Заключение англо-фламандского договора открыло возможность для аналогичных договоренностей с остальной Францией. Герцог Бретонский начал свои собственные переговоры с Англией в 1406 году благодаря добрым услугам своей матери, супруги Генриха IV. Основная часть заморской торговли Бретани велась с Фландрией, поэтому прогресс неизбежно зависел от параллельных переговоров Англии с фламандцами. В итоге в мае 1407 года между Бретанью и Англией было заключено предварительное перемирие, а в июле — окончательное, совпадающее по времени с вступлением в силу морского перемирия с Фландрией. Эти соглашения никогда не были официально представлены на утверждение министрам Карла VI, но очевидно, что они их одобрили. Действительно, подобное соглашение почти наверняка было бы заключено с самим Карлом VI, охватывая порты Пикардии, Нормандии и Ла-Рошели, если бы не неоднократные задержки, вызванные его нестабильным психическим состоянием.

Во второй половине июля 1407 года, когда французский король наслаждался просветлением рассудка, он уполномочил герцога Бургундского провести переговоры об "общем умиротворении" с англичанами в Ла-Манше и "везде на море к северу и западу". Король заметил, что ущерб и споры, вытекающие из нынешнего положения дел, становятся с каждым днем все более очевидными. Эти настроения были не просто канцелярской формулой. В Париже ведение переговоров с Англией вновь оказалось в руках миролюбивого герцога Беррийского, который взялся за дело, оставленное весной 1406 года перед тем, как французское правительство решилось на свою катастрофическую двойную кампанию. Частные взгляды герцога Беррийского не зафиксированы, но все свидетельства говорят о том, что он искренне надеялся на постоянное урегулирование отношений с Англией, даже если это означало перечеркнуть большую часть деятельности его знаменитого брата Карла V и уступить значительную часть того, что Эдуард III получил по договору в Бретиньи. С англичанами было заключено временное перемирие, охватывающее границы Пикардии от Соммы до Гравелина. Вместе с неофициальными перемириями, уже действовавшими на гасконской границе, это привело к официальному установлению мира на всех сухопутных фронтах.

После нескольких месяцев дипломатических контактов на низком уровне сэр Томас Эрпингем и небольшое английское посольство посетили Париж в августе 1407 года с новыми предложениями о заключении постоянного мира и брачного союза. Эрпингем был любезным дипломатом, хорошо знавшим город и ведущих политических деятелей, поскольку разделял с Генрихом IV его изгнание до восшествия на престол. Если бы французский король был в добром здравии, несомненно, было бы отправлено более значительное посольство. Тем не менее, Эрпингем писал Генриху IV из французской столицы, что герцог Беррийский и другие члены из Совета Карла VI развлекали его и его коллег "так, как никогда прежде не обращались с послами нашего ранга"[287].

С октября по декабрь 1407 года Парламент заседал в Глостере. Место проведения было выбрано из-за близости к валлийской границе, где принц Уэльский участвовал в осаде Аберистуита. В конце ноября, когда заседания уже подходили к концу, в город прибыло важное французское посольство. Инструкции послам продиктовал герцог Беррийский, одним из доверенных лиц которого был Казин де Серенвилье. После нескольких дней переговоров послы согласились подтвердить и продлить разрозненные местные перемирия, которые приостановили боевые действия во Франции в начале года. В соборе, где заседал Парламент, настроение ощутимо изменилось. Это было, пожалуй, самое сговорчивое собрание за все время правления Генриха IV. Новое правительство Генриха IV получило осторожное одобрение со стороны Палаты Общин. Принца Уэльского похвалили за "великий труд и усердие", которые он приложил в Уэльсе. В качестве жеста доверия советники короля были освобождены от клятв, которые были наложены на них в предыдущем Парламенте. Выступая от имени Палаты Общин, спикер Томас Чосер (сын поэта) напомнил королю о призыве сэра Джона Типтофта к "доброму управлению" и о том, что в декабре прошлого года Палата Общин настаивала на назначении новых советников. Полагаясь на здравый смысл и благоразумие этих советников, он заявил, что Палата Общин готова предоставить полторы стандартные субсидии, необычайно щедрое предложение, учитывая отсутствие на тот момент какой-либо непосредственной угрозы королевству и тот факт, что предыдущие субсидии все еще собирались. А по ту сторону Ла-Манша, без ведома правительства, принцы французской королевской семьи уже начали затяжную гражданскую войну[288].

В ночь на 23 ноября 1407 года Людовик Орлеанский был убит на одной из улиц Парижа агентами герцога Бургундского. Это была тщательно спланированная операция. Примерно за неделю до убийства человек, одетый как студент, снял дом на углу улиц Вьей-дю-Тампль (Старой Храмовой) и Блан-Манто (Белой Мантии) в квартале Маре (Болото). В последующие дни были замечены несколько человек приехавшие на лошадях и остановившиеся в этом доме. Недалеко от дома находились старые ворота Барбет, выходящие на улицу Вьей-дю-Тампль. За ними располагалось здание отеля Барбет, резиденции королевы. В тот вечер Людовик ужинал с Изабеллой, когда в зале появился королевский камердинер Тома де Куртэз, который был в курсе заговора, и сказал, что пришел от короля. Карл VI, по его словам, потребовал присутствия Людовика, чтобы немедленно уладить какое-то срочное дело. Вскоре после восьми часов Людовик выехал из отеля Барбет и направился по улице Вьей-дю-Тампль к отелю Сен-Поль. Он ехал на муле, с непокрытой головой, сытый и что-то напевающий, с эскортом из трех всадников и четырех сопровождающих с факелами.

Несколько очевидцев описали то, что за этим последовало. Когда Людовик проезжал мимо улицы Блан-Манто, около дюжины вооруженных людей выскочили из тени с криками: "Смерть! Смерть ему!" Они стащили Людовика с его мула. Двое из сопровождающих, которые пытались защитить герцога, были сброшены на землю, а один из них убит. Один из пажей притворился мертвым, а остальные в ужасе разбежались. Нападавшие окружили Людовика, когда он стоял на коленях на земле. "Что вам надо?" — закричал принц. Один из нападавших осветил его факелом, а другой ударил его топором. Остальные столпились вокруг и били Людовика тяжелыми деревянными дубинами. Сосед из дома напротив кричал из окна второго этажа: "Убийство!" Из дома вышел высокий мужчина в красном плаще, осмотрел тело и сказал: "Погасите факелы и уходим. Он мертв". Убийцы подожгли здание, из которого появились, а затем сели на лошадей и помчались по улице Блан-Манто, крича "Пожар!" и бросая сзади себя железные кара́кули с шипами, чтобы помешать преследованию. Паж притворявшийся мертвым поднялся с земли и стал кричать: "Убийство!". Привлеченные суматохой, люди начали появляться из близлежащих зданий. Через несколько минут из отеля Сен-Поль прибыл коннетабль Шарль д'Альбре. Он нашел Людовика лежащим в грязи, его правая рука была сломана, левая отрублена, голова разбита, а мозги разбрызганы по земле. Только один из его сопровождающих все еще был на месте происшествия. "Увы, мой господин мертв!", — воскликнул он. Тело отнесли в соседний особняк маршала де Рье и положили на стол. Позже его поместили в гроб, обитый свинцом, и отнесли в церковь Блан-Манто, где монахи бдели над ним с молитвами и псалмами всю ночь[289].

Первоначально герцог Бургундский решился на убийство своего соперника еще летом, после того как ему не удалось отменить изгнание своих сторонников из королевского Совета. В убийстве участвовали несколько его ближайших советников. Согласно хорошо информированным орлеанистским источникам, это были Жан де Крой, пикардийский дворянин и близкий друг герцога, на которого он с годами все больше полагался; Жак д'Эйли, еще один пикардиец, который был среди руководителей шотландской экспедиции 1402 года и стал одним из самых ценных военных помощников герцога; и адвокат Жан де Ньель, который был представителем Иоанна во время попытки государственного переворота в августе 1405 года. Осуществление убийства было поручено одному из помощников герцога Раулю д'Анкетонвилю, нормандскому сеньору, погрязшему в долгах в результате сомнительных финансовых сделок, которого Филипп Смелый ненадолго назначил казначеем Франции, а затем сместил герцог Орлеанский. Первая попытка снять подходящий дом в районе Маре была предпринята около 24 июня. Затем Иоанн Бургундский, по-видимому, передумал, возможно, потому, что надеялся восстановить свое положение в правительстве путем соглашения. Если это так, то его надежды были разрушены, когда он вернулся в Париж в сентябре. Обстоятельства неясны, но ясно, что два кузена жестоко поссорились. Осенью 1407 года их разделяло множество политических противоречий: папский раскол, дела в Нидерландах, финансы правительства. Дебаты по этим вопросам могли лишь продемонстрировать, насколько второстепенным стал Иоанн в королевском Совете. В начале ноября он окончательно решил покончить со своим кузеном. Анкетонвиль арендовал дом на улице Блан-Манто, подкупил королевского камердинера де Куртэза, который принес роковую весть за обеденный стол королевы, и нанял головорезов, которые осуществили убийство. Возможно, именно он был тем высоким человеком в красном плаще, который подзывал убийц, когда их работа была закончена. Все эти люди были хорошо вознаграждены. Сам Анкетонвиль до конца жизни скрывался, постоянно опасаясь покушения. "В отличие от других людей я не могу ходить, куда мне вздумается", — жаловался он два года спустя в письме герцогу. Но, возможно, впервые за многие годы он не испытывал недостатка в деньгах, так как Иоанн осыпал его подарками, назначал на должности при своем дворе и выделил ему щедрую пенсию[290].