Эти договоренности с самого начала были мертвой буквой. В последнем квартале 1402 года было захвачено еще двадцать английских торговых судов. К этому времени Кроуфорд вернулся в Шотландию с остатками французских экспедиционных сил. Но многие из кораблей и экипажей, ответственные за новые захваты, ранее служили под его началом. В январе следующего года двенадцать английских судов были захвачены в ходе одного инцидента и доставлены в Арфлёр, где их груз и экипажи были сняты под носом у королевских чиновников, а сами корабли сожжены. Еще двадцать или тридцать английских судов, по сообщениям, удерживались в нормандских портах. Англичане приняли энергичные ответные меры. Они арестовали французскую и фламандскую собственность в английских портах и наняли новые собственные каперские флоты. Зимой 1402–03 гг. большинство печально известных английских каперов снова вышли в море по заказу короля. Достоверных данных о потерях французов в эти месяцы нет, но они почти наверняка были выше английских. Имея более многочисленное сообщество мореходов и гораздо большее количество кораблей, англичане всегда оказывались в выигрыше. В последующие месяцы английские каперы разграбили остров Ре у побережья Пуату и сожгли его знаменитое аббатство. Они захватывали французские рыболовецкие суда в проливе Ла-Манш, уведя с собой большое количество рыбаков для получения выкупа и высадились в нескольких точках на французском побережье, чтобы захватить добычу и пленных. По французским оценкам, около 3.000 английских и гасконских моряков были задействованы в этих операциях, которые продолжались до лета следующего года[112].

Внезапный всплеск боевых действий на море пробудил во Фландрии древние призраки. Фландрия была провинцией Франции, но как один из главных торговых и судовладельческих регионов Европы она веками поддерживала тесные торговые и политические отношения с Англией. Фландрия нуждалась в английской шерсти — незаменимом сырье для крупной суконной промышленности, от которой зависела большая часть ее населения. Англия также была важным рынком сбыта готовой продукции. В Англии существовала большая фламандская община, проживавшая в основном в Лондоне, и еще большая английская торговая община в Брюгге и в голландском порту Мидделбург на другой стороне устья Шельды. Англия и Фландрия были заинтересованы в безопасности торговых путей Северного моря. И это был не просто вопрос сохранения торговли между ними. Как выяснили фламандцы в 1380-х годах, поддержание мира на Северном море было ключом к международному банковскому и транзитному бизнесу города Брюгге и торговле графства с итальянскими морскими городами Венецией и Генуей и балтийскими городами Ганзейского союза[113]. Связи Фландрии с Англией имели и важное политическое значение. У английских королей всегда были союзники в городах Фландрии и беспрецедентные возможности для создания проблем французам. Они были покровителями всех великих городских восстаний, которые разделяли фламандцев и подорвали власть их графов с конца XIII века. Якоб ван Артевелде, лидер фламандского восстания 1339 года, был клиентом Англии, а его сын Филипп, возглавивший восстание в Генте во время гражданских войн 1380-х годов, был пенсионером Ричарда II. Английские флоты и армии сражались во Фландрии, поддерживая их дело. Английский гарнизон был размещен в Генте еще в 1385 году.

Неформальный союз между Англией и Фландрией был вечной проблемой для графов. Они находились под постоянным давлением со стороны своих подданных, чтобы избежать войны с Англией или, если ее нельзя было избежать, то хотя бы убрать Фландрию с линии фронта. Филипп Бургундский унаследовал эти проблемы вместе с территорией. Четыре члена Фландрии[114], своего рода большой комитет, представлявший интересы Брюгге и его округа, а также промышленных городов Гента и Ипра, обладали значительным политическим влиянием. Они открыто настаивали на заключении торгового договора, который позволил бы Фландрии сохранять нейтралитет даже в те времена, когда Англия и Франция находились в состоянии войны. Их требования поставили герцога Бургундского перед трудной дилеммой. Будучи дядей короля и значительной фигурой в его Совете, Филипп не мог легко вывести французское графство из международной орбиты Франции. Но он также не мог игнорировать интересы могущественных торговых и промышленных олигархий Фландрии, от которых зависела его политическая власть и растущая доля его доходов[115].

В начале XV века, когда Франция приближалась к войне с Англией, а война на море приобретала накал, эта старая дилемма возникла вновь. Английское правительство обычно относилось к Фландрии как к автономному и нейтральному государству, несмотря на ее юридический статус как части французского королевства. Но расширение английского каперства с целью нападения на французские грузы, перевозимые на нейтральных судах, предвещало катастрофу для важной фламандской грузовой торговли. В течение 1402 года не менее двадцати семи фламандских кораблей были захвачены в море из-за ссоры Англии с Францией. Когда в марте 1403 года зимние шторма утихли и английские каперы возобновили свои рейды, они захватили еще двадцать шесть фламандских кораблей в течение двух месяцев. Первым побуждением герцога Бургундского было принять ответные меры против английских купцов и товаров во Фландрии. Но его подданные, напуганные разрывом отношений со своим главным торговым партнером, отказались сотрудничать. Собравшись в Ипре в июле 1402 года, Четыре члена решили искать компромисс с Англией. Как сказал один из их представителей английским агентам в Кале, что бы ни говорил герцог, "земли Фландрии не являются врагами короля Англии".

Осенью того же года они отправили послов в Англию и Шотландию, чтобы начать переговоры о заключении договора о нейтралитете. Кульминацией этих инициатив стало соглашение с Советом Генриха IV в Вестминстере 7 марта 1403 года. Условия соглашения предусматривали временное перемирие до конференции в Кале в июле, когда предполагалось заключить более постоянное соглашение. Тем временем фламандские товары должны были быть защищены от конфискации в Англии или на море, если фламандцы обязуются не выдавать французские товары за свои. Соответствующий иммунитет был предоставлен английским грузам во Фландрии. Практический эффект заключался в том, что фламандские торговцы могли исключить французские товары из фламандской торговли, как если бы Франция была иностранным государством. Фламандские эмиссары прекрасно понимали это. Когда Филипп принял их в Париже после их возвращения, они настаивали на том, чтобы он позволил Фландрии "оставаться нейтральной в войне двух королевств". Через несколько дней за ними последовала делегация Четырех членов. По всей Фландрии ходили "слухи и опасения", заявили они, что вскоре начнется война с Англией. Жизнь графства зависела от торговли сукном и шерстью и все они будут разорены, если войне будет позволено прервать ее[116].

Поскольку один из фламандских переговорщиков в Вестминстере был его советником, а другой — каноником Сент-Донатьен в Брюгге, герцог Бургундский должен был дать, по крайней мере, молчаливое согласие на их сделки с англичанами. Но он рассматривал их как неприятную и вынужденную необходимость. По мере приближения даты, назначенной для англо-фламандской конференции в Кале, Филипп неохотно подчинился требованиям фламандцев. В начале мая 1403 года, в период просветления рассудка, Карл VI был склонен позволить Филиппу заключить отдельный договор с Англией в качестве графа Фландрии. Условия его полномочий на ведение переговоров были выработаны между его чиновниками и советниками Карла VI в Париже в течение июня. Это был замечательный документ, который предусматривал иммунитет не только для англо-фламандской торговли, но и для самого графства. Герцог был уполномочен дать согласие на то, что в случае начала войны фламандцы не должны будут воевать на стороне Франции. Французским королевским войскам запрещалось действовать из Фландрии, если только англичане не вторгнутся туда, а французским военным кораблям запрещалось пользоваться фламандскими портами, кроме как для коротких визитов с целью забора воды и пополнения провизии. Очевидно, что некоторые пункты этого соглашения были совершенно неприемлемы для французского королевского Совета и были включены просто для того, чтобы удовлетворить Четырех членов. В секретном протоколе, составленном вскоре после этого, Филипп обещал королю, что, несмотря на широту предоставленных ему полномочий, он не согласится ни на что, что может помешать французской армии начать экспедицию в Шотландию или вторжение в Англию из фламандских портов[117].