Дофин был крайне недоволен отказом графа Фуа управлять Лангедоком в его интересах. Но он получил гораздо более выгодную часть сделки. Комиссары герцога Бургундского были изгнаны из большей части Лангедока, оставив после себя лишь несколько гарнизонов, в Ниме, Пон-Сент-Эспри и Эг-Морте в долине Роны и в Соммьере на востоке Тулузена. После ухода бургиньонов поддержка Иоанна Бесстрашного в городах, за единственным исключением Каркассона, сошла на нет. Через год финансовые чиновники Иоанна Бесстрашного отказывались посещать провинцию, чтобы выплатить жалованье оставшимся гарнизонам, опасаясь, что им не удастся оттуда вернуться живыми. Для герцога Бургундского это было серьезное и публичное поражение[771].

На протяжении большей части 1419 года каждая из трех соперничавших во Франции держав, Генрих V, Иоанн Бесстрашный и Дофин Карл, пытались маневрировать между собой. На данный момент, владея Нормандией и располагая самой большой армией во Франции, Генрих V сделал предложения. В начале февраля уполномоченные Дофина встретились с советниками Генриха V в францисканском монастыре в Руане. 12 февраля 1419 года они договорились о встрече на высшем уровне. Она должна была состояться 26 марта в месте, которое должно было быть согласовано между Эврё и Дре на южной границе Нормандии. Перемирие должно было быть объявлено с немедленным вступлением в силу и распространяться на всю территорию между Сеной и Луарой, до 23 апреля. Тем временем английский король занялся изучением предложений, которые он мог ожидать от герцога Бургундского. В действительности все три стороны находились под сильным давлением, чтобы прийти к соглашению[772].

Для Генриха V главными проблемами были деньги и людские резервы. Кампания длилась уже более восемнадцати месяцев, дольше, чем любая предыдущая английская кампания во Франции. Содержание армии обходилось в 8.000 ― 10.000 фунтов стерлингов в месяц. Отношения короля с его новыми подданными зависели от его способности поддерживать дисциплину в армии, а это означало выплату жалованья, "которое должно быть своевременным", как отмечали его советники, "иначе Нормандия будет потеряна для него". Тем не менее, к 1419 году жалованье армии стало серьезно задерживаться. Несмотря на открытие нового неопределенного потока доходов из самой Нормандии, основную часть денег для оплаты армии все еще нужно было добывать в Англии. Весной 1419 года в Арфлёр прибыло 30.000 фунтов стерлингов в золотой монете, 2.000 фунтов стерлингов в серебряной монете и "полтонны слитков" серебра, большая часть которых, должно быть, представляла собой последний взнос парламентской субсидии 1417 года. До конца года никаких других парламентских субсидий ожидать не приходилось.

Даже при наличии денег на ее оплату английская армия во Франции была бесполезным активом. Ее численность составляла около 12.000 человек. У большинства капитанов, набравших этих людей, приближалась вторая годовщина срока службы и их нужно было убедить остаться дольше. Это было нелегко, поскольку они не были профессиональными солдатами, и многим из них надоело воевать. В письме своему тестю в Англию из осадного лагеря под Шербуром с просьбой о займе в 20 фунтов стерлингов сэр Джон Синклер заявил, что он "здоров телом, но имеет тяжесть на сердце". Он горько негодовал на военные порядки, которые заставляли его платить за все, что он ел, "принимая во внимание долгое время, которое мы провели здесь, и расходы, которые мы несли во время каждой осады, в которой мы участвовали, и не получали жалованья с тех пор, как убыли из Англии, мы почти истратили все, что у нас было". Другой солдат писал домой: "Я надеюсь, что вы будете за нас молиться, чтобы мы поскорее покинули эти негостеприимные места и вернулись в Англию". Тем временем люди погибали от болезней и потерь в боях. По мере расширения территории, находящейся под английской оккупацией, все большее число людей приходилось откомандировывать для несения гарнизонной службы, и к лету 1419 года их число превысило треть армии. Постоянно шел поток дезертиров, большинство из которых находили свой собственный путь обратно в "родную Англию". Бальи в главных портах было приказано следить за людьми без увольнительных документов, желающими попасть домой, и арестовывать их. В Руане грузовые трюмы обыскивали в поисках дезертиров, а в Кале капитан города был уполномочен таких вешать[773].

Эти потери было все труднее восполнить. Король поручил своему Совету в Вестминстере найти подходящих людей и приказать им служить в армии во Франции — редкий возврат к старой модели обязательной военной службы. Но комиссары, направленные в графства для выполнения этого приказа, повсюду встречали отговорки: бедность, немощь, некомпетентность. Совет пришел к выводу, что многие из этих отговорок были оправданы. Военные ресурсы Англии были исчерпаны, а лучшие люди уже находились во Франции вместе с королем. Оставались только отбросы. Похожая картина вырисовывается и при другом опросе, проведенном в следующем году, судя по сохранившейся декларации одного графства (Йоркшира). Только пять джентльменов во всем графстве признали себя способными и готовыми сражаться за короля. Еще несколько человек были готовы нанять замену. Остальные, не считая тех, кто был слишком стар или немощен, в большинстве своем сослались на бедность. Они уже служили, часто возвращаясь обнищавшими или ранеными; или они потратили свое состояние на поддержку родственника, который служил; или их имения были обременены приданым их матерей или претензиями их детей; или они не имели на это права ("говорит, что он не джентльмен"). Обращения к гасконцам за рекрутами были не лучше. Они боялись кастильцев, которые уже предприняли набег на Байонну по прибрежной дороге и не могли выделить людей или найти деньги на авансы[774].

Иоанн Бесстрашный находился под еще большим давлением, чем Генрих V. Вскоре он узнал о плане Дофина встретиться с Генрихом V под Эврё и получил копию перемирия, заключенного между ними. Но его возможности были ограничены. Провал под Руаном ослабил его политически. В финансовом отношении он также находился в тяжелом положении. Налоговые поступления сильно сократились из-за беспорядка в стране и отмены налога с продаж. Деньги, имевшиеся на военные расходы, почти полностью ушли на погашение крупных задолженностей, возникших в ходе кампаний 1417 и 1418 годов, а также на оплату бургиньонских гарнизонов в Пикардии, Шампани и Маконне и личного военного эскорта герцога. После выплат армии в Бове в январе 1419 года военные казначеи не получали больше средств до сентября[775].

Тем временем Париж планомерно удушался окружавшими его дофинистскими гарнизонами. Внутри стен города агенты Иоанна Бесстрашного столкнулись с растущим гневом и волнениями. Городские власти считали, что герцог их бросил и были в ярости от того, что он не пускал короля в город, а высшее руководство государством перенес в Провен и Труа. Они обвиняли его в том, что он упустил возможность заключить мир с Дофином на приемлемых условиях и начали собственные переговоры с Карлом, очевидно, не посоветовавшись с герцогом. Во многом их поддержали судьи Парламента, которые начали играть заметную роль в политике столицы. В зале Парламента прошла череда недоброжелательных и безрезультатных встреч с представителями Иоанна, на которых стороны обменивались упреками. Наконец герцог Бургундский созвал Большой Совет своей партии, чтобы решить, что делать. Совет собрался 26 февраля 1419 года, но не в Париже, а в Провене. Там было решено отправить посольство в Нормандию для предварительных переговоров с Советом английского короля и если все пройдет успешно, отправить послов в Руан для встречи с самим Генрихом V. В качестве посредника был приглашен всегда политически гибкий герцог Бретонский.