– Конечно, хотела, – сказала я, опуская глаза. Это вроде не обман, но и не правда, полуправда, если точнее, ведь ехать я хотела по иным причинам, а посему мне стало стыдно. – А с чего ты взял, что это была идея Эллы, а не моя?

– Не знаю, такое ощущение, – пожал он плечами. – Просто… если честно, я надеялся, что ты приедешь одна.

– Но я же тебя попросила пригласить Тимура.

– Ну да. Я решил, что вы сдружились за моей спиной, – криво усмехнулся он. – А ты, оказывается, вздумала двойное свидание устроить.

Вот как он это видит!

– Нет. Все совсем не так, – решила я рассказать правду и потянулась к телефону. – Послушай вот эту запись.

Я включила ему короткий ролик. Говорят, что от целой гаммы негативных эмоций люди обычно бледнеют; Саша же серел или даже чернел.

– Я догадывался, – с тяжким вздохом заговорил он, когда запись уже давно закончилась, а мы просто молча стояли какое-то время.

– Да?! Почему ты не сказал?!

– Я не сразу понял. Но я сопоставил кое-что. Видишь ли, в рассказе старушки и том, как мы видели эту историю, кое-что не сходилось. Но я до последнего отказывался верить. Он же мой друг!

Когда я приезжала в деревню, я разыскала того рыбака и попросила вспомнить, в какой одежде был тот мужчина. Я даже показала ему фотографию. И мужчина вспомнил капюшон. Тимур был в светло-сером худи, а Саша в белой рубашке, как я уже говорила раньше. Рыбак был уверен, что это не рубашка. Не поверите, какая гора камней повалила с моих плеч в тот момент! Но нужно было довести расследование до конца. Если последним с Натальей был именно Тим, выходит, он и виноват в ее смерти. И если бы мы с сестрой напросились именно в гости к Тиму, он бы насторожился. Поэтому пришлось использовать то, что они с Сашей закадычные друзья и живут в одном городе.

– Нужно допросить его. – Саша кивнул. – Только я не уверена, что он нам все расскажет, – добавила я с печалью в голосе.

– Мне расскажет.

Мы вернулись на кухню.

Я уже успела восхититься Александром, его смелостью и настойчивостью, уверенностью в себе, но он просто замер на пороге, не в силах сделать шаг вперед, к столу. Не в силах задать вопрос. Там, на лоджии, все казалось проще. А здесь… Он посмотрел на человека, которого знал очень долго и знал очень близко, и просто не мог.

Я же встала за его спиной, потому что шла за ним, и тоже ничего не говорила.

Тимур поднял на нас глаза и… взгляд его изменился. Он все понял. Поняли и мы.

Но только не Элла, которая сидела сбоку и не видела выражение лица своего собеседника.

– Ну так мы будем пытать его по поводу, он ли грохнул Наташку, или нет? – с настолько свойственной ей непосредственностью ляпнула сестра. И тут же взялась за новый бутерброд – как ни в чем не бывало.

Как только нож, измазанный в красной икре, был положен на стол, он тут же поднят другим человеком. Тимур приставил острие к ее шее. Я вскрикнула, видя из-за Сашиного плеча, как вылупляются сестрицыны светло-серые глаза – точно такие же, как у меня. Цвет новогоднего инея на оконном стекле. Несмотря на то, что я физически стояла на пороге кухни, в безопасности, я ощущала себя там, на диване, на месте сестры. Если ее лицо – это мое лицо, то и испуг, который оно выражает, – это мой испуг. Пухлые розовые губы, приоткрытые в оборванной попытке закричать, – это мои губы. Именно поэтому я вскрикнула, когда она не смогла. Я кричала за нее.

– Так я и думал, что они не просто так приперлись! Вспомнила-таки, да? – обратился он к Элле.

– Тим, что ты делаешь?! – очнулся Сашка, на которого я так надеялась. – Положи нож!

– Пусть они обе уйдут, тогда я положу!

М-да, пред лицом опасности справедливого наказания, логика Тимуру изменила. Ну как она уйдет, если он ее держит как раз таки ножом?

– Может, и мне уйти? Это моя квартира, вообще-то!

– Вообще-то твоих родителей. Но ты подумай, на чьей ты стороне. Я не тороплю.

– Урод! – наконец-то выкрикнула Элла.

Мое сердце сжалось, когда я увидела красное на лезвии ножа. Когда он успел ее порезать? Но нет, я от стресса тоже туго соображала, как и преступник. На ноже – икра. Пока еще…

– Как ты мог, Тим?! – возмущался тем временем Саша. – Я тебя знаю всю жизнь! Как ты мог ее убить? Зачем?!

– Никого я не убивал! Не хотел… Я…

– Опусти нож, и мы поговорим спокойно… – Саша сделал шаг вперед. Напрасно.

– Отойди! – Тим занервничал сильнее и нажал лезвием на кожу Эллы. Теперь кончик ножа обагрился ее кровью, а она закричала.

– Отойди, отойди, – умоляла я сзади.

Саша послушался и сделал шаг назад.

– Они… Это все они! Первая не смогла тебя охомутать, зато смогла вторая. И ты отвернулся от меня! Предатель!

– Я пока не предатель. Я просто хочу знать, что произошло. А дальше я уже разберусь, – спокойно говорил Саша. Отлично. Не надо его еще больше раздражать. Бельский выбрал правильный тон, как мне казалось.

Однако…

– Я не верю тебе!

– Слышь, бро, – взял Саша другой тон, – я винил себя в ее смерти три гребаных месяца! Я плакался тебе в жилетку, и ты, козел, кивал и успокаивал. А при этом знал, что я ни в чем не виноват! Так что это ты меня предал! И я имею права знать, что там случилось на берегу!

– Хорошо, я услышал тебя, но я же не мог тебе сказать, пойми!

– За что ты ее убил?

– Я не хотел… Я не знал, что мне делать… – Тимур таял на глазах, словно снежинка в руке, он нервно лохматил волосы левой рукой, а нож все дальше и дальше отклонялся от Элькиной шеи. Слава богу. Главное, чтобы сестра, почувствовав свободу, не рванула от него. Предсказать поведение Тима в данной ситуации невозможно. – Она бегала за тобой. У меня не было шансов. Но ты же знаешь, что она мне нравилась…

– Я знаю, что ты ее хотел, это немного другое…

– Не важно. Мне она не дала! Она в тебя влюблена была! А тут я гуляю и вижу, что мужик с нее слезает! То есть я сначала не знал, кто там, я слышал, кто-то трахается в кустах, я и решил подсмотреть. Но еще до того, как я подполз к кустам, этот боров вылез оттуда… И бежать. А я влез. А там Наташка лежит. В белом платье. Бухая. В отключке. И я…

– О боже, – простонала я в ужасе, понимая, что услышу.

– Ты что, изнасиловал ее? – понял и Саша. – Ты понимаешь, что несчастную девочку изнасиловали дважды за один час?!

– Но я не знал этого!

– Она лежала в отключке, Тим? Ты что, не понял?

– Откуда я знал? Я думал, она после секса отключилась. Тем более выпила до этого, сам видел. Ну уснула довольная, понял? Значит, мне молодому и не уроду какому-то, не давала. А я из хорошей семьи. У меня будущее! Я в Америке жить буду!! – заорал он внезапно. Будто убеждал сам себя. – А этот… жирный старый урод! И ему она дала. Ну потому что он дружил с Павлецким! Да, знаю, мы выяснили, что это липа, но я-то этого не знал тогда. Ну, думаю, чем я хуже? И я пристроился. А она очнулась в конце. И как заорет. Я, мол, девственница, себя до свадьбы берега, я тебя засажу на много лет! Капец… Ну вранье же. Я говорю, только что слез с тебя мужик! А потом понимаю, что что-то не то… Я ведь тоже пригубил коньячку тогда. Соображал не очень. А она брыкаться начала. Встала и побежала…

– И что ты сделал? – с замирающим сердцем спросила я, ожидая услышать, как он гнался за ней с булыжником в руке или еще каким оружием.

– Ничего! Я только думал, что же делать, хотел ей денег предложить, как она упала. Видать, не до конца очухалась. Она ж не бухала никогда. А тут алкоголь и плюс этот чай с амфетаминами. Вот и вырубалась постоянно. Ну а я… Я понял, что мне конец. Того-то мужика она не запомнила и не знает, что насиловал. А я – вот он. Сажай – не хочу.

– Нашли бы следы разных мужчин, если бы она вовремя обратилась и душ не приняла, – сообщил Саша.

– Но мне-то что, если и мои следы, как ты скажешь, там были! Тем более если он презик использовал… А я-то нет! Короче, скинул я ее в воду. Это все недоразумение, Санек! Я не хотел ее убивать.