В октябре армия Диспенсера небольшими группами вернулась в Англию, встретив ледяной прием. Джон Гонт, все еще страдавший от того, что Парламент отверг его южную стратегию, до самого конца лелеял надежду, что эти войска удастся отвлечь в Гасконь и использовать для новой попытки нападения на Кастилию. Он и его друзья были в ярости от мысли, что возможность была упущена ради предприятия, которое оказалось пустой тратой денег и усилий, причем по причинам, которые они предсказывали. Собственные планы Гонта были не более реалистичными, чем планы Диспенсера, но его гнев разделяли все. Публике, которая приветствовала авантюру Диспенсера и щедро оплачивала ее, было трудно понять ее бесславный конец. Гнев перерос в возмущение, когда стали известны условия капитуляции и масштабы подкупа. Когда 26 октября 1383 года в Вестминстере открылся Парламент, катастрофа во Фландрии занимала главенствующее место во всех обсуждениях. Палата Общин поставил условием предоставления новой субсидии привлечение к ответственности виновных в катастрофе. В результате главным делом сессии стал долгий и язвительный суд над самим Диспенсером, а также его капелланом Генри Боуэтом, казначеем его кампании и тремя главными капитанами его военного Совета — Триветом, Элмхэмом и Фаррингдоном, и несколькими менее значительными фигурами, которые, как считалось, опозорились тем или иным образом. Это было отталкивающее зрелище. Обвиняемые были некомпетентны и нечестны, но их судили как козлов отпущения за провал заранее невыполнимого плана, который был поддержан большинством политического сообщества. Боуэт, которого обвиняли в причастности к получению взяток от французов, сумел обеспечить себе алиби и был оправдан, хотя как настоящий автор плана он был в некотором смысле виновен больше всех. Казначей кампании и военные были приговорены к тюремному заключению сроком, каким пожелает король. Диспенсер энергично защищался перед лицом непрекращающихся издевательств, переругиваясь с обвинителями. Он обвинял своих капитанов, людей из Гента и английское правительство — в общем, всех, кроме себя. Как епископ он был освобожден от наказания, но движимое имущество его епархии было конфисковано, а сам он вернулся к рутинной работе управления епархией на оставшиеся двадцать три года своей жизни. Из всех участников этого дела только Калвли и Ноллис, эти престарелые герои 1350-х годов, вышли из него с чистой репутацией[710].

Ричард II, пятнадцати лет от роду, уже проявлял себя как непостоянный и импульсивный человек. Но самой отличительной чертой его характера была горячая преданность тем людям, которым он доверял. Главным министром короля на этом этапе был Майкл Поул, назначенный канцлером Англии в марте 1383 года. Администрация Поула была первой после восшествия короля на престол, которую он мог по праву считать своей собственной. Поул был умным и старательным человеком с четким представлением о том, где находятся интересы Англии. Он понимал границы власти в Англии лучше, чем большинство его современников. Выступая перед собравшимися Палатами Лордов и Общин на открытии Парламента в октябре 1383 года, он с убедительной откровенностью изложил проблемы, вызванные войной. Англия, отметил он, находилась в состоянии войны с "тремя величайшими государствами христианства, Францией, Кастилией, а теперь еще и Фландрией". Англичане традиционно считали нападение лучшей формой обороны, и было много хорошего в том, чтобы сражаться на территории противника. Это была лучшая гарантия от вторжения. Это было выгоднее и почетнее для тех, кто сражался в английских армиях. Это также был единственный способ достижения агрессивных военных целей Англии. Однако это было непомерно дорого. Основная проблема, как он укажет в следующем году, была экономической. Она заключалась в многочисленности врагов Англии и их "огромной силе и богатстве по сравнению со слабостью и бедностью этого королевства"[711].

Факты, которые лежали в основе этих заявлений, не были прописаны, но вряд ли в этом была необходимость. Каждый из двух главных врагов Англии, Франция и Кастилия, имели государственные доходы, значительно превышающие доходы Англии. После восстановления французской налоговой системы министры Карла VI из года в год развертывали армии численностью 15.000 или 20.000 человек, что в три или четыре раза превышало самые крупные полевые армии предыдущего царствования. Аннексия Францией Фландрии более чем удвоила ее морские ресурсы и позволила ей впервые с 1340-х годов задуматься о крупных морских экспедициях. В то время как военные и военно-морские ресурсы Франции росли в геометрической прогрессии, возможности Англии для наступательных операций находились в резком упадке. Кампания Бекингема была одним из самых дорогостоящих военных начинаний Англии с 1369 года, но численность его армии составляла всего около 5.000 человек. Еще одной экспедиции такого масштаба было бы недостаточно, чтобы противостоять возросшим армиям Франции. В нынешних условиях повторить это мероприятие было бы невозможно. Более половины транспортов Бекингема были зафрахтованы в портах Нидерландов, в основном во Фландрии, которая теперь была закрыта для английских агентов, или в Голландии и Зеландии, правители которых больше не желали враждовать с могущественным герцогом Бургундским. Не было и денег, чтобы заплатить за фрахт. Доходов английского правительства хватало лишь на содержание постоянных гарнизонов на побережье Франции и на шотландской границе. На наступательные операции ничего не оставалось. Для финансирования еще одной континентальной кампании масштаба португальской потребовалось бы по меньшей мере две парламентские субсидии. Но за три года после катастрофического подушного налога 1380 года парламентарии предоставили только одну субсидию, в октябре 1382 года. В ноябре 1383 года они предоставят еще одну, но только после того, как король объявит, что никому из них не будет позволено покинуть Уинчестер, пока они не договорятся. Варианта ведения чисто оборонительной войны не существовало. Как только англичане откажутся от широкомасштабных наступательных операций на континенте, ничто не помешает врагу направить свои огромные ресурсы на вторжение в саму Англию.

Эти проблемы развивались в течение нескольких лет, но стали критическими осенью 1383 года в результате ухудшения отношений с Шотландией, которая угрожала открыть новый фронт в тылу Англии, что было самым страшным кошмаром, который только можно себе представить, как сказал Поул Парламенту. Перемирие с шотландцами, которое действовало с 1370 года, должно было истечь 2 февраля 1384 года. Средневековые перемирия, как известно, были непрочными, но это перемирие держалось на удивление хорошо. Однако после смерти Эдуарда III ситуация осложнилась. Пограничные набеги шотландцев в 1380 году ознаменовали изменение их настроения, которое было замечено и серьезно воспринято в Англии. Расходы на пограничные замки были увеличены. Джон Гонт был назначен лейтенантом короля на границе, что стало признаком того, что северной границе Англии теперь уделялось первостепенное внимание. Гонт установил теплые личные отношения со многими ведущими шотландскими пограничными лордами, чего никогда не удавалось сделать великим английским семьям. Каждый год он проводил долгие периоды времени на севере, пытаясь поддерживать порядок с помощью смеси дипломатии и запугивания. Но со временем поддерживать этот хрупкий баланс становилось все труднее[712].

Примерно в 1381 году старший сын короля Роберта II, Джон, граф Каррик, стал лейтенантом своего отца в пограничье. Каррик по характеру сильно отличался от своего осторожного и колеблющегося отца. Он был амбициозным политиком со всем нетерпением наследника средних лет, и был полон решимости создать для себя базу власти на шотландской границе. Граф создал тесный политический союз с Дугласами, которые теперь стали главенствующей семьей на границе и наиболее агрессивными сторонниками войны с Англией. К 1383 году политическое давление на шотландского короля со стороны пограничных лордов стало непреодолимым. В июне 1383 года произошел крупный шотландский рейд в Нортумберленд, который закончился захватом и частичным разрушением замка Уорк на реке Твид. Этот инцидент был улажен герцогом Ланкастером в следующем месяце, но это был последний раз, когда эта хорошо отработанная схема сработала. В то время Уильям Уордлоу, епископ Глазго, давний дипломатический советник шотландского короля, находился во Франции. В апреле в Орлеане он возобновил Старый союз между двумя королевствами и тайно договорился с французским правительством о возобновлении войны с Англией, как только истечет срок перемирия в следующем году. Взамен Франция должна была поддержать шотландцев опытными командирами, тысячей бойцов, снаряжением еще для тысячи человек и денежной субсидией в размере 40.000 золотых франков (6.700 фунтов стерлингов). Приняв решение не возобновлять перемирие, шотландцы быстро потеряли интерес к соблюдению пограничного права. В ноябре 1383 года в Нортумберленд был совершен еще один крупный набег, в ходе которого не было захвачено ни одного замка, но был нанесен серьезный ущерб городам и деревням по всему графству. Английские капитаны на границе предупредили правительство в Вестминстере, что шотландские набеги учащаются, и если не будут предприняты решительные шаги по укреплению границы, они не смогут отвечать за безопасность севера[713].