То, что в Лелингемском протоколе, от июня 1393 года, так много было уступлено побежденному врагу, является показателем потенциальной угрозы, которую англичане все еще представляли для Франции. Герольд, принесший Ричарду II из Кале весть о соглашении, наглядно описал для Фруассара радость на лице короля, когда он вскрыл письмо герцога Ланкастера. Однако англичане не смогли продолжить свой дипломатический триумф. В последние дни конференции Карл VI пережил очередной приступ безумия. У него начались сильные припадки. Он перестал узнавать свою супругу или кого-либо из окружающих и даже не мог вспомнить, кто он такой. Вторая отлучка короля была гораздо более серьезной, чем первая и продолжалась почти шесть месяцев, в течение которых Карл VI не появлялся на людях. В обществе подозрение в колдовстве переросло в уверенность, и раздались первые голоса, называющие виновниками Людовика Орлеанского и его супругу, Валентину Висконти. Разве король не пытался убить Людовика на той лесной поляне десять месяцев назад? Разве Людовик не извлекает большую выгоду из недееспособности своего брата? Разве он не был известен своим интересом к черным искусствам? Разве Валентина не была родом из Италии, которая в народном воображении являлась европейской родиной магов, колдунов и некромантов? Были сообщения, что герцогиня Орлеанская была единственным человеком, которого король продолжал узнавать в своем бреду. Сплетни, почти наверняка возникшие в окружении самого короля, распространялись по стране. Колдовство, чары, проклятия были заблуждением "простого народа", по словам хрониста Сен-Дени. Но это, на протяжении всего средневековья, было укоренившимся заблуждением, разделяемым многими, кто был "простым" только в том смысле, что был мирянином, не имеющими теологического образования, которое уже давно убедило церковь в том, что такие вещи не могут происходить с королем. В последующие годы несколько магов были наняты, чтобы излечить его от болезни, которая сама по себе была приписана магии. Осенью 1393 года окружающие Карла VI лица вызвали из Гиени самопровозглашенного колдуна по имени Арно Гийом, первого из целой череды таких людей, которых приглашали вылечить больного монарха, а затем осуждали как еретиков и жестоко предавали смерти на Монфоконе или Ле-Аль, когда их книги, чары и заклинания не действовали[1114].

Министры Ричарда II наверняка имели представление о происходящем из своих собственных источников. Но только в сентябре 1393 года один из советников французского короля был послан в Англию, чтобы объяснить ситуацию. К тому времени стало ясно, что главным препятствием для заключения мира было не здоровье французского короля, а политическая оппозиция в Англии. Решение Совета Ричарда II проигнорировать волнения на севере оказалось в перспективе неразумным. Сэр Томас Толбот и его друзья прибили свой манифест к дверям приходских церквей в Чешире, Ланкашире и соседних графствах. Они обвиняли двух королевских герцогов в заговоре с целью отказаться от притязаний короля на трон Франции без его ведома. Они угрожали убить их вместе с любыми другими сторонниками мира, до которых они смогут дотянуться. Противники мира объединились с различными местными людьми: недовольными экономическими проблемами сельскохозяйственных общин; в Чешире — протестовавшими против тяжелого местного налога, введенного в обмен на продление хартий графства и высказывавшими общие опасениями за его свободы; в Ланкашире — обремененными бесчисленными обидами, ревностью и недовольством, вызванными положением Джона Гонта как главенствующего местного землевладельца. К июню 1393 года восстание достигло огромных масштабов. По оценкам современников, около 20.000 человек собрались на митингах по всему региону. Герцог Ланкастер поспешно вернулся в Англию в конце июня и следующие три месяца провел на севере. Восстание было подавлено с помощью искусной смеси твердости и такта. Многие из более бедных мятежников были подкуплены предложениями службы у герцога в Гаскони. Боевых действий было очень мало. Но этот инцидент выявил линии разлома в английской политике. Герцог Глостер присягнул на верность условиям мира и, как судья Честера он был обязан поддержать своего брата в подавлении вооруженного восстания. Но считалось, что он не проявлял рвения в своих усилиях. Граф Арундел, у которого были свои интересы в регионе и который придерживался взглядов, очень похожих на взгляды Глостера, был настроен еще более двусмысленно. Он разместил большие силы в своем замке Холт, примерно в десяти милях к югу от Честера, и ждал развития событий. Джон Гонт был убежден, что Арундел готовился поддержать мятежников и сделал бы это, если бы представилась благоприятная возможность. Позже он открыто обвинит графа в измене[1115].

После протокола Лелингема прошло семь месяцев, в течение которых был утрачен импульс, достигнутый на конференции. В августе 1393 года собралась комиссия экспертов — коллегия юристов под председательством епископа с каждой стороны. После двух месяцев обсуждений они не смогли прийти к согласию. Юриспруденция — консервативная профессия. После долгого изучения того, как проводились апелляции из Гаскони, когда они в последний раз рассматривались в 1330-х годах, французские юристы заявили, что нет никаких причин, почему бы не придерживаться той же практики сейчас. Поскольку практика 1330-х годов привела к конфискации герцогства и спровоцировала войну, это было неприемлемо для их английских коллег. Возможно, было нереально ожидать, что технические эксперты решат то, что на самом деле было принципиальным вопросом. Встречу четырех королевских дядей, на которой можно было бы вернуться к этому вопросу, пришлось отложить из-за продолжительной болезни короля Франции. Карл VI пришел в себя лишь вскоре после Рождества 1393 года.

Сам Ричард II, лично, оставался приверженцем постоянного мира. Первый из атлантических барбаканов Англии уже находился в процессе эвакуации. Город-крепость Шербур был продан наследнику Карла Злого Наваррского. Войска, находившиеся в крепости, передали ее наваррскому гарнизону и в начале 1394 года отплыли в Англию. Шли вялые переговоры о передаче Бреста Иоанну IV. Поговаривали даже об отказе от Кале, несмотря на непреклонную позицию, которую занимали английские представители по этому вопросу на нескольких дипломатических конференциях. Сообщается, что Джон Гонт заявил, что это место "больше огорчает Англию и приносит ей больше вреда, чем пользы из-за больших расходов на его содержание"[1116].

Настоящим испытанием для английского общественного мнения стало заседание Парламента в Вестминстере 27 января 1394 года. В своем вступительном слове канцлер, архиепископ Арундел, сообщил о ходе переговоров с Францией. Он зачитал перед собравшимися условия Лелингемского мира и сказал своим слушателям, что от них ждут совета, но в случае отклонения предложений правительства придется заплатить. Если они не захотят одобрить мир, то будут обязаны предоставить королю средства для продолжения войны. Собрание, которое слушало эти слова, не было особенно воинственным. Очень немногие из парламентариев были заинтересованы в продолжении войны. Почти все из пятидесяти трех созванных светских пэров в то или иное время сражались под командованием короля или королевских принцев, что было их долгом, но лишь немногих из них можно было назвать профессиональными солдатами. Из семидесяти трех рыцарей широв, заседавших в Палате Общин, тридцать четыре вообще не были опоясанными рыцарями. Менее половины имели какой-либо значительный военный опыт. Из них только четырнадцать, как известно, воевали во Франции, двое — в Кастилии, и только четверо были профессиональными капитанами. Противники мира лишились своего естественного представителя, когда герцог Глостер поставил свою подпись под протоколом в Лелингеме. Поэтому выступать от имени оппозиции выпало графу Арунделу, которого поддерживал герцог Гельдерна, специально прибывший в Англию по этому случаю[1117].