8 августа 1414 года другое английское посольство с большой помпой въехало в Париж. На дороге из Сен-Дени их встретила внушительная процессия прелатов и советников Парламента и сопроводила по улице Сен-Дени к королевскому дворцу Сите. Там в большом зала их приветствовал герцог Беррийский, единственный королевский принц, оставшийся в Париже. Послам отвели великолепные покои в различных особняках города, осыпали подарками и ежедневно развлекали поединками, балами и пирами. В столице роскоши Европы парижские торговцы осаждали их жилища предложениями ювелирных изделий, научных трактатов, гобеленов и манускриптов. Посольство приступало к делу только после того, как провело там неделю.
Местом действия была Зеленая палата дворца Сите, часть старых королевских апартаментов с видом на сады. Напротив англичан восседал герцог Беррийский и та часть королевского Совета, которая не была с Дофином и графом Арманьяком под Аррасом. Англичане обычно готовились к таким приемам, как адвокаты, апеллирующие к авторитету, а не как политики, торгующиеся за выгодную сделку. Они являлись, как однажды пожаловался раздраженный французский дипломат, с "красивыми и важными на вид томами", в которых они записывали все свои требования вместе с юридическими и историческими доказательствами в их поддержку, к которым они периодически обращались. Как и положено, послы явились с большим переплетенным томом прошлых договоров между Англией и Францией. В качестве главного английского представителя выступил утонченный епископ Норвичский. Выступая на латыни, он начал речь в стиле публичной проповеди с цитаты из Книги Иисуса Навина: "Мы пришли из далекой страны, поэтому заключите с нами союз". Король Англии, сказал Куртене, обнаружил реальную заинтересованность французских принцев в мире и был рад этому. Он тоже хотел мира. Но сначала нужно добиться справедливости, загладить прошлые обиды и продемонстрировать намерения к истинной дружбе. Генрих V, напомнил он, уже потребовал признания своего наследственного права на корону Франции, но он знал, что это неприемлемо для французов, и хотел перейти к другим вопросам, по которым было бы легче достичь согласия. Он требует передать ему всю территорию на западе Франции, уступленную Эдуарду III по договору в Бретиньи, без каких-либо вассальных обязательств перед французской короной. Кроме того, английский король претендовал на все территории, которыми когда-либо владели или претендовали на владение его предки: старые анжуйские провинции Нормандия, Турень, Анжу и Мэн, владения в Бретани и Фландрии, прибрежные территории между Фландрией и Соммой, даже половину графства Прованс, на которую Генрих III претендовал почти два века назад. Кроме того, Генрих V требовал полной выплаты 1.600.000 экю, которые остались невыплаченными как выкуп за Иоанна II. Если бы удалось достичь разумного соглашения по этим вопросам, Генрих V был готов жениться на Екатерине Французской. Ее приданое должно было быть обсуждено отдельно, но Генрих V ожидал по меньшей мере 2.000.000 экю.
На эти абсурдные требования, составляющие примерно половину национальной территории Франции, включая все атлантическое побережье, герцог Беррийский ответил с удивительным хладнокровием. Он сказал послам, что в отсутствие короля и Дофина на них не может быть дан окончательный ответ. Но он даст им предварительный ответ. Герцог отмахнулся от английских претензий на французскую корону как от недостойных серьезного рассмотрения, проигнорировал претензии на старые провинции находившиеся под властью Анжуйской династии и указал, что Прованс даже не является частью Франции. Но он был более сговорчив, когда речь шла о юго-западных территориях. По его словам, французы в принципе готовы рассмотреть вопрос о передаче всех провинций, уступленных Англии по договору в Бретиньи, за исключением Пуату (часть владений самого герцога Беррийского) и Лимузена. Но любая территория, которую они вернут, должна была остаться частью французского королевства и находиться под суверенитетом французского короля. Территориальные предложения герцога Беррийского не сильно отличались от предложений, которые его представители сделали в Лондоне в мае 1412 года. Несмотря на пристрастный смысл, в котором было сделано это предложение, оно, вероятно, представляло то, что герцог Беррийский действительно считал отвечающим долгосрочным интересам Франции. Что касается финансовых требований Генриха V, герцог сказал, что французское правительство обсудит вопрос о выкупе, когда будут согласованы территориальные уступки и выплатит разумное приданое за Екатериной, но это не будет 2.000.000 экю; 600.000 — это та сумма, которую они привыкли платить. Это казалось достаточно многообещающим. По словам хрониста из Сен-Дени, английские послы были удовлетворены ответом герцога Беррийского, хотя явно надеялись на большее. Насколько большее, сказать трудно, но переломным моментом, скорее всего, стало упорное желание французов сохранить окончательный суверенитет над Аквитанией. Тщательный и широкий обмен мнениями между двумя сторонами в течение последующих двух недель не привел к сближению позиций. Примерно в начале сентября послы отправились в Арфлёр, чтобы сесть на корабль в Англию. Сами они считали свою миссию неудачной[490].
В конце августа 1414 года герцог Брабанта и графиня Эно вернулись в королевский лагерь под Аррасом. Они привезли с собой еще один пакет предложений от своего брата, несколько более щедрый, чем предыдущий вариант. Предложения включали в себя официальную сдачу Арраса, что спасло бы честь осаждающих, но оставило бы город в руках гарнизона и чиновников Иоанна. К этому времени обе стороны находились под сильным давлением. У герцога Бургундского закончились деньги. Финансы правительства находились тоже в не лучшем состоянии. Условия в осадных лагерях под Аррасом быстро ухудшались. Продовольствие было на исходе. Погода была переменчивой, жаркие августовские дни сменялись проливными дождями. Началась дизентерия. Потери росли как среди лошадей, так и среди людей. Новые предложения герцога вызвали ожесточенные споры среди арманьякских лидеров. Сохранившиеся отчеты дают редкое представление о механизме принятия решений в недееспособном Совете Карла VI. Дофин был полон решимости положить конец кампании, которую он считал бессмысленной и разрушительной для королевства своего отца. Призвав к себе своего канцлера Жана Жувенеля, который долгое время был сторонником мира, он сказал ему, что хочет договориться с герцогом Бургундским. Последние предложения герцога, по его словам, были "целесообразными и лучшими из возможных". В краткие промежутки ясности рассудка своего отца Дофин обсуждал это с ним. Было созвано заседание Совета для приема брата и сестры герцога Бургундского. Карл VI был достаточно вменяем, чтобы председательствовать на Совете. Хотя в эти дни он редко вмешивался в ход обсуждения, в середине заседания ему удалось высказаться о том, что предложения бургундцев "выглядят разумными и должны быть рассмотрены". Собравшиеся принцы были потрясены, так как они собрались под Аррасом для мести, а не для компромисса. Бретонские и гасконские капитаны были в ярости, считая, что они были на грани победы и добыча была почти в их руках. Совет разошелся в смятении, так и не приняв решения.
По словам сына Жана Жувенеля, который, предположительно, узнал эту историю от отца, рано утром следующего дня один из принцев сумел пробраться в спальню короля и ущипнул его за ногу под одеялом. "Что тебе нужно? — спросил король, — Есть ли какие-нибудь новости?" "Нет, мой господин, только то, что ваши люди говорят, что как только вы скажете слово, они пойдут на штурм города со всеми шансами ворваться в него". "Но наш кузен Бургундский готов сдать его без штурма, а нам нужен мир"'. "Как вы можете заключить мир с этим злым и неверным предателем, убившим вашего брата?" "Но все это было прощено с согласия его сына". "Увы, мой господин, вы никогда больше не увидите своего брата". "Уходи, добрый кузен, я увижу его на последнем суде". Когда утром того же дня Совет собрался вновь, представителем короля был канцлер Дофина Жан Жувенель, а не непримиримый канцлер Франции Анри де Марле. По словам Жувенеля, соглашение с герцогом Бургундским стало необходимым. Англичане угрожали вторжением, не было больше денег, чтобы платить жалованье армии, земли вокруг них были так тщательно разграблены, что не было больше ни корма для лошадей, ни еды для людей. Совет все-таки одобрил переговоры, причем с явной неохотой. Дофин взял исполнение решения под свой контроль. Арманьякские принцы были отстранены, за исключением графа Алансонского. Ему надоела осада, и только он один из арманьякских лидеров присоединился к позиции Дофина. Повторялась история осады Буржа[491].
