Сегодня прошли похороны Киры. И это было первое на моём веку публичное мероприятие в этом мире, не наполненное шумом и атмосферой радости.

Порядок отправки усопшего в последний путь ожидаемо ожидался от подобных в Ниргинии. Герои столичного штаба двумя рядами встали возле гроба, остальные провожавшие, коих насчитывалось несколько тысяч, заполонили площадь, где проходила церемония. Ведущий зачитал пафосную речь о талантах и достижениях рукопашницы в противостоянии людей против акума, отыграл гимн ассоциации заступников, и гроб с Кирой унесли.

И вот здесь крылось главное отличие от порядков Алмера. Ведь тело красноволосой воительницы не закопали в землю и не сожгли, а отнесли в мавзолей героев, где уже покоилось несколько её предшественников. И мавзолей этот, чёрт бы их всех побрал, оказался не простой усыпальницей, закрытой для посторонних, а публичным местом, куда мог попасть любой желающий за энную сумму денег. А тела героев хранились там в прозрачных саркофагах и замороженном виде, что позволяло сохранить их внешний облик даже спустя годы и десятилетия.

Хотя, если так подумать, не так уж это и плохо — иметь возможность в любой момент повидать собрата по оружию, не сгнившего и не изъеденного червями.

Наконец всё закончилось, и мы разошлись кто куда. Ни о каких совместных посиделках под объективами камер, ясное дело, не шло и речи. Одни сразу проследовали в свои номера, другие разбрелись по ассоциации. Лирина и ещё пара героев направились перекусить в кафе, за ними я и увязался.

Взял лёгкий перекус и сел напротив гравитатора. Всё та же стройная фигура, серая одежда и волосы того же оттенка, только лицо красивой девушки отныне перечерчивал глубокий диагональный шрам.

— Других столиков не было? — недовольно проворчала она.

— Может, мне понравился этот.

— Ну и чего тебе? Решил поглумиться над моим уродством? — Только я открыл рот, как она добавила: — И только попробуй сморозить что-нибудь в духе «ты всё ещё симпатичная».

— Так поглумиться я пришёл или утешить тебя? Определись уже. И если уж говорить о шрамах, то была в отряде Истребителей воительница по имени Кирисен. У неё на лице красовался не один, а сразу два шрама размером с твой. И всякий раз, когда мы останавливались в городах, она оставалась на ночь в гостях у какого-нибудь мужика. В казармах её ни разу не видели. Так что не преувеличивай и не спеши ставить на себе крест.

— Мы не в фэнтезийном мире, Гилен, и здесь шрамы никого не красят.

— Мне вообще кажется странным, что девушка, презирающая плотские утехи, вдруг стала переживать о своей внешности.

— Похоже, ты не тем местом слушал. Я не против интимной близости как таковой, но на близость эту я пойду лишь с единственным мужчиной, которого выберу один раз и на всю жизнь. Только вот какой мужчина на меня теперь посмотрит?

— Уверен, к вашим целомудренным постулатам должно прилагаться что-нибудь в духе: «главное — душа». Если твой избранник увлечётся тобой лишь из-за смазливого личика и точёной фигурки, ты же первая его отошьёшь. Разве нет?

— Ты пришёл, чтобы уроки семейных отношений мне зачитывать?

— И если уж мы заговорили о душе, то твоя привлекательность на порядок возрастёт, если ты перестанешь ходить с вечно недовольной миной.

— О, наверное, я должна светиться от счастья, потеряв свою лучшую подругу.

— Так я же и пытаюсь развеять атмосферу. Поверь мне, от бесконечного горевания лучше никому не станет. Кире в том числе. Уж она-то меньше всего хотела бы видеть наши постные мины. К тому же, ты и раньше такой была. А я уверен, улыбка тебе бы пошла, даже сейчас. Ты, знаешь ли, чем-то отдалённо напоминаешь мне Кларен, а она всегда приветливо улы... Аргх!!!

Горячий кофе из поднесённой ко рту чашки выплеснулся мне на лицо.

— И чем же, интересно, я на неё похожа? — процедила Лирина, пока я рычал от боли, схватившись за обожжённое лицо. — Может, я бросаюсь в постель к каждому герою, с которым мне выпала честь пообщаться?

С этими словами она поднялась из-за стола и покинула кафе, оставив меня одного. Вот ведь, а хотел как лучше. Этой девушке и правда стоит поработать над поведением. Или, может, это я идиот, и совершенно не читаю атмосферу? Мне-то не впервой хоронить товарищей, а вот для здешних героев каждая потеря может быть настоящим шоком.

И пора бы тоже вернуться в номер, нечего людям глаза мозолить.

Официальный сайт ассоциации в кои-то веки безмолвствовал. Ни новых роликов и нарезок, ни новостей и публикаций. Только на официальной трансляции крутили нарезки с лучшими моментами из жизни и сражений Киры.

А вот публика была иного мнения, и форумы прямо-таки ломились от шквала новых тем и сообщений. Скорбь от потери героя первых ролей не умаляла людского любопытства и желания разобраться, кем же был этот загадочный рассекатель, где он так прокачался и с какими целями напал на ассоциацию. Высказывались и обсуждались десятки теорий, но, пробежав их глазами, ничего интересного я для себя не нашёл.

Гистеру, чьё оружие в том бою явило свою истинную форму, пришлось дать интервью и поведать публике о своём классе и оружейном духе. Только вот сама Энсана наотрез отказалась показываться перед камерами и во время съёмки лежала у хозяина на коленях в форме пистолета. Рейтинги «единого с оружием» после этого ожидаемо подросли, и его переезд на вторые роли был отложен на неопределённый срок.

Закрыв вкладку с официальным сайтом ассоциации, рука как-то незаметно сама достала смартфон и набрала один номер из списка контактов.

«Да?» — раздался из трубки приятный женский голос.

— Кларен, это я.

«Да я уж вижу. Просто не ожидала, что в такое время ты вдруг вспомнишь об одной из великого множества своих фанаток».

— Вот уж кто-кто, а ты точно не «одна из великого множества». Есть время поговорить?

«Конечно. О чём?»

— Ты там как, в порядке?

«Ну а что со мной сделается?»

— Ну знаешь, когда видишь, как легко может быть оборвана жизнь дорогих тебе людей, то невольно начинаешь переживать и обзванивать всех, убеждаясь, что хоть они-то пока живы и здоровы. Хотел бы я в Алмере в любой момент иметь возможность позвонить к себе в деревню...

«Гилен, меня не было на том фестивале, и я ну никак не могла стать одной из жертв рассекателя. Но мне всё равно приятно, что ты обо мне беспокоишься. Лучше скажи, как сам? Ты, говорят, три дня без чувств провалялся?»

— Отвечу то же самое: что со мной сделается? Тело в порядке, а тот парень не похож на колдунов, способных повредить душу.

«А что остальные герои? Я слышала, Лирина так и не избавилась от того шрама, оставленного рассекателем».

— Как-нибудь переживёт, мы уже перекинулись парой слов на этот счёт. Она, кстати, тебя недолюбливает. Вы точно не знакомы? Хотя ей не нравятся все женщины, ведущие...

«Разгульный образ жизни? — хихикнула на том конце Кларен. — Но твоя догадка верна, мы действительно знаем друг друга».

— Правда? И кто же она тебе, если не секрет? Уж не бывшая ли ученица?

«Не совсем. Лирина — моя дочь».

...

— Ха... Дочь?

«Удивлён?»

— Ещё б тут не удивиться. Но отношения у вас, как я вижу, весьма натянутые.

«Не просто натянутые. Она со мной уже давно не общается. Даже после того боя проигнорировала все мои попытки выйти на связь и поинтересоваться её самочувствием».

— Уж не стала ли причиной её извечная гонка за целомудрием? Не осуждаю её за приверженность этому движению, но расходиться из-за такого с родителями — это, часом, не перебор?

«На самом деле тут всё наоборот. Именно по моей вине Лирина стала адептом этого движения».

— И каким же образом, если не секрет?

«Видишь ли, Лирине пришлось расти без отца. Классическая история: нагуляла по глупости, а мой молодой человек, едва узнав о беременности, тут же испарился. Чтобы содержать нас обеих и платить за квартиру, приходилось брать сверхурочные. Времени на общение с дочерью уже не оставалось, но даже так приходилось жить впроголодь. Повзрослев и поняв причины своего тяжёлого детства, Лирина невзлюбила меня, а вместе со мной и всех женщин, думающих, как она выразилась, не головой, а... Ладно, не важно. Со временем эта идея переросла в ней в настоящий фанатизм, и в результате она связалась с этим движением целомудренных. И не могу сказать, что она неправа. По крайней мере не повторит моих ошибок».