Французы так и не разработали даже отдаленно сравнимую систему защиты собственного побережья, которое из года в год терпело серьезный ущерб от английских налетчиков. Уже в январе 1404 года французский королевский Совет оценил ущерб, нанесенный английскими набегами на побережье, в более чем 1.000.000 флоринов. В последующие годы эта сумма резко возросла[282].

Частные набеги на морские торговые суда было труднее предотвратить, но в войне нападения и возмездия французы всегда оказывались в худшем положении. Похоже, что они не ввели систему конвоев, как это сделало английское правительство на маршруте в Бордо в 1403 году и через Северное море в Дордрехт и Мидделбург к 1406 году. Более того, у них было меньше торговых судов. Согласно данным морских капитанов, вызванных для консультаций в совет Генриха IV в декабре 1403 года, в портах Англии имелось 260 океанских судов, достаточно крупных, чтобы сражаться на море, не считая валлийских и ирландских судов или судов, занятых в настоящее время снабжением гарнизонов на севере, которых могло быть еще около сорока. Сопоставимых данных по Франции не существует, но с ее менее протяженной береговой линией и меньшей зависимостью от дальней морской торговли их число, скорее всего, было меньше. Кроме того, французские суда редко превышали грузоподъемность в 60 тонн, в то время как тоннаж, зафиксированный английскими офицерами-реквизиторами, позволяет предположить, что значительная часть их океанских судов была больше этого показателя, а суда грузоподъемностью свыше 100 тонн были довольно распространены[283].

Невозможно составить баланс военного ущерба, но масса свидетельств подтверждает, что французы пострадали от войны на море гораздо больше, чем англичане. Более точный показатель экономического ущерба, чем заявления сборщиков налогов и хронистов, дают записи местных налогов на судоходство и торговлю. В Руане, одном из главных портов западной Франции с крупными импортными поставками рыбы, соли, вина и шерсти, ситуация во время самой тяжелой фазы морской войны, между 1403 и 1406 годами, была катастрофической. Доходность налога, взимаемого с товаров, ввозимых в город, постепенно падала. Большая часть этого снижения, вероятно, объясняется уменьшением количества товаров, привозимых морем. В 1405–06 годах число кораблей, разгружаемых в порту, сократилось до двадцати одного по сравнению с обычным уровнем в 150. Количество пропусков, предоставляемых фламандским купцам, посещающим город, упало до нуля. Текстильные мастерские города, лишенные английской шерсти, от которой они традиционно зависели, были вынуждены искать ее в Шотландии и перевозить по суше из Фландрии, что обходилось им гораздо дороже. Нарушение английскими каперами торговых путей в Бискайском заливе серьезно сократило поставки соли из залива Бурганеф, от которых зависел Руан, как и большая часть западной Франции, и взвинтило цены до неслыханного уровня. В 1405 году три парижских оптовика жаловались, что из шестнадцати грузов соли, которые они отправили морем в Руан в том году, девять были захвачены или затонули в море. Несчастья Руана исключительны только тем, что они относительно хорошо задокументированы. Фрагментарные свидетельства говорят о том, что подобная картина наблюдалась в Дьеппе, Кане и других портах Ла-Манша. В Арфлёре в 1404 году из-за военного ущерба пришлось сократить на 20% уплату налога с продаж. Впечатляющие инциденты, такие как захват Уильямом Уилфордом более тридцати французских судов у Финистера и Бель-Иля в октябре 1403 года и захват Гарри Пэем девяноста пяти судов, груженных железом, солью, вином и оливковым маслом, когда они стояли на якоре у бретонского побережья в начале 1407 года, значительно истощили французский торговый флот и нанесли ужасные потери купцам на севере Франции, куда предназначались эти грузы[284].

Для многих французов нападения на их суда и прибрежные поселения спровоцировали требования полномасштабной войны против Англии. Именно в 1406 году Жан де Монтрей, стареющий дипломатический секретарь королевской Канцелярии, начал свою карьеру пропагандиста войны, положив начало долгой и плодотворной литературной традиции. Жан, классический выпускник Наваррского колледжа, был элегантным и острым на язык латинистом. Он путешествовал по Англии и Шотландии и много читал по истории. Он ассоциировал набеги на побережье с английскими шевоше во Франции в середине XIV века, которые принесли столько бессмысленных разрушений. Англичане, по его мнению, были жестокой, свирепой и коварной расой, неспособной жить в мире со своими соседями или придерживаться договоров. Переговоры с такими людьми были бессмысленны. Только сила может удержать их в пределах их острова. "Я люблю всех, кто ненавидит англичан, и ненавижу всех, кто их любит"[285]. Эти чувства, вероятно, отражали взгляды его покровителя Людовика Орлеанского, а также его собственные. Но к концу 1406 года военная политика Людовика была в значительной степени дискредитирована. Более мудрые головы помнили о провале трех попыток вторжения в Англию в 1380-х годах и о судьбе французских экспедиционных сил в Шотландии и Уэльсе. Во Франции существовало сильное давление в пользу заключения соглашения с Англией на море, особенно со стороны двух основных морских провинций — Фландрии и Бретани.

К этому времени французское правительство окончательно приняло принцип фламандского нейтралитета. Когда в августе 1406 года королевский Совет постановил, что герцог Бургундский должен осадить Кале, было решено, что он будет делать это как герцог Бургундский и граф Артуа, но не как граф Фландрии. Поэтому Иоанн сделал публичное заявление о том, что от имени графства Фландрия не будет совершено никаких военных действий против англичан. Так и произошло. Иоанн не набирал войска во Фландрии для своей кампании, и нет никаких свидетельств того, что он использовал фламандские корабли. Совет подтвердил его полномочия вести переговоры с Англией от имени своих фламандских подданных. Примечательно, что новая конференция между его послами и уполномоченными Генриха IV открылась в Кале 15 октября, в то самое время, когда в Сент-Омере шло сосредоточение войск для осады города. Еще одна конференция открылась 8 ноября, когда армия уже собиралась выступить в поход.

30 ноября, вскоре после неожиданного прекращения кампании на севере, дипломаты достигли соглашения. Оно было закреплено в двух документах. Один, "публичный" документ, представлял собой торговое перемирие на год. Стороны договорились об общей безопасности для купцов Фландрии и Англии на любой территории и о прекращении всех военных действий между ними, несмотря на любое состояние войны, которое может существовать между Англией и остальной Францией. В частности, ни одна из сторон не позволит использовать свои порты в качестве базы для нападений на торговлю другой стороны или для продажи добычи, захваченной у купцов другой стороны в море. Эти договоренности распространялись и на город Гравелин, фактически положив конец использованию этого города в качестве части французского оборонительного кольца вокруг Кале. Это соглашение было ратифицировано как Иоанном Бесстрашным, так и Карлом VI в начале 1407 года. Второй документ, согласованный в то же время, содержал более противоречивые условия. Среди прочего, фламандцы обещали, что их корабли больше не будут перевозить грузы стран, находящихся в состоянии войны с Англией, то есть Франции и Шотландии; а герцог Бургундский обязался не совершать нападений на английские территории вокруг Кале, даже силами французских гарнизонов в Пикардии и Артуа, которые он контролировал в качестве лейтенанта французского короля в этом регионе. Предположительно, эти условия были согласованы отдельно, поскольку Иоанн ожидал сопротивления им в Париже. Но в итоге даже они были приняты французским королевским Советом. В результате Иоанн официально отказался от заявленного им намерения возобновить весной кампанию против Кале, что позволило англичанам отвести войска, которые они начали собирать для борьбы с этой угрозой[286].