– Да, ты просто хотел ее трахнуть…

Воцарилась тишина. Сашины слова эхом отзывались у меня в голове. Какой ужас. На что способны мужики, ведомые похотью. Вот так и поверишь в бесов, которые подселяются в людей и заставляют их делать страшные вещи, погружая в море соблазнов и отдавая в плен животным инстинктам.

– Я понял по твоему тону, что ты не на моей стороне, – заговорил Тимур. – Но мне все равно. Я на днях уезжаю.

– Никуда ты не поедешь! – запищала Элка. Сидела бы молчала, пока ее не прирезали! – Тебе Америку в тюряге устроят. Только там она называется Пендосия, понял?

Тим отбросил нож и приложил Эллу лбом о столешницу. Да так сильно, что она потеряла сознание, а все бокалы перевернулись, и содержимое растеклось по светлой поверхности.

– Не трогай ее… – посоветовал Александр грозно.

– Она видела меня, когда я вернулся, гуляла ночью во дворе. Ждала, видать, когда Наташа вернется, чтобы посмеяться ей в лицо. А вместо нее нарисовался я. «Развлекаешься?» – своим этим мерзким издевательским тоном спрашивает. Я испугался, что она знает, что тоже гуляла у пруда и подглядывала. Но она ничего не говорила, когда Наташу искали. Я решил: забыла. Или не сопоставила. А тут они с Тони расследование начали. Уже когда тело нашли. Поэтому, когда она приехала в этот раз, я ей записку подбросил. Чтобы свалила. Я не хочу в тюрячку, бро, – заплакал Тим. – Позволь мне уехать. Мне жалко Наташку, правда… Если бы я знал, что тот козел ее насиловал, я бы сам за нее заступился. Но я-то думал, что с согласия…

– А тебе она согласие давала?!

– А может, дала бы! Если бы не отключилась! Ну она же не пила никогда, вспомни! А сколько баб сперва нос вертят, а потом видят, что никто получше не предлагает, и после первого бокала сами лезут. Но ты-то не знаешь этого, я при тебе как дополнение, как о нас говорят: тот красавчик и его друг. На фоне кого-то другого я бы и лучше выглядел, и девки мне бы сами давали, к тому же из богатой семьи. Но тут ты… Вечно ты. Который еще богаче. И рожа еще смазливее, – последние слова он договаривал с ненавистью.

– То есть это я виноват, что ты Наташу убил?

Тимур еще раз всхлипнул, поняв, что логика снова дала сбой, и потянулся к ножу.

– Эй! – Саша выставил вперед руку, боясь все же приблизиться, ведь кто его знает, что он сделает с Эллой, а я повторно вскрикнула.

– Не боись, я ей ничего не сделаю, – словно прочитал он мои мысли. – А вот себе – да. – И он приставил лезвие уже к своей шее. – Я не пойду в тюрьму, так и знай. Права твоя дура-сестра, – обратился он уже ко мне, – что со мной там делать будут. Я лучше умру. Бро, решай. Или ты отпускаешь меня, или я себя зарежу у тебя на глазах. И если ты вину свою за смерть Наташки уже не чувствуешь, то это будет на тебе до конца жизни, здесь ты уже не освободишься и на других не переложишь. Ну так как?

Оказывается, Тимур – тот еще манипулятор.

– Иди, хрен с тобой, – с презрением бросил ему Сашка.

Повторять не пришлось, уже через десять секунд Тимура не было в квартире.

Мы привели Эллу в чувство.

– Зачем ты его отпустил?! – налетела она на Бельского.

– Чтобы он никого не прирезал.

– Хотел бы убить, убил бы уже! Но он не смог! Тебе надо было его задержать.

– Он себя зарезать хотел!

– И что? – Саша смотрел на нее с удивлением. Я же молчала, переваривая случившееся. – Да не хватило бы у него духу! Он тебя на понт взял!

– Он все равно уедет через пару дней…

– Ты серьезно это?! – Элла наконец посмотрела на меня. – Сонька, ну! Не будь хоть сейчас малахольной! Убеди его! Скажи, что не станешь с ним встречаться, если он убийцу отпустит. Не станешь же?

Мы с Сашей долго смотрели друг другу в глаза. Я должна была принять чью-то сторону. Выбор дался мне нелегко. Я выбрала сестру.

– Она права.

Саша изменился в лице.

– Ты мне условия, что ли, ставишь? Это мой друг, я знаю его почти с детства!

– Видимо, плохо знаешь. – Он молчал. Я решила зайти с другого бока: – Саша, пойми, одна уже ушла от правосудия. Другой повесился, хоть и без ее помощи, но был, как оказалось, виноват лишь наполовину. Ведь если бы не его чудесный чай, Наташа смогла бы защититься, и Тимур не успел бы с ней ничего сделать. Но все получилось так, как получилось. И самый виноватый человек – именно твой друг, который вскоре начнет расчудесную жизнь в далекой процветающей Америке. И он будет знать, что может отыметь любую девушку, которую захочет, и ему ничего за это не будет. Он ведь даже не раскаялся. Он все эти дни на подготовке к концерту ходил и улыбался. Ему все равно!

– Ага, ты хочешь урок ему преподать? Он загнется в тюрьме, понимаешь? И этот труп, как он верно заметил, уже будет на моей совести до конца моих дней. Если хотите, заявляйте сами. Не факт, что вы что-то докажете, но флаг вам в руки. А я не хочу. Если тебе такой парень не нужен, что ж… – И он пожал плечами.

Мы молча встали и ушли.

– Он прав, – вдруг заявила Элла в электричке на обратном пути в наш город.

– В чем?

– Ничего доказать нельзя. Тело пробыло в воде довольно долго. А под землей – и того дольше. Они бы сразу установили факт контакта с двумя мужчинами, если бы могли.

– А если они не хотели? Купились на легенду о проклятом пруде, где все тонут. В крови обнаружили алкоголь.

– Тогда заявим сами, как он и сказал. Это нам надо, а не ему. Он друга подставляет этим.

– Друга-убийцу.

– Для многих дружба – не пустой звук. Это ты монах-отшельник, ни с кем никогда толком не дружила.

– А тебе-то что до этого всего? – не выдержала я. – Ты-то как раз дружила с Тимом. А с Наташей – не очень, только издевалась. Зачем тебе, чтобы посадили ее убийцу?

Она как-то странно на меня посмотрела, будто с обидой, затем тихо ответила, и я с трудом ее услышала из-за шумного движения электрички:

– Именно потому, что издевалась.

Я мучилась два дня. Затем позвонила-таки дяде Мише и рассказала обо всем. Он похвалил меня, что я докопалась до истины. Это было неожиданно, учитывая, что в прошлый раз он нас отругал.

– Если он вам признался, есть шанс, что расколется и у следователя. Старуха знала, что на нее ничего толком нет, и она – кремень. А парень слаб. Следов не могло остаться через три месяца. Но достаточно попугать эксгумацией.

Дядя Миша отзвонился всего через полчаса.

– Улетел? – с печалью спросила я. Надо было раньше звонить. Ведь так быстро новости могли быть, только если пробили базу вылетов.

– Нет, взяли. Еще в четыре утра прямо в аэропорту. Донес кто-то другой.

Я посмотрела на Эллу. Звонок был на громкой связи, и она показала скрещенными руками, что это не она. Неужели?..

– И что теперь?

– Будут разбираться. Если докажут, сядет. А если нет, отправится учиться, но уже позже. Такие дела быстро не делаются.

– Ясно. Спасибо.

Я отключилась и написала Саше. «Это ты?»

«Я», – ответил он.

Надо же. В сложной дилемме между Эллой и Сашей я выбрала сестру, а он предпочел своему лучшему другу все-таки меня.

«Буду в вашем городе вечером, – пришло новое сообщение. – Увидимся?»

– Конечно, – шепотом подсказала мне нужный ответ Элла, прочитав переписку через мое плечо, и впервые в жизни улыбнулась мне искренне и с любовью.

Я повторила ее мимику точь-в-точь (мне даже зеркало не нужно, чтобы это утверждать, ведь мое зеркало всегда передо мной) и написала: «Конечно. Люблю тебя».

Ответа мы ждали обе с замиранием сердца. Элла даже губу покусывала от нетерпения, будто отвечали ей, а не мне. Видимо, она наконец-то научилась чувствовать меня – так же, как и я ее.

«Я тебя тоже люблю».

– Ах! – сказали мы обе, замирая на секунду от восторга. А я еще поцеловала и телефон, и сестру.

Конец