот куда делась связка из ключницы! Он, оказывается, выходил из дома первым! И никакая бабка знать не знает, что у нее без спроса берут ключи!

– Вор! – только и смогла я ляпнуть от обиды, мстительно направляя ему в физиономию луч фонаря (свет в холле мы не стали включать).

Светло-коричневая бровь приподнялась в изумлении, мол, о чем ты, но уста хранили гордое молчание. Он просто вернул связку и был таков. Антон закрыл окно, вернул фикус на законное место, пожелал мне спокойной ночи и скрылся в своей «каморке», которая действительно оказалась по соседству с входной дверью. Я же поднялась к себе и, едва закрыв дверь, полезла в телефон.

Я вновь и вновь обновляла страницу личных сообщений на форуме; хоть и были включены уведомления, но мне была дорога каждая секунда. Я знала, я твердо знала, что оно придет! Интуиция или цепочка логических рассуждений? Даже и не знаю. Время покажет. Сейчас я думаю, что все-таки второе.

Итак, время истины. Появилось сообщение – как я и думала! Я тут же его открыла.

«Горячо».

Я резко вылетела из комнаты, и так быстро, как могла, пересекла эти метры, и просто ворвалась в соседнюю спальню. Хорошо, что была не заперта дверь.

Ой, нет! Плохо! Плохо, что была не заперта дверь!

Александр был раздет. Полог отодвинут в сторону, покрывало небрежно свалено на пол, как и одежда. Наглец уже держал руки на резинке белых (опять!) трусов, собираясь их снять. Если бы я опоздала на пять секунд… Хотя, если бы опоздала на целых десять, он бы уже лежал под одеялом. Бра горело на стене прямо над кроватью, так что вставать, чтобы выключить свет, ему бы не пришлось.

Он резко обернулся на меня и убрал руки от трусов. В первую секунду у него отвалилась челюсть, но Саша быстро взял себя в руки.

– Так-так, ничего не меняется, а я уж было понадеялся, что ты стала другой.

– Ой! – только и выдавила из себя я, отворачиваясь и стремительно краснея. Почему-то только когда он заговорил, я поняла, что так и стою в спальне постороннего мужика в трусах и даже дверь за собой не закрываю. – Извини.

– «Ой, извини»? Ты серьезно?

Я не поняла, что он имел в виду, потому что вспомнила про свою миссию.

– Телефон!

– Что?! – Саша скоро в обморок грохнется от моего поведения, не иначе. – Какой телефон? Что ты несешь?! Ты или сюда, или обратно, но дверь закрой немедленно! Сквозит, знаешь ли!

Я закрыла дверь, оставшись внутри, хоть все мое естество вопило, чтобы я убиралась как можно скорее.

– Где твой телефон? Быстро!

– А твой что? Не работает? Ты теперь снимать это будешь?

– Что снимать? Это ты собирался кое-что снимать! Тебе нормально спать на чужом постельном белье совершенно голым? – Он послушно повернулся к спальному месту и пожал плечами, мол, мне норм. А я повторила вопрос: – Где твой телефон?

Так как он не горел желанием отвечать, я водила глазами по комнате и наконец его нашла. На прикроватной тумбочке, которая по чьей-то странной прихоти была со стороны ног, да еще и в метре от самой кровати.

– Ты бы не успел, – сказала я сама себе, хоть и могло показаться, что обращаюсь к нему.

Ему и показалось.

– Чего бы не успел? – И без перехода задал еще один вопрос: – Элла, ты как себя чувствуешь?

– Не очень, – честно ответила я и наконец покинула его опочивальню.

Если Зайчик2020 не Саша, тогда остается еще один вариант. Я быстро слетела со ступенек, едва не навернувшись, и начала барабанить в нужную дверь. Потом заметила еще одну, совсем рядом. Может, Тони открывал ее? Я могла и перепутать в потемках. Короче, следом я стала барабанить уже в эту дверь – на всякий случай.

Обе двери открылись одновременно. Из первой вышел Тони, все еще одетый (а я ведь была права в первый раз!), из второй – Леонелла в небрежно накинутом халате.

– Девушка, вы в своем уме? Я сплю вообще-то.

– Элька, ты че? Позвонить не могла? Весь дом перебудила.