Сам герцог Бургундский находился в Сент-Омере с конца октября 1406 года. К 7 ноября все было готово. Снаряжение было погружено на лодки и повозки. Люди получили жалованье за следующие две недели. Иоанн объявил о своем намерении отправиться в поход на Кале на следующее утро после мессы. Затем по неизвестным причинам произошла задержка, а 12 ноября было объявлено, что поход отменяется. Это известие вызвало всеобщее недоумение. Наиболее достоверное объяснение дает казначей Иоанна, Жан Шуза, который был с ним в Сент-Омере и через несколько дней написал отчет о событиях своим коллегам в Дижоне. По словам Шуза, когда армия Иоанна уже собиралась двинуться в путь, из Парижа прибыл королевский советник Колар де Каллевиль с письмом, запрещавшим герцогу продвигаться дальше Сент-Омера. "Содержание этой армии, — говорилось в письме, — повредит интересам королевства". Аналогичные письма были адресованы главным королевским офицерам, служившим в войсках Иоанна, и предписывали им отступить. Эти письма были составлены от имени короля, но исходили они не от него, так как у того в начале месяца случился рецидив. Судя по всему, решение было принято герцогом Беррийским и орлеанистским большинством в королевском Совете. Иоанн же считал, что оно было инспирировано самим Людовиком Орлеанским, и вполне возможно, что он был прав.

Правда заключалась в том, что казна не могла финансировать две одновременные кампании такого масштаба. Весь флот Людовика и большая часть его армии находились в строю со второй половины сентября и расходовали деньги со скоростью 100.000 франков в месяц. Вопреки его ожиданиям, города Жиронды не распахнули свои ворота при его приближении. Некоторые знатные гасконские семьи просчитывали свои интересы, но ни одна из них пока не спешила перейти на его сторону. Было очевидно, что Людовику придется продлить свою кампанию до зимы, если он хочет добраться до Бордо и для осуществления этого потребуются все доходы от тальи. Те советники, которые никогда не считали кампанию на севере чем-то большим, чем просто попыткой, несомненно, считали, что она все равно достигла своей цели. Иоанн предложил субсидировать кампанию из своего кармана, выплачивая жалованье 2.000 бойцам, то есть пятой части армии, в течение первых двух-трех месяцев. Но Каллевиль, поддержанный восемью королевскими офицерами, служившими в армии, настаивал на том, что приказ должен быть выполнен. Иоанн был разгневан и унижен. Он поставил свою репутацию на эту кампанию и занял более 60.000 франков для покрытия первоначальных расходов. Герцог заявил о своем намерении возобновить кампанию против Кале в марте и приказал тщательно хранить осадный обоз в Сент-Омере, где он должен был послужить ценным арсеналом для ведения гражданских войн в последующие годы[266].

На Жиронде герцог Орлеанский сталкивался с растущими трудностями. Его осадные машины обрушили на стены Бурга огромные камни и нанесли большой урон. Но защитники выстояли, заделали проломы и сражались с вершины обломков стен. На стены была предпринята целая серия штурмов. Обороняющиеся упорно отбивали все из них. Под башнями были вырыты мины. Под ними были вырыты контрмины. Но над всем остальным превалировала проблема снабжения. Размер армии Людовика отражал скорее статус ее командующего, чем оперативные требования осады такого маленького местечка, как Бург. Ее численность была эквивалентна населению крупного города. Прикованная к месту, армия истощала имеющиеся запасы продовольствия на все большем расстоянии по мере продолжения осады. Кампания началась слишком поздно, чтобы солдаты могли забрать новый урожай, который был надежно спрятан в обнесенных стенами городах и замках. Эти проблемы усугублялись погодой. Зима выдалась исключительно холодной, непрерывно шли дожди. С приближением Рождества дождь превратился в снег и град, а ветер дул солдатам в лицо. Их палатки были залиты водой. Все ходили по колено в грязи. Запасы продовольствия сгнили. Фураж был в дефиците, а ручьи наполнились грязью, из-за чего вьючные животные гибли в больших количествах. Основные санитарные условия потерпели полный крах. Вскоре дизентерия, великий враг осадных операций на протяжении всей истории, начала овладевать французским лагерем, и человеческие потери росли. К концу года болезни и дезертирство нанесли армии тяжелый урон. Моральный дух рухнул. У военных казначеев начали заканчиваться деньги. Роскошная жизнь, которой по-прежнему наслаждался Людовик в своем собственном шатре, начала вызывать недовольство. Среди солдат поползли слухи, что он спустил деньги, собранные на жалованье, на азартные игры. Гасконцы в городе, чувствуя растерянность своих врагов, удвоили свои усилия, обстреливая французский лагерь из артиллерии и камнеметов, убивая людей стрелами и арбалетными болтами и устраивая вылазки из ворот. В пограничье гасконцы все сходились во мнении, что ситуация изменилась. Перебежчики начали возвращаться к своей старой верности англичанам. В середине декабря граф Фуа прибыл в свой замок Кадильяк на Гаронне для бракосочетания своего сына Аршамбо с Марией де Монто. Но невеста не явилась[267].

Французские командиры под Бургом рассчитывали на корабли, собранные в Ла-Рошели, чтобы обеспечить снабжение армии и завершить окружение города. Операциями флота руководил недавно назначенный адмирал Франции Клинье де Бребан. Он не пользовался хорошей репутацией: безвестный и низкородный человек, обогатившийся благодаря щедрости герцога Орлеанского, по словам хрониста из Сен-Дени; напыщенный подхалим и посредственность, по словам другого враждебно настроенного к нему автора. Несчастье Бребана заключалось в том, что в конце октября в Бордо прибыл ежегодный винный флот из Англии, около двадцати больших кораблей, многие из которых были вооружены для опасного перехода мимо Бретани и через Бискайский залив. Вместе с кораблями и баржами, уже находившимися в Бордо, сенешаль распоряжался примерно пятьюдесятью торговыми судами, пришвартованными в Гаронне у города, а также небольшим количеством гребных баланжье. Эти суда позволяли жителям Бордо контролировать водные пути вокруг города на протяжении всей осады. Они патрулировали Жиронду вниз по течению до Тальмона и Дордонь вверх по течению до Кастильона, эффективно перекрывая речные пути снабжения французской армии к Бургу с обоих направлений. Большая флотилия вооруженных судов из Бордо была пришвартована у берегов Бек-д'Амбес напротив города под личным командованием сенешаля, который обосновался во временном штабе неподалеку.

В декабре, когда условия существования во французском лагере стали отчаянными, герцог Орлеанский приказал флоту Бребана пробить себе путь, чего они до сих пор избегали. За несколько дней до Рождества из Ла-Рошели отплыли восемнадцать французских кораблей, груженных припасами. В Бордо английский винный флот был нагружен и готов к отплытию, но он быстро разгрузил свои грузы, принял на борт солдат и стал ждать французскую флотилию. 23 декабря французские корабли достигли гавани Тальмон у устья Жиронды и приняли на борт 300 солдат. Затем под покровом густого тумана они двинулись вверх по реке. Когда они миновали деревню Сен-Жюльен, где длинные песчаные отмели сужают русло, их встретили двадцать кораблей из Бордо, Байонны и Англии под командованием гасконского дворянина Бернара де Леспарра. В тумане при плохой видимости завязался жестокий бой, который продолжался около двух часов. Несколько кораблей были захвачены и вновь отбиты, причем некоторые — неоднократно. В конце дня уцелевшие французские корабли были вынуждены отступить. Всего было убито 567 французов, в том числе 20 рыцарей. Еще 120 рыцарей и оруженосцев были взяты в плен. Англо-гасконцы потеряли в этом бою 52 человека убитыми и пленными. Отступающие французские корабли преследовали вниз по реке, где французы понесли новые потери. Бернар де Леспарр отвел два из захваченных французских кораблей в Бург и поджег их на середине реки, чтобы сообщить о своем триумфе герцогу Орлеанскому. Последующее судебное расследование в Англии приписало большую часть заслуг Бернару и гасконцам. Было установлено, что ведущие английские капитаны судов сдерживались до тех пор, пока не стало ясно, в чью пользу заканчивается сражение, в результате чего они были лишены своей доли призов. Вскоре после этого Клинье де Бребан и Шарль де Савуази прибыли в лагерь Людовика Орлеанского вместе с капитаном Ла-Рошели, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Не могло быть и речи о новой попытке прорваться через Жиронду. Однако без этого не было никакой перспективы прокормить армию[268].