Однако для герцога Бургундского регентство Клиссона в Бретани было едва ли более желанным, чем регентство английского короля. Оливье де Клиссон был явным союзником Людовика Орлеанского. И действительно, все косвенные свидетельства говорят о том, что Людовик активно способствовал регентству Клиссона в надежде присоединить герцогство Бретань к своей обширной сети союзов. Филипп Бургундский был полон решимости предотвратить это. В июле 1402 года Карл VI снова стал недееспособным и, за исключением двух недель в начале октября, оставался в отлучке в течение следующих семи месяцев. Впервые важное решение должно было быть принято в Париже без его участия. В последнюю неделю августа 1402 года герцог Орлеанский вернулся в столицу из Куси и обеспечил отправку от имени короля письма баронам Бретани, призывая их заняться назначением Клиссона регентом. Но Людовик недооценил силу оппозиции Клиссону в самой Бретани, особенно среди чиновников покойного герцога и дворян, служивших ему против дома Блуа во время гражданских войн. Они не доверяли бывшему коннетаблю и боялись, что, придя к власти, он припомнит обиды, накопившиеся за тридцать лет династического конфликта. В ответ на королевское письмо они потребовали вмешательства герцога Бургундского. В течение трех недель в сентябре 1402 года Филипп собирал всех своих сторонников среди принцев и политиков к королю. В замках Мелён и Корбей, а также в поместье Жана II де Монтегю в Маркуси состоялись длительные переговоры между Филиппом и ведущими советниками и офицерами короля, пока он, наконец, не добился своего.

В конце сентября Филипп отправился в Бретань, чтобы взять под контроль это герцогство. Он вошел в Нант 1 октября 1402 года и ослепил герцогиню и дворянство великолепием своей свиты и пышностью манер, осыпал их подарками, пирами и лестью. 19 октября в городе собрались делегаты Бретани. Они согласились назначить герцога Бургундского опекуном юного Иоанна V и его трех братьев Артура, Жиля и Ришара. Оливье де Клиссон сопротивлялся этим мерам, как мог, при поддержке своих родственников и союзников, но подавляющее большинство присутствующих было против него. В конце концов Клиссон, не скрывая досады, покорился и сдал замок Нанта офицерам Филиппа. Следующие шесть недель герцог провел в Бретани, занимаясь практическими вопросами управления герцогством. Администрация была передана под его контроль. Главные герцогские замки были переданы его офицерам и заняты французскими войсками. Жанну Наваррскую уговорили отдать принадлежащие ей земли в обмен на денежную пенсию. В январе 1403 года она вместе со своими двумя незамужними дочерьми отплыла на английском корабле в сопровождении великолепного кортежа дворян, присланного за ней из Англии. Филипп Бургундский к тому времени уже уехал в Париж, забрав с собой Иоанна V и двух его братьев[122].

Смена режима в Бретани немедленно отразилась на отношениях герцогства с Англией. До тех пор, пока Жанна Наваррская оставалась в Бретани, открытых военных действий с Англией удавалось избегать. Было много инцидентов пиратства, но обе стороны заявили о своей принципиальной готовности возместить ущерб. Однако уже через несколько недель после отъезда Жанны Бретань оказалась на передовой линии морской войны. В феврале 1403 года торговля с английскими портами внезапно прекратилась, возможно, по приказу офицеров герцога Бургундского. Бретонские моряки объединили свои силы с моряками других французских портов и усилили нападения на английские и гасконские суда в Бискайском заливе и Ла-Манше. Весной предпринимались активные шаги по сбору бретонского флота для операций против самой Англии[123].

Отстранение Оливье де Клиссона от регентства Бретани стало последним заметным триумфом Филиппа Бургундского над своим племянником Людовиком. В течение нескольких месяцев герцог Орлеанский наконец добился главенствующего положения во французском правительстве, к которому он стремился с момента первого приступа безумия своего брата. За закрытыми дверями отеля Сен-Поль и особняков принцев столицы в течение первой половины 1403 года шла великая борьба за власть. Карл VI был снова в отлучке, как и большую часть прошлого года. Его последние рецидивы были хуже и продолжительнее, чем раньше, так что возникли опасения за его жизнь. Влияние Людовика Орлеанского в Совете заметно росло по мере ухудшения здоровья короля. Он был человеком будущего, к которому неизбежно тянулись честолюбивые, жадные и просто реалисты. Единое мнение выразил секретарь Парламента. Он не был сторонником Людовика, но считал, что по праву рождения он был "естественным" правителем Франции, чего никогда нельзя было сказать о престарелых дядюшках короля. В начале года произошла проба сил, когда Луи де Сансер, доблестный старый коннетабль и соратник Дю Геклена, сложил свои полномочия. Избранным кандидатом при дворе был брат королевы, Людвиг Баварский. Но герцогу Орлеанскому удалось навязать своего союзника Шарля д'Альбре, несмотря на то, что он был, по словам возмущенного современника, "хромым, маленьким, слабым, не обладающим ни подходящим возрастом, ни достоинством, ни военным опытом"[124].

Герцоги Беррийский и Бургундский смогли предвидеть направление развития событий и попытались упредить их. Примерно 25 апреля 1403 года король частично пришел в себя. На следующий день состоялось то, что было описано как заседание королевского Совета, хотя никакого уведомления о нем не было, и на нем присутствовали только король, два его дяди и клерк. На Совете были утверждены три новых ордонанса, вносящих радикальные изменения в порядок управления королевством. Они отменяли ордонансы 1393 года, которые предусматривали, что герцог Орлеанский станет регентом в случае смерти короля, и вместо этого определяли, что Дофин будет наследовать корону сразу, без формального несовершеннолетия или регентства. До тех пор, пока он не достигнет совершеннолетия, чтобы лично осуществлять свои полномочия, правительство будет осуществляться от его имени королевой при поддержке четырех королевских герцогов Беррийского, Бургундского, Орлеанского и Бурбонского и остальных членов королевского Совета. Решения этого органа должны были приниматься голосами "большего и мудрого числа". Аналогичный порядок должен был действовать, пока король был жив, но находился в отлучке или был неспособен вести государственные дела. Любые распоряжения Карла VI, направленные на изменение этих положений, объявлялись недействительными. В то же время король согласился заключить браки двух своих детей с внучкой и внуком Филиппа Бургундского. Рука Дофина была обещана Маргарите, дочери наследника Филиппа, Иоанна, графа Неверского, несмотря на ранее данное обещание женить его на дочери Людовика Орлеанского. Дочь короля Мишель должна была выйти замуж за старшего сына графа Неверского, Филиппа, которому было суждено унаследовать бургундскую империю после смерти Иоанна. Эти ордонансы были направлены на ослабление влияния герцога Орлеанского и королевы. Они должны были создать систему коллективного принятия решений, которую герцог Бургундский мог надеяться контролировать при жизни, в то время как брачные союзы гарантировали бы, что его наследники унаследуют его влияние в следующих двух поколениях[125].

Людовика Орлеанского не было в Париже, когда были приняты новые ордонансы, но он вернулся, как только узнал о них, и принялся уговаривать короля. 7 мая Карл VI был вынужден подтвердить права, предоставленные Людовику всеми предыдущими ордонансами, и повторить свое предыдущее обещание, что Дофин должен жениться на дочери герцога Орлеанского. Любой прошлый или будущий документ, ущемляющий права Людовика, был объявлен недействительным. Уступчивый король вряд ли был в состоянии следить за происходящим. Четыре дня спустя, 11 числа, король был вынужден издать новый указ на заседании Совета, на котором присутствовал только герцог Бургундский. В нем говорилось, что подтверждения, полученные Людовиком 7 мая, не соответствуют ордонансам от 26 апреля, и такое положение дел было названо "разрушительным и нетерпимым". Соответственно, ордонансы от 7 мая должны были считаться недействительными. Кто же одержал верх в этой войне ордонансов и контр-ордонансов? В разной степени оба соперника. Самым значительным достижением Филиппа была двойная помолвка детей Карла VI с детьми Иоанна Неверского, от которой Карл VI отказался отречься. Но именно Людовик утвердил форму правления во время отлучек короля. Ни один из конкурирующих ордонансов не был введен в действие и не рассматривался как выражение воли короля. Все они были проигнорированы последующим законодательством, которое рассматривало политические договоренности, достигнутые в 1393 году, как все еще действующие[126].