В ноябре 1385 года эта атака на окружение короля переросла в общую атаку на управление финансами правительства и на склонность восемнадцатилетнего короля слушать своих друзей, а не Совет. Для изучения счетов правительства была назначена комиссия из трех епископов и шести светских пэров. Комиссия, председателем которой был старый враг королевского правительства Уильям Уайкхем, представила настолько быстрый отчет, что трудно поверить в серьезное изучение проблемы. Члены комиссии были очень критически настроены и пришли к выводу, что при честном и эффективном управлении доходы от таможни, чужеземных приорств и королевских владений могут быть значительно увеличены. Они считали, что некоторые статьи государственных расходов слишком высоки и должны быть сокращены, в частности, расходы на содержание придворного персонала короля, королевские пожалования, военно-морские операции и гарнизоны на континенте. Палата Общин приняла эти предложения с распростертыми объятиями. Парламентарии настояли на назначении четырех дополнительных советников, включая самого Уайкхема и престарелого бывшего казначея Томаса Брантингема, со специальной комиссией для расследования исчезновения огромной суммы в 120.000 фунтов стерлингов, которая, как считалось, не была учтена в документах Казначейства. Они заставили короля согласиться на полное прекращение всех королевских субсидий из доходов в течение года. Если бы они добились своего, то заставили бы короля отозвать уже существующие пожалования. В конце концов, Палата Общин согласилась выделить полторы субсидии на сумму около 55.000 фунтов стерлингов. По меркам последних парламентских субсидий это было щедро, но это было связано с жесткими условиями. Финансовые реформы, предложенные комиссией Уайкхема, должны были быть немедленно введены в действие. Также были разработаны подробные положения, призванные обеспечить, непопадание средств в чужие руки. Были назначены три получателя субсидии и два надзирателя, которые должны были следить за ними, и все они были подотчетны Парламенту. Этим людям было поручено не выплачивать ничего в счет погашения прошлых долгов или услуг любого рода, ничего на какие-либо другие цели, кроме войны[792].
В разгар этих дебатов реалии войны за пределами Англии заставили парламентариев в Вестминстере обратить на них внимание. Примерно через неделю после открытия Парламента пришло известие о новом кризисе в Генте. 26 октября 1385 года там прошла крупная демонстрация, организованная растущей в городе партией, которая устала от войны и союза с англичанами. Гильдии, стоявшие за этим движением, созвали своих членов на шествие по улицам, со знаменами Фландрского льва, выкрикивавших свои лозунги и направились к Пятничному рынку. К этому времени их лидеры получили письма от короля Франции и герцога и герцогини Бургундских с изложением очень выгодных условий, которые были предложены им из Парижа. Собравшиеся планировали зачитать их публично. Единственными препятствиями для заключения мира были присутствие в городе английского гарнизона сэра Джона Буршье и личное положение Франса Аккермана и Питера ван ден Босше. Их власть в городе была подорвана позорным отступлением из Дамме, но они все еще имели влиятельных и жестоких сторонников. Есть некоторые свидетельства того, что Аккерман был готов пойти на компромисс, а ван ден Босше не был готов к этому. Он планировал занять рыночную площадь своими сторонниками до начала публичного собрания, а Буршье и его английские солдаты должны были прийти на помощь. Однако партия мира перехитрила ван ден Босше. Она перенесла время своей демонстрации и заняли площадь первыми. Был неприятный момент, когда обе стороны стояли на противоположных концах рыночной площади, и каждая из них возглавлялась фалангами вооруженных людей. Все решило настроение большинства и более четырех пятых присутствующих перешли в ряды партии мира. Ван ден Босше в ярости отступил со своими людьми, оставив английских латников и лучников спасаться, как могли. Партия мира быстро взяла власть в городе в свои руки и через три дня, 29 октября, обратилась к французскому королю с предложением о переговорах. В декабре была назначена конференция между новыми лидерами города и советниками короля Франции и герцога Бургундского[793].
Но сторонники продолжения сопротивления отказались сдаваться и обратились к английскому правительству. Сэр Джон Буршье, опасаясь за свою жизнь во все более враждебном городе, срочно отправил в Англию письмо с просьбой о подкреплении. Письма достигли Вестминстера в первую неделю ноября. Совет получил разрешение Парламента на отправку в Гент 1.000 человек для укрепления своего единственного оставшегося союзника в Северной Европе. Финансировать эти силы предлагалось за счет займов. Сэр Хью Дрейтон и сэр Хью Диспенсер, опытные солдаты, командовавшие отрядами во Фландрии во время крестового похода епископа Норвичского, получили приказ отплыть из Сэндвича, как только удастся собрать людей. Судя по всему, они планировали пробиваться в Гент из Кале[794].
Именно в этой сложной атмосфере Джон Гонт стал настаивать на необходимости вторжения в Кастилию. Гонт не сомневался, что имеет право на поддержку своих соотечественников. Он рассказал о своих многочисленных заслугах перед английской короной и изложил претензии своей супруги на престол короля Педро I Кастильского. Герцог указал на возможность, которую давала победа португальцев при Алжубарроте, выбить Кастилию из войны и предположил, возможно, довольно бесцеремонно, что сможет привлечь под свое знамя цвет шотландского рыцарства, сеньора д'Альбре и графа Арманьяка, тем самым косвенно способствуя безопасности шотландской и гасконской границы. На удивление он встретил мало оппозиции своим планам, учитывая степень скептицизма, который предыдущие проекты подобного рода вызывали в Палате Общин. Причина этого заключалась в том, что в некоторых кругах, несомненно, существовало сильное желание избавиться от Джона Гонта, чье присутствие в Англии было препятствием для политических амбиций молодого поколения. Но решающие факторы, вероятно, были менее личными. После битвы при Алжубарроте стратегические аргументы в пользу Португальского пути были более убедительными, чем когда эта идея в последний раз обсуждалась зимой 1382–83 гг. Война Хуана I с Португалией фактически удерживали кастильский галерный флот в южных водах с 1380 года, как и предсказывал Гонт. Более того, король Португалии предлагал английскому королю услуги сопоставимого с кастильским собственного галерного флота и уже отправив летом шесть галер в Ла-Манш. Теперь, когда позиции англичан во Фландрии практически рухнули, не было другого способа нанести удар по врагу с приемлемыми затратами.
Джон Гонт был самым богатым человеком в Англии после короля, и можно было ожидать, что он сам возьмет на себя большую часть финансового бремени по организации экспедиции. В результате упорных переговоров субсидия из государственных средств была значительно ниже 40.000 фунтов стерлингов, о которых просил Джон Гонт. В итоге сделка, заключенная между Ричардом II и его дядей, позволила безоговорочно выделить герцогу 20.000 марок (13.333 фунта стерлингов) из средств, полученных от парламентской субсидии. Еще 20.000 марок были одолжены ему на несколько сложных условиях. Если он заключит мир со своим соперником, договор должен был предусматривать выплату 200.000 добла (около 40.000 фунта стерлингов) в качестве репараций за морские нападения кастильцев на Англию. В этом случае заем был бы погашен. Но если герцог становился королем Кастилии или отказывался от своих претензий на трон на других условиях, сумма подлежала возврату в течение трех лет. В итоге Палата Общин получала определенную гарантию того, что кампания будет отвечать более широким английским интересам. В частном порядке Ричард II заверил своего дядю, что ни одно из этих условий не будет выполнено. Поэтому, Гонт получил субсидию в размере 26.666 фунтов стерлингов, что, должно быть, составляло скромную долю от общей стоимости экспедиции. Финансовые дела герцога в этот период особенно неясны, но вполне вероятно, что большая часть расходов на экспедицию была покрыта за счет займов под доходы с его английских владений[795].
