Армия, вошедшая в Бордо в конце декабря 1373 года, была тенью той, что покинула Кале пять месяцев назад. Хотя ей не удалось вступить в серьезное сражение с врагом, она выглядела как побежденная. Более половины из 30.000 лошадей, с которыми они отправились из Кале, были потеряны. Большая часть армии, включая 300 опоясанных рыцарей, вошла в город пешком. Другие были без доспехов, которые они сбросили по дороге, чтобы облегчить свою ношу. Одежда была грязной и рваной, а лица исхудали от голода. Невозможно точно сказать о масштабах человеческих потерь. Сотни людей умерли от ран или болезней во время похода или были убиты в стычках с французами. Какое-то количество попало в плен и большинство из них оставались пленниками и три года спустя.

Бордо был не в состоянии взять на себя бремя прокормить массу людей, примерно равную его обычному населению. Город находился во власти новой эпидемии бубонной чумы, от которой многие солдаты умерли в последующие недели. На юге Франции был неурожай и цены на продовольствие выросли до астрономического уровня, который люди из армии Гонта были не в состоянии оплатить. Они уже давно израсходовали свои авансы, и им было запрещено совершать набеги и воровать на дружественной территории. В следующие несколько недель знаменитых рыцарей, богатых людей с обширными земельными владениями в Англии, можно было увидеть просящими еду на улицах столицы герцогства[283].

Плачевное состояние армии Джона Гонта, хотя и было очевидно для ее командиров, стало общеизвестным лишь спустя некоторое время. Тогдашнее мнение, как в Англии, так и на континенте, предполагало, что с армией почти в 10.000 англичан и при поддержке агрессивной гасконской знати Джон Гонт держал в своей власти весь юго-запад. 22 ноября 1373 года, когда армия Гонта двигалась по плато Лимузена, залечивая раны, полученные при переправе через Алье, терзаемая дождем и сильным ветром, канцлер Эдуарда III говорил Парламенту в Вестминстере, что выдающиеся полководческие качества герцога Ланкастера и прекрасные подвиги его солдат нанесли французам серьезный урон. Король, по его словам, намеревался сделать армию Гонта центром военных операций на континенте в 1374 году. Он попросил парламентскую субсидию, чтобы сохранить ее до ноября следующего года, то есть на шесть месяцев дольше срока службы, указанного в контрактах о найме[284].

Канцлер не сообщил Парламенту, что главной целью на 1374 год было вторжение в Кастилию. Но это уже становилось очевидным. При папском дворе это считалось само собой разумеющимся. В Кастилии в городах бушевали сторонники убитого короля Педро I. В начале 1374 года в Мурсии были казнены пять человек за организацию демонстраций в поддержку Джона Гонта. Есть некоторые свидетельства подобных волнений и в других местах. Военный губернатор Энрике II в Логроньо уже оценил шансы своего господина на выживание как минимальные и договорился с Карлом Наваррским о переходе своих войск на сторону врага, когда начнется вторжение. Примерно в конце года Энрике II короновал своего юного наследника, будущего Хуана I, как своего преемника — традиционное решение правителей, которые чувствовали себя неуверенно на своем троне. Примерно в то же время кастильский король созвал самую большую армию, которую он мог собрать для защиты своего королевства, и отправил послов к герцогу Анжуйскому в Тулузу с призывами о помощи. В феврале 1374 года около 6.200 кастильских кавалеристов и 5.000 пехотинцев собрались вокруг Бургоса и двинулись к реке Эбро, где Энрике II мог прикрыть подступы к своему королевству с севера и востока[285].

Педро IV Арагонский с напряженным интересом следил за продвижением армии Джона Гонта. В отличие от королей Португалии и Наварры, он сопротивлялся нажиму со стороны папского двора договориться с Энрике II. Он был полон решимости удержать пограничные районы Кастилии, которые он захватил во время кастильских гражданских войн конца 1360-х годов. В данный момент Педро IV колебался, не зная, стоит ли рисковать безопасностью своего королевства, вставая на сторону англичан, которые, возможно, никогда не появятся в Испании, или остаться в стороне и потерять шанс укрепить свои завоевания в Кастилии. Но даже этот мастер проволочек, похоже, решил, что дни Энрике II, возможно, действительно сочтены. В ноябре 1373 года все три главных чиновника герцогства Аквитанского, сенешаль сэр Томас Фельтон, коннетабль и мэр Бордо, вели переговоры с представителями Педро IV в пиренейском городе Хака, планируя завоевание и раздел Кастилии. Представители Педро IV предварительно пообещали корпус из 1.500 кавалерии для поддержки английского вторжения при условии, что ему не придется вступать в бой, пока Джон Гонт не достигнет реки Эбро. Педро IV, очевидно, предполагал, что герцог Ланкастер планирует вторгнуться в Кастилию через Наварру. И почти наверняка он был прав. Одним из первых действий Джона Гонта после прибытия в Бордо было отправление пяти своих советников для решения вопросов с королем Арагона. Некоторым членам этой миссии, по-видимому, было поручено провести переговоры и с королем Наварры[286].

Однако осуществление всех этих планов зависело от английской армии в Бордо, которая была больна, деморализована и склонна к мятежу. Началось массовое дезертирство. Те, кто мог себе это позволить, перебирались на корабли, направлявшиеся в Англию и вскоре беженцы из армии Гонта стали появляться на улицах Лондона. Герцог Бретонский отплыл в Бретань в начале февраля 1374 года, забрав с собой по крайней мере часть своей свиты в 1.000 человек. Многие из оставшихся были неспособны сражаться, даже если они были здоровы и не возражали, из-за отсутствия лошадей и снаряжения. Но самой серьезной проблемой герцога было отсутствие денег для выплаты жалованья. Согласно контрактам, люди должны были служить в течение года до конца июня 1374 года. Перед отъездом из Англии им выплатили четверть жалованья наличными и еще четверть — в виде ассигнаций из государственных доходов. Теперь им причиталось жалованье за третий квартал и значительная часть солдат не желала служить, пока им не заплатят. Король пообещал Джону Гонту приободрить армию, отправив 12.000 фунтов стерлингов наличными в качестве оплаты за оставшуюся часть их службы. Но его министры ничего не предприняли. Они сказали, что это произошло потому, что они не знали, куда отправить деньги. На самом деле очевидно, что у них их просто не было. Такой поворот событий глубоко смутил Джона Гонта. Он не был склонен вести жесткую перепалку по поводу жалования со своими капитанами, даже если бы имел такую возможность. Его собственные претензии к правительству составляли почти 25.000 фунтов стерлингов, большая часть которых все еще оставалась непогашенной после предыдущей экспедиции в Аквитанию[287].

В Вестминстере Совет не имел представления о состоянии армии Джона Гонта, пока в середине января 1374 года в Англию не прибыл гонец с письмами герцога, содержащими его отчет о положении дел в Гаскони. Они были поспешно отправлены королю в Лэнгли, к северу от Лондона, и зачитаны перед ним 17 января 1374 года. Их содержание привело короля в замешательство. Герцог писал своему отцу, что он не может даже гарантировать, что войска отслужат то, что осталось по контракту, не говоря уже о дополнительных шести месяцах. Совет обдумывал варианты в течение последних десяти дней января и в конце концов решил отправить комиссию из трех рыцарей в Бордо, чтобы вразумить герцога и его капитанов. Лидер этой группы, сэр Николас Дагворт, был известным военачальником и тонким дипломатом. Но самым убедительным его аргументом были недостающие 12.000 фунтов стерлингов, которые он должен был взять с собой в Гасконь и выплатить капитанам Джона Гонта при строгом условии, что они обязуются служить по крайней мере до июня. Кроме того, он должен был взять с собой еще 2.000 марок, которые должны были быть распределены между людьми по усмотрению Джона Гонта. Дагворт и его коллеги получили свои инструкции 1 февраля 1374 года. Но найти 12.000 фунтов стерлингов оказалось делом невозможным и 24 февраля их миссия была отменена[288].