Эти события избавили Францию и франкоязычные регионы на востоке от большинства вольных компаний, которые не были задействованы в гарнизонах. Но они мало что дали Григорию XI. Города Италии многому научились со времени первой великой военной миграции из Франции в 1362 году. Коренные итальянские компании были лучше вооружены и организованы, чем их предшественники, а жители городов лучше защищали свои стены. В принципе, в распоряжении женевского кардинала было от 15.000 до 20.000 наемников, но честолюбие и ревность мешали ему координировать их передвижения, и никто из них не хотел браться за какую-либо крупную военную операцию, пока задерживали жалованье, как это обычно бывало. Хоквуд заключил частное перемирие с болонцами и удалился. Бретонцы и гасконцы рыскали у стен Болоньи, уничтожая фермы и виноградники, до начала 1377 года, когда невыплата жалованья и нехватка припасов заставила их отступить на восток к Адриатическому побережью. Там они объединились с некоторыми последователями Хоквуда и занялись грабежами. В результате было спровоцировано новое восстание против власти Папы в одном из немногих регионов, сохранивших ему верность. Разграбление Чезены в феврале 1377 года, в ходе которого объединенные силы английских и бретонских наемников уничтожили около 4.000 жителей, в то время как женевский кардинал призывал их к этому из цитадели, было шокирующим даже по меркам региона, привыкшего к зверствам наемных солдат. Рифмованные строки, которыми французский поэт прославил этот подвиг, показывают все презрение кардинала-аристократа  и отряда профессиональных воинов к простым горожанам, которые отказывались их кормить и платить им откуп. "Бей и убивай, бей и убивай", — кричал Сильвестр Будес своим людям в Чезене, когда они проходили по "улицам, вымощенным мертвыми и изувеченными жителями города"[358].

На Рождество 1375 года английские послы вернулись в Брюгге на очередную сессию мирной конференции. Джон Гонт снова был главой делегации, но на этот раз его сопровождал брат Эдмунд, граф Кембридж. Компанию им составляли Саймон Садбери, вездесущий Латимер и другие видные советники Эдуарда III. Флорентийский купец, наблюдавший за их въездом в город, не был особо впечатлен. Английская делегация прибыла из Кале со свитой из 300 всадников, выглядевших как отряд солдат, вооруженных и одетых в походные кожаные куртки, герцог Ланкастер нес на руке ястреба.

Для сравнения, представители Карла V, прибывшие несколькими днями позже, 29 декабря, не упустили возможности продемонстрировать возрожденное богатство и мощь Франции. Двести всадников в ливреях герцога Анжуйского и плащах, расшитых гербами Франции, проехали через городские ворота, за ними следовали 250 пажей, ехавших по четыре-шесть в ряд. Далее двигались 30 повозок с багажом, запряженных четверками лошадей; 40 сокольничих, каждый из которых нес на руке двух больших птиц, все в окружении своры борзых и других охотничьих собак; 150 оруженосцев, одетых в черные и синие плащи из шелка и атласа, и 80 рыцарей в алом и черном, ехавших по четыре в ряд; 8 булавоносцев в ливреях короля Франции; 30 оркестрантов в золотых одеждах и с расшитыми драгоценностями воротниками; 6 дворян на больших боевых конях, одни в одеждах, отороченных мехом, другие с драгоценными воротниками и налобными повязками; и 2 человека, держащие перед собой мечи наперевес. За этой большой кавалькадой ехали герцоги Анжуйский и Бургундский и кардинал-епископ Амьенский, канцлер Франции; все трое были одеты в ткани из золотого и синего дамаста и головные уборы, усыпанные драгоценными камнями. За кавалькадой французских послов следовали два папских легата с большой свитой епископов и клерков и эскортом из 1.600 всадников. Английская делегация наняла дом на пути следования, чтобы незаметно наблюдать за зрелищем из-за занавесок окон верхнего этажа. Но их укрытие было указано французским королевским герцогам, когда они проезжали мимо. Наблюдателям пришлось спасать свое достоинство и отодвинув занавески, кланяться и отпускать неподготовленные шутки[358][359].

Конференция вновь открылась на бесперспективном политическом фоне в обеих странах. Первоначально назначенное на 15 сентября открытие неоднократно переносилось, как правило, по настоянию французов. Они отказывались согласиться на повторную встречу в Брюгге на том основании, что чувствовали себя там небезопасно, в то время как англичане отказывались встречаться с ними где-либо еще. Около двух месяцев герцог Анжуйский околачивался в Сент-Омере, а Джон Гонт — в Кале, пока решался этот вопрос. Этот спор имел все признаки стиля ведения переговоров герцогом Анжуйским, как признал герцог Ланкастер, когда ему об этом рассказали. В последнее время Людовик Анжуйский укреплял свое влияние в Париже после нескольких лет относительного забвения. Его появление в качестве главного шефа французской делегации было плохим предзнаменованием. "Давайте, по крайней мере, проявлять добрую волю в мирное время и воевать во время войны", — сказал герцог Ланкастер, опустив голову на руки[360].

30 декабря 1375 года оба посольства одновременно вошли в церковь Сент-Донатьен по разным лестницам. Послы каждой стороны сняли головные уборы, низко поклонились и поцеловали друг друга в губы. Но их переговоры не продвинулись ни на шаг. Легаты  даже не пытались решить вопрос о суверенитете. Они сразу перешли к предложению, которое они выдвинули еще в марте, чтобы обойти этот больной вопрос. Предложение предусматривало сорокалетнее перемирие, фактически мир, но сохраняющий территориальный статус-кво, в целом благоприятный для французов. Обсуждение, однако, было омрачено едкими спорами о неудачах нынешнего временного перемирия. Английская делегация представила два списка жалоб на нарушение перемирия французами на юго-западе, на что французы ответили своим собственным списком встречных претензий по поводу деятельности гасконских компаний. После того, что легаты деликатно назвали "многочисленными спорами и дебатами", они, наконец, составили многословный проект предлагаемого перемирия. Практический эффект этого документа заключался в подтверждении оккупации французами всех отвоеванных провинций и удалении англо-гасконских гарнизонов с отвоеванных территорий. Взамен легаты предложили французам выплатить английскому королю единовременную ренту, распределенную на сорок лет перемирия. Все patis и личные выкупы, уже причитавшиеся на момент заключения перемирия, оставались в силе, но новые поборы прекращались. Примерно такие же меры были предложены для Бретани. Иоанну IV должно было быть позволено сохранить за собой три города — Оре, Брест и Сен-Матье, которые были заняты английскими гарнизонами от его имени, и получать пенсию из доходов герцогства. В противном случае он должен был покинуть герцогство и примириться с потерей своих земель, теоретически на время перемирия, а фактически навсегда. Примерно в середине февраля обеим делегациям было поручено отправить некоторых из них домой для консультаций со своими правительствами по этим предложениям[361].

Английский король и его советники изучали предложения легатов в течение последней недели февраля 1376 года и отнеслись к ним реалистично. В их ответе, в котором они спорили по деталям, но соглашались с основными принципами, чувствовалась усталость. В конце концов, от них не требовали уступить ничего такого, чего бы они еще не потеряли. Они отказались от надежды, которую когда-то питали, переломить свою судьбу на поле боя и даже были готовы отказаться от поддержки Иоанна IV , если бы смогли удержать за собой Брест. Их главным интересом было получение как можно большей ренты за потерянные провинции. Однако, когда заседания возобновились 4 марта 1376 года, стало очевидно, что опасения французов носили более фундаментальный характер. Их беспокоил статус английского короля в провинциях, которые он продолжал занимать в течение следующих сорока лет и они не были готовы согласиться с тем, чтобы он называл себя там королем Франции. Они не давали никаких обещаний относительно того, будут ли принимать апелляции из английского герцогства во время перемирия. Таким образом, проблема суверенитета, в конце концов, не была решена. Вторая сессия конференции закончилась, как и первая, тупиком и временным перемирием. 12 марта 1376 года было решено продлить действующее перемирие на девять месяцев до 1 апреля 1377 года. Послы должны были встретиться снова 1 июля, чтобы дать окончательные ответы своих правительств на предложения легатов. Тем временем французские королевские герцоги обещали сделать все возможное, чтобы сдержать Бертрана Дю Геклена, новости о действиях которого в Перигоре начали доходить до делегаций в Брюгге, и убедить Энрике II отменить морскую кампанию, которую он планировал на лето. Но они не дали никаких гарантий ни по одному из этих пунктов. Когда английская делегация вернулась в Вестминстер в начале апреля 1376 года, она, должно быть, чувствовала, что мало чего добились[362].