Морт цокнул языком и поднялся. Я уткнулась в бокал.

— Эйден, ты умеешь появляться не вовремя. — Даже по голосу было слышно, что Морт закатил глаза.

— Уже поздно. Она останется у тебя?

Морт пожал плечами.

— Как сама решит.

— Ты знаешь, что ночью ей лучше не ходить одной по коридорам. Тем более, после вина.

— Успокойся. Если захочет вернуться, я её провожу.

Эйд ушёл, а Морт запер дверь и вернулся в кровать.

— Как ни крути, а он всё равно о тебе беспокоится.

— Ты делаешь только хуже.

Он погладил меня по голове.

— Прости, любовь моя. Давай вернёмся к вину и твоим песням. Я согласилась и запела “Королевну”, стойко держалась все куплеты, но когда дошла до слов “я отдал бы всё, чтобы быть с тобою”, плотина в груди прорвалась, и я остановилась, захлёбываясь слезами. Морт осторожно забрал из моих рук бокал и крепко обнял, гладя по голове.

Похмелье от местного вина оказалось сильнее, чем от всего, что я пила в своём мире. Я бы с удовольствием осталась спать под горячим боком Морта, если бы он под утро не начал храпеть как древнее чудовище. Боль мгновенно впилась мне в виски и я, с трудом выбравшись из-под его руки, побрела в комнату Эйда. Я была благодарна Эйдену за то, что он ничего не сказал, когда я утром зашла в спальню. С гудящей головой и трясущимися руками мне было просто не до нотаций. Я легла на кушетку, не раздеваясь, натянула одеяло до макушки и закрыла глаза.

Когда возле самого моего уха раздался какой-то грохот, я откинула одеяло и недовольно воззрилась на Эйдена, который опустился возле моей кушетки, ставя на пол стакан.

— Прости, не хотел шуметь. Подумал, что ты пить захочешь, когда проснёшься.

Тьма, да почему он такой заботливый? Как мне не поддаваться чувствам, когда он так внимателен?

— Спасибо.

— У вас с Мортом всё… хм… в порядке?

Интересно, он просто не замечает моего опухшего от вчерашних слёз лица, или думает, что я с похмелья всегда так выгляжу?

— Я не хотел вас прерывать. Просто было поздно, а ты не возвращалась…

Он виновато улыбнулся. Эйден, что у тебя в душе? Что ты помнишь? Неужели у тебя осталась частичка былого тепла ко мне?

— Мы пили. И пели. Вернее, я пела. Ничего больше.

— Я слышал. У тебя красивый голос, Линн.

Я чуть привстала, опираясь на локоть, потянулась к стакану. Эйд подал мне его, придерживая, пока я пила. Прохладный напиток, по вкусу напоминающий чайный гриб, немного облегчил сверление в висках.

— Что это?

— Лучшее средство от похмелья, проверенное годами и не одной сотней студентов. — Он снова улыбнулся. — Не буду тебе говорить, из чего оно состоит, тебе это не понравится.

Мне, если честно, было плевать, даже если бы эта штука была сделана из отстоянных фекалий носорога. Так быстро мне не помогал даже самый острый доширак и минералка с аспирином. Эйден забрал стакан и поднялся, напоследок бросив на меня обеспокоенный взгляд. А у меня снова колыхнулось в груди. Может быть есть надежда, что он что-то помнит?

— Эйден!

— Да?

— Почему ты… такой заботливый? — После вчерашних бесконечных разговоров и песен голос сел и сейчас я больше сипела, чем говорила.

Эйден с удивлением наклонил голову.

— Потому что мы друзья. Разве это не очевидно?

Да, конечно. Друзья. Добро пожаловать во френдзону, Линн. Такого опыта у тебя ещё не было. В этом мире с тобой всё случается в первый раз. Первое покушение на жизнь, первая любовь, в первый раз разбитое сердце. И всё за последние три дня. Что же, это было моё собственное решение. Морт предлагал мне лёгкий путь. Да и Эйден этого хотел. Теперь у него всё в порядке, никаких страданий. Зато я страдаю, кажется, за двоих.

Весь третий день недели я провела в постели. Эйд ушёл почти сразу после нашего разговора и не появлялся до самой ночи. Только оставил перед уходом мне целую бутылку волшебного напитка. Когда за окнами сгустилась чернота, а все возможные лекции уже точно давно закончились, я начала волноваться. Он никогда так сильно не задерживался. Я уже собралась с духом и опустила на пол одну ногу, как дверь открылась и Эйден чуть ли не вбежал в комнату.

— Линн, ты умница!

— Где ты был?

— В лаборатории. Ниис попросила дополнительно с ней позаниматься, но пока она практиковалась, я наконец, разобрался в твоих последних записях и понял, что я раньше упускал.

Ревность легонько кольнула, но отступила при последних словах. Неужели у нас получилось?

— И что же?

— Я пытался искать формулу, которая обратит вспять процесс моего изменения. Как нейтрализатор — зелье, не дающее подействовать яду или другому снадобью, обнуляющее его алхимические составляющие. Только действующее гораздо глубже, затрагивающее процессы, происходившие десяток лет назад. Но магия крови ни тогда, ни сейчас не была настолько тонкой, чтобы найти в клетках человека ядовитые остатки старых экспериментов и обезвредить их. Она действенна, но действие её грубое, сложно контролируемое. Кровь попаданки, твоя кровь, Линн, могла бы сделать процесс более тонким, попробовать управлять изменениями на другом уровне, но на это нужны годы экспериментов. И литры крови. Которых у меня нет.

Он заметил, что я сжала пальцами одеяло, и вздохнул.

— Перестань бояться меня, Линн. Я никогда не подвергну тебя опасности. К тому же сейчас я понимаю, что нужно было изначально идти по иному пути. Вместо того чтобы пытаться обратить вспять действие неизвестных мне составов, можно попробовать подавить эту тьму. Она уже внутри меня. И не исчезнет бесследно, сколько бы противоядий я ни выпил. Значит, просто нужно не дать ей овладевать мной. И не методом исключения эмоций, а более действенными способами. Заглушить её так, чтобы она не смогла больше проявиться. Если нет возможности её извлечь, пусть будет внутри. В конце концов, у каждого человека есть порывы и желания, которых он боится или стыдится и подавляет, не даёт им вырваться наружу. Что, если эта тьма внутри меня — просто очень сильное подобие этих порывов, вызванное экспериментами моего отца? Такое сильное, что не просто затуманивает сознание, а полностью его подчиняет.

Твои последние записи касались сильнейших составов для полного подчинения разума человека. Но что, если воздействовать не на мой разум, а на чуждую его часть, ту часть, которая возникла после опытов отца?

— Но что, если не получится? Эйд, ты ведь не знаешь, насколько оно сильно. И как изменить состав, чтобы оно не задело твою истинную суть!

— Значит, буду пробовать снова и снова! Линн, ты не сможешь понять, насколько мне это нужно. Ты не испытываешь того, что испытываю я.

Зато я сейчас чувствую то, что и ты раньше чувствовал, милый Эйден. Вот только ты этого никогда не узнаешь. Я поджала губы. Хотелось искренне порадоваться за него, но не выходило. Наоборот, эта новость только усилила тупую боль в груди.

Приди он к своему открытию всего на пару дней раньше, у нас могло бы быть будущее. Он бы не стал применять на нас забвение. Я бы не дала ему этого сделать. Мы смогли бы потерпеть ещё немного, пока он не найдёт нужную дозировку. А теперь было уже поздно. Он уже никогда не вспомнит о своих чувствах ко мне. А можно ли надеяться, что однажды он вновь раскроет сердце и сможет в меня влюбиться, я не знала. Отдаваться ложной надежде совсем не хотелось. Так что я предпочла смириться.

— Сколько тебе понадобиться, чтобы довести состав до идеала?

— День-два. Потом можно будет начинать пробовать.

— У меня условие.

Он поднял бровь и усмехнулся.

— Условие?

— Да. Я хочу быть рядом. — Голос меня подвёл, пришлось откашляться, чтобы продолжить. — Когда ты будешь пробовать. Я хочу быть уверена, что ты будешь в порядке.

— Линн, почему ты такая заботливая?

Я закатила глаза и вернула ему его ответ.