К началу октября французская армия расположилась лагерем вокруг Лилля. 18 октября Карл VI со всем своим войском двинулся на север к Слейсу. Примерно в это же время министры Ричарда II в Вестминстере получили точные сведения о дате высадки, назначенной на конец месяца. Это означало, что можно ожидать, что войска вторжения достигнут Англии в начале ноября. В лагерях к северу от Лондона армия, собранная для защиты королевства, распадалась. Ополчения графств, ряды которых уже поредели из-за дезертирства и мятежей, были отправлены домой за неимением денег на их содержание, и им было велено вернуться, когда их вызовут. Судьба Англии находилась в руках небольшого числа набранных на месте береговых стражников на восточном побережье, флота в Темзе и около 5.000 резервных войск, все еще ожидавших под Лондоном[821].

В Парламенте раздавались умеренные голоса, призывавшие к тому, что сейчас не время для конфронтации с королем, но их протесты затерялись в гомоне других. Лорды были полны решимости довести дело до конца. Они взяли с собой рыцарей графств, которые традиционно главенствовали в политических дебатах в Палате Общин и назначили своими представителями герцога Глостера и брата графа Арундела, Томаса Арундела, епископа Эли, эмоционального и непостоянного церковного политика, которому тогда было тридцать три года. Эти два человека устроили нелицеприятную встречу с королем-подростком в королевском поместье Элтем. Они сказали ему, что, если он не вернется в Вестминстер, Парламент не будет заниматься никакими делами, а его члены разойдутся по домам, не проголосовав за субсидию. Согласно отчету об этой встрече, который был распространен вскоре после этого, король ответил, что он всегда понимал, что готовится восстание, и со своей стороны предпочел бы подчиниться Карлу VI Французскому, чем своим собственным нелояльным подданным. Эта история вполне может быть приправлена пропагандой. Но Ричард II был непостоянной личностью, способной на большие глупости, и общество было настроено верить, что он способен на все. Глостер и Арундел ответили официозной лекцией о былой славе Англии. "Только подумайте, — сказали они, — как ваш дед, король Эдуард III, и ваш отец, принц Эдуард, потели и трудились всю свою жизнь в жару и холод, чтобы завоевать Францию, которая принадлежала им по праву, а теперь принадлежит вам". Они напомнили ему, что целые поколения англичан отваживались на опасность и смерть в этом деле и тратили все свои сокровища на его поддержание. Они жаловались на обнищание страны из-за тяжелых и постоянных налогов, которые уничтожали доходы дворянства, от которого король зависел для ведения своих войн. "И все это произошло благодаря злым министрам короля, которые плохо управляли делами королевства и продолжают управлять ими". Ричард II, говорили они, должен помнить о судьбе своего прадеда, Эдуарда II. Существовал древний закон, который позволял английскому народу сместить короля, отказавшегося руководствоваться "полезным советом лордов и дворян вашего королевства", и поставить на его место другого.

Ричард II так и не простил им этой речи. Но на данный момент альтернативы покорности не было. Король вернулся в Вестминстер. 24 октября 1386 года Поул был отстранен от должности и заменен канцлером Томасом Арунделом. Одновременно были смещены хранитель личной печати Уолтер Скирлоу и казначей Джон Фордхэм, епископ Даремский. Затем Палата Общин приступила к суду по обвинению Поула в препятствовании реформам Уильяма Уайкхема, пренебрежении обороной побережья, перенаправлении средств, предназначенных для обороны Гента, и использовании своей должности для пополнения собственной казны за счет короля. Большинство этих обвинений было снято. Даже врагам Поула было трудно обвинить его в коллективных решениях королевского Совета. Но обвинения в злоупотреблении служебным положением ради собственного обогащения было трудно опровергнуть. Поул был приговорен к тюремному заключению и лишению всех своих доходов. Эти разбирательства заняли всю последнюю неделю октября[822].

Карл VI вошел в Брюгге 21 октября 1386 года и разместил свой штаб в замке графов Фландрии. Четырехнедельная задержка начала вторжения дорого обошлась французам. Примерно за неделю до прибытия короля погода испортилась. Ветер дул с моря в устье гавани, делая невозможным выход кораблей из канала в открытое море. Штормы устраивали хаос на переполненных якорных стоянках, сталкивая корабли друг с другом и нанося серьезные повреждения. Проливные дожди вымочили склады с припасами. Продовольствие исчезло с местных рынков, а цены выросли до астрономического уровня. Постоянное насилие, недисциплинированность и воровство, присущие любой большой средневековой армии, стали вызывать во Фландрии сильную враждебность. Жители Брюгге охраняли свои улицы большими вооруженными патрулями. Они пытались закрыть свои ворота перед герцогами Беррийским и Бургундским. Когда герцог Беррийский все же прорвался внутрь, они так сильно его избили, что он был вынужден на три недели лечь в постель. Тем временем армия рассредоточилась по залитой дождем равнине между Слейсом и Дамме, ожидая приказа. "Сегодня придет король, — говорили они друг другу каждое утро, — завтра мы отплываем"[823].

27 октября 1386 года, в день, назначенный для отплытия флота, король наконец прибыл. Утром следующего дня главные капитаны армии провели военный Совет. Они решили, что последний смотр войск будет проведен 2 ноября, прежде чем начнется отплытие. Армада должна была отплыть в Англию, если позволит погода, примерно 9 ноября. В частном порядке королевский Совет был достаточно обеспокоен, чтобы задуматься о конфиденциальном обращении к английскому правительству. Посланником снова стал Лев VI Армянский. Он был уполномочен отправиться в Англию через Кале со свежими дипломатическими предложениями. Однако на публике ничего из этого не было объявлено и везде царила уверенная бравада. Фруассар, который находился с армией в Слейсе, сообщил о ликовании людей, когда была объявлена дата отплытия. Самый старый человек, писал он, не мог представить себе такой сцены. Смешавшись с солдатами всех провинций и диалектов в переполненных лагерях, он сообщил, что моральный дух был высок, подпитываемый накопившимися за десятилетия обидами. "Разбейте этих английских свиней… — говорили они, — сейчас самое время отомстить за наших отцов, матерей и погибших друзей". Одним из этих людей был солдат-поэт Эсташ Дешан. Он был свидетелем опустошения Шампани в 1380 году и разрушения дома его семьи солдатами Томаса Вудстока. Дешан мечтал о том дне, когда люди, глядя на груду обугленных руин, которые когда-то были домами, скажут: "Давным-давно это место называлось Англией". К 8 ноября 1386 года, за день до отплытия флота, армия погрузилась на корабли. Король провел смотр флота со своего флагманского корабля. Флорентийский купец Бонаккорсо Питти, который объединил свои средства с некоторыми соотечественниками в Париже и нанял корабль, чтобы присоединиться к армии в качестве добровольца, насчитал 1.200 судов, стоявших в гавани. Было около 600 коггов всех размеров для перевозки солдат. Были широкие транспортные суда с кормовыми аппарелями для погрузки лошадей, снаряжения и запасов. Флагманский корабль короля пронес его мимо плотных рядов судов, мачты которых были украшены знаменами и серпантином, а борта ярко раскрашены гербами и знаками отличия главных капитанов: на кораблях короля — белый шарф и золотая корона, на кораблях герцога и герцогини Бургундских — переплетенные инициалы Филиппа и его супруги в три цвета, на корабле герцога Бурбонского — девиз Bonne Esperance (Добрая надежда). Солдаты и моряки толпились на палубах, наполняя воздух звуками рожков и труб[824].