К этому времени английское правительство регулярно получало доклады о наращивании французских сил. Из Лондона и Мидделбурга регулярно отправлялись корабли для разведки побережья Фландрии. Все больше информации поступало от капитана Кале. Эти доклады вызывали растущую тревогу в Вестминстере. Время от времени до правительства доходили обрывки более достоверных сведений. К началу сентября 1386 года Совет либо узнал, либо догадался сам, что французы планируют высадиться на побережье Саффолка вблизи Оруэлла, района широких галечных пляжей всего в шестидесяти милях от Лондона. Вскоре после этого правительство узнало о большом сборном форте, который французы планировали возвести на берегу, когда английские корабли, действовавшие из Кале, захватили четыре судна с секциями этого огромного сооружения и доставили их в Сэндвич. В течение месяца из Вестминстера сыпались приказы. Снова были сформированы ополчения графств, в которые традиционно включались все трудоспособные мужчины в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, способные носить оружие. В восточной Англии вдоль побережья были построены береговые укрепления, а на переправах через реки — деревянные форты. Входы в гавани блокировались и укреплялись. Гарнизоны были размещены в Соленте и на побережье Йоркшира на случай, если враг попытается совершить диверсию против этих мест[815].

Совет собрался в Вестминстере в присутствии короля 10 сентября 1386 года, чтобы рассмотреть свои планы. Ричард II все еще придерживался своего плана — дать бой врагу, высадив армию во Фландрии, но очевидно, что его Совет списал шансы этого предприятия. Советники уже предполагали, что не удастся предотвратить высадку и предложили противостоять французам после высадки с армией численностью около 10.000 человек, сосредоточенной к северу от Лондона. Ополчениям внутренних и западных графств и отрядам профессиональных капитанов было приказано привести своих людей к столице к 29 сентября. Тем временем лондонцы готовились к осаде. Напуганные горожане формировали команды по сносу зданий, за стенами города и углублению рвов. Мужчины, находившиеся вне дома, были вызваны обратно. Домовладельцам было приказано запастись продовольствием на три месяца вперед. Аббат Литлингтон из Вестминстера и два его монаха надели доспехи и присоединились к обороне, хотя Литлингтону было уже за семьдесят[816].

Чудесный Парламент, как он стал известен позднее, открылся в Вестминстере 1 октября 1386 года. Майкл Поул, граф Саффолк, в последний раз в своей карьере обратился к собравшимся Палатам Лордов и Общин. Положение правительства не могло быть хуже. Казна была почти пуста. Призывы о займах были направлены в города, купцам и видным церковникам по всей стране, но даже в условиях нынешнего кризиса они остались без внимания. Было собрано менее 800 фунтов стерлингов, и все эти средства поступили всего от четырех епископов. В Темзе ждали приказов около 150 кораблей, большинство из которых были полностью укомплектованы. Около 40% из них были зафрахтованными иностранными судами и им нужно было платить. За последние несколько дней в ответ на призыв короля прибыло от 7.000 до 10.000 солдат. Большинство из них не получили жалованья от своих графств перед отправкой. Прибыв в Лондон, они обнаружили, что король тоже не может заплатить им. Опасаясь, что они устроят беспорядки на улицах, маршалы отправили их отсиживаться в лагерях на некотором расстоянии от столицы. Многие из них дезертировали. Остальные содержали себя за счет продажи своего снаряжения, грабежа деревень и разбоя на дорогах. Поул сообщил Парламенту, что для выплаты долгов, проведения упреждающей высадки на побережье противника и защиты королевства от вторжения королю требуется не менее четырех субсидий от мирян и четырех десятин от духовенства. Это составляло около 220.000 фунтов стерлингов. Это было больше, чем Парламент когда-либо просили предоставить за один год, и более чем в два раза превышало стоимость печально известного подушного налога 1381 года[817].

Возможно, требования Поула были тактикой переговоров и прелюдией к взаимному компромиссу. Если это так, то его план пошел наперекосяк. В Палате Общин поднялся шум. Парламентарии были шокированы доказательствами финансового краха правительства и укрепились в уже укоренившемся в их сознании предубеждении, что кризис произошел из-за того, что министры набивают свои карманы. Поул изо всех сил старался найти экономию в военном бюджете, но пограничные гарнизоны были единственной областью, где можно было сэкономить хоть что-то. Перемирие с Шотландией позволило сократить гарнизоны на северной границе вдвое. Расходование английских доходов на Гасконь, которое составляло около 5.000 фунтов стерлингов в год, было полностью прекращено. Контракт на оборону Шербура был заключен по значительно сниженной цене, а система контрактов с фиксированной оплатой была распространена и на Брест. Но экономия была невозможна в Кале, который теперь столкнулся с постоянной угрозой со стороны бургундской Фландрии. Расходы на содержание гарнизона, составлявшие в настоящее время около 25.000 фунтов стерлингов в год, продолжали неумолимо расти, достигнув в последующие годы пика в более чем 30.000 фунтов стерлингов[818]. Ничего не было сделано для осуществления реформ Уильяма Уайкхема в королевском дворе и администрации, которые, по ожиданиям Палаты Общин, должны были дать наибольшую экономию. Ричард II напрочь заблокировал эти реформы. Более того, он не обратил внимания на предупреждения, прозвучавшие в последнем Парламенте, о его склонности прислушиваться к советам небольшой группы приближенных, которым дворяне не доверяли. В результате главными мишенями врагов правительства стали Роберт де Вер и сам Майкл Поул. Из этих двух людей де Вер был более ненавистен за свою грубость и высокомерие, амбиции и жадность, склонность попирать местные интересы дворянства и, прежде всего, за близость к королю. Но удар пришелся именно по Поулу. Поул был, возможно, выдающимся королевским слугой того времени, но он был уязвим. Он был титулярным главой правительства и его представителем. Он был парвеню и лично непопулярен. В некоторых кругах даже считали, что он в союзе с французами. После вступительной речи Поула состоялась краткая конференция между двумя Палатами. Затем они "с единодушным одобрением" потребовали его отставки и заявили о своем намерении объявить ему импичмент[819].

В такой момент королю было бы полезно присутствие Джона Гонта, чья преданность и природный авторитет позволили Ричарду II пережить предыдущие кризисы. В отсутствие Гонта главенствующий голос среди знати принадлежал его брату Томасу Вудстоку, герцогу Глостеру. Его поддерживали Ричард Фицалан, граф Арундел, и Томас Бошамп, граф Уорик. Арундел стал жестоким и властным политиком, его характер был испорчен поражениями, бездействием и неудовлетворенными амбициями. Уорик, с другой стороны, был удивительным человеком, оказавшимся во главе оппозиции. Его жизнь была посвящена в основном управлению поместьем и строительству. Графа мало интересовала повседневная работа правительства. Но, как и Глостер и Арундел, он был вспыльчивым и озлобленным человеком. Все трое ненавидели людей, окружавших короля. Их возмущало падение военной удачи Англии, причины которого они не понимали. В конечном итоге военное поражение дискредитировало бы и их, но пока они пользовались поддержкой большинства парламентских пэров. Король усугубил положение, удалившись из Вестминстера после открытия сессии Парламента и отказавшись участвовать в дебатах. Из Элтема он сделал вызывающее заявление, что Парламент должен заниматься своими делами и заняться предоставлением субсидий. Что касается нападок на своих министров, то он "не уволил бы самого плохого кухонного мальчика по их приказу". Чтобы подчеркнуть это, он объявил о своем намерении продвинуть де Вера на пост герцога Ирландии, первого герцога, назначенного не из королевской семьи. Стали распространяться слухи, что Ричард II планирует распустить Парламент или даже убить лидеров оппозиции[820].