Поход короля из Парижа на каждом этапе сопровождался попытками герцога Бургундского договориться об урегулировании. Арманьякские принцы не были заинтересованы в переговорах. В самом начале кампании они решили, что не будут вести никаких переговоров с врагом, подобно Иоанну Бесстрашному и его сторонникам во время Буржской кампании 1412 года. Но, как и Иоанну, им было трудно настаивать на этой бескомпромиссной линии. Все зависело от того, насколько король будет достаточно здоров, чтобы не допустить перехода власти к Дофину, но не настолько, чтобы отдавать собственные приказы. На этом фоне выбор посредников Иоанна Бесстрашного был вполне обоснованным. Его брат Антуан, герцог Брабанта, и сестра Маргарита, графиня Эно, впервые предстали перед королем в Сен-Кантене в середине июня. Они были не только любезными дипломатами, но и ближними кузенами Карла VI. Их статус позволял им настаивать на личной аудиенции у короля. В отсутствие принцев они смогли убедить короля принять эмиссаров от Иоанна Бесстрашного. "Если он ищет милости, то я могу предложить ее в изобилии", — сказал им Карл VI. Эта новость была плохо воспринята в лагере арманьяков, когда о ней стало известно.
В результате, когда Антуан и Маргарита вернулись к королю в Перон в конце июня в сопровождении представителей Четырех членов Фландрии, они обнаружили, что атмосфера при двое была явно враждебной к ним. Под окнами их резиденций распевали громкие песни, оплакивая смерть Людовика Орлеанского. Когда король и Дофин приняли их, сразу стало ясно, что принцы не собираются позволить обойти себя снова. Иоанн, сказали они, должен лично предстать перед королем и признать свою вину, отдавшись на милость короля, прежде чем появится хоть какая-то перспектива на мир. Герцог и графиня были заметно встревожены. Они не думали, что после всего, что произошло за последние семь лет, у Иоанна Бесстрашного есть хоть малейшее желание так сильно умерить свою гордость.
Фламандцы получили еще более обескураживающее сообщение. Король, похоже, потерял нить беседы во время аудиенции с ними и внезапно закончил ее, отослав их к Дофину и в нарушение всех предписаний протокола пожав каждому послу руку, когда тот уходил. Когда фламандцы предстали перед Дофином, принц молча восседал с троне, пока арманьякский канцлер Франции Анри де Марле излагал всю историю преступлений герцога Бургундского и заявлял, что король намерен завладеть всеми его владениями во Франции. Фламандцы, ошеломленные этим сообщением, отложили свой ответ до следующего дня. Вернувшись на следующее утро, они спросили Дофина, каких доказательств покорности он ожидает от герцога. Дофин удалился вместе с принцами в соседнюю комнату, чтобы обдумать свой ответ. Никаких, ответили он, когда вернулся в зал. Недавно стало известно, что герцог Бургундский договорился с англичанами о сдаче им четырех крупных портов Фландрии. Поэтому он намеревался покорить его силой оружия и никак иначе[487].
Сведения, которые французские министры получили о договорах Иоанна Бесстрашного с англичанами, предположительно были основаны на слухах о переговорах в Лестере. На самом деле они были очень неточными. В Лестере ничего не было согласовано. Но Иоанн был доволен тем, что министры французского короля узнали, что он вел переговоры с англичанами. Они должны были осознать, что если будут слишком сильно давить на него, то он объединит свои силы с врагом. Скроуп, Мортимер и их коллеги недавно прибыли в Кале. 16 июля 1414 года герцог Бургундский принял их в Ипре с достаточной помпезностью и шумом, чтобы об их присутствии было сообщено арманьякским лидерам, стоявшим тогда лагерем у Бапома. На следующее же утро, прежде чем можно было обсудить что-либо по существу, Иоанн спешно отправился в Лилль, чтобы обсудить с братом и сестрой следующий этап переговоров с французским двором. Вместе братья и сестра составили несколько проектов условий, которые должны были быть предложены королю и Дофину. Уступки были невелики. Все, что Иоанн был готов предложить, это сожаление о том, что он потерял расположение Карла VI, обязательство допустить его в города и замки своих французских владений и, если на него надавят, обещание заставить всех своих офицеров и капитанов принести клятву не поднимать оружия против короля. В обмен на это герцог ожидал, что арманьяки отменят ордонансы направленные против него, отзовут порочащие его обвинения, которые они распространили по всей Франции, позволят его сторонникам вернуть имущество и должности, с которых они были изгнаны, и отменят указы об изгнании главарей восстания кабошьенов. Герцог Брабанта и Маргарита, должно быть, с тяжелым сердцем отправились по Аррасской дороге к королевскому двору с этим бескомпромиссным посланием. Но им повезло с выбором времени поездки. Когда их великолепная кавалькада встретилась с Дофином на дороге между Бапомом и Аррасом, они обнаружили, что Карл VI снова впал в беспамятство. Это означало, что Дофин автоматически принял на себя командование армией. Людовик был гибким в своих планах и велел герцогу и графине вернуться после того, как он доберется Арраса. Дофин надеялся, что к тому времени у него будет ответ, который "может их удовлетворить"[488].
Герцог Бургундский вернулся в Ипр и возобновил свои переговоры с английскими послами как раз в тот момент, когда началась осада Арраса. Трудно сказать, кто кого обманывал в этих двуличных переговорах. Иоанн Бесстрашный знал, что англичане одновременно ведут переговоры с арманьякским правительством и приложил некоторые усилия, чтобы скрыть тот факт, что он тоже ведет с ними переговоры. Его английские гости были ограничены пребыванием в Ипре, в то время как он вел свои дела с Дофином из Дуэ и Лилля. Но в регионе было полно шпионов и осведомителей, и маловероятно, что Скроуп и Мортимер были обмануты. Правда заключалась в том, что обе стороны рассматривали разговоры об англо-бургундском союзе в основном как угрозу, направленную на получение лучших условий от французского двора. Иоанн Бесстрашный намеренно затянул переговоры в Ипре на две недели, пока герцог Брабанта и графиня Эно изучали возможности заключения сделки с Дофином. Бургундцы и англичане долго обсуждали меры по организации предполагаемой англо-бургундской кампании. Проект статей условий был изменен, чтобы добавить графство Пуату, Иоанна Беррийского, в число территорий, на которые претендовали англичане. Но Иоанн Бесстрашный уклонился от ответа на главные вопросы, оставленные открытыми на переговорах в Лестере. Англичане спросили его, как он собирается оказать военную поддержку вторжению Генриха V во Францию, сохраняя при этом верность Карлу VI. Иоанн ответил, что решит этот вопрос в частном письме Генриху V. Но он заявил, что готов поддержать английского короля даже в случае нападения англичан на замок или город принадлежащий королю. Герцог даже согласился бы на претензии Генриха V на французскую корону. Английские послы сомневались в этом. Они зафиксировали свои требования в письменном виде и представили документ герцогу для ответа. Англичане не считали, что слово Иоанна является достаточной гарантией исполнения их требований. Они требовали более существенных гарантий: четыре стратегически важных места, которые, как были уверены французы, Иоанн им уже пообещал. Булонь, Эден, Эперлек и Турнеем, заявили они, должны быть сданы английскому королю на два года с правом разместить там 500 латников и 1.000 лучников, все за счет герцога Иоанна. Иоанн отложил свой ответ на это требование. Насколько послы могли ожидать, что Иоанн возьмет на себя такие обязательства? Герцог все-таки согласился и заявил, что в течение шести недель он отправит послание королю и Дофину. Вероятно, под этим он подразумевал письмо с отказом от повиновения, в котором формально слагал с себя обязательства вассала короны. Проект этого документа был согласован. Затем, 5 августа 1414 года, герцог Бургундский уехал в Лилль, а через несколько дней английские агенты вернулись в Кале, чтобы ожидать развития событий[489].
