Маховик болезненных воспоминаний Момоко Эсаши раскрутился.
Они с подругой подходят к серебристой «Хонде». Дверь машины открыта, внутри темно, и только чьё-то колено в светло-серой одежде освещено отражёнными от мокрых стен городскими огнями. Момоко-Джею эта одежда кажется смутно знакомой… Но сердце бьётся слишком быстро, мысли прыгают, никак не вспомнить…
Рывок. Картинка плывёт, сминается, и снова выпрыгивает из черноты.
Они обе уже в машине, едут. Укол в бедро, больно. Чей-то голос бормочет в темноте:
— Чёрт… Ну почему вы все, снаружи, так одеваетесь?.. Не отличить от проститутки же… Сами виноваты, это не я… Не я…
Эсаши-сан укладывают на спину в неудобной, скрюченной позе. Она больно бьётся затылком. Прямо напротив её лица — застывшее лицо подруги Аннабель. В открытых, немигающих глазах — страх, но Аннабель, как и она, не может не то что кричать, даже двигать языком. Всё тело словно ватное, невозможно пошевелиться. В уголках глаз собираются слёзы бессилия. А голос из темноты всё бубнит:
— Да ладно, что это я… Не переживайте вы так, дочери корпов… Вам всё равно немного осталось. Скоро всех вас, толстосумов с личными врачами и дорогими страховками, всё равно накроет… Хе-хе… Кто бы мог подумать, что именно из-за них вам и будет хуже других… Хе-хе… Судьба! Судьба… Мы — ваша судьба… Я — ваша судьба… Какая разница? Разница в пару дней — это разве вообще важно?.. Да сколько можно бороться, ты же даже не можешь двигаться! Отключайся уже!
Резкая боль в затылке — картинка перед глазами дёргается и растворяется в черноте.
И вдруг — яркий свет!
Запахи и звуки сменились так резко, что Джей непроизвольно подпрыгнул на койке и заорал. Но, проорав всего секунду, булькнул, перегнулся через край койки и выблевал бледно-бежевую лужу — весь свой стакан быстрорастворимой питательной смеси, который успел выпить вместо завтрака.
Ещё секунд через пять, когда рвотные позывы резко прошли, а он вновь привык к ощущениям реальности, лейтенант заметил, что рядом стоит всё тот же доктор со снисходительной улыбкой на лице.
— Вас отключило по таймеру, Мэтьюз-сан, — улыбка стала шире. — Но не волнуйтесь — это хорошо. Для первого раза нагрузка на мозг была бы слишком велика, пробудь вы в состоянии погружения ещё хоть пару минут.
— Что за хрень?! — почти крикнул Джей. Его сердце всё ещё колотилось, словно крупнокалиберный пулемёт. — Верни меня обратно сейчас же!
Врач опустил взгляд и вздохнул.
— К сожалению, если это сделать, можно навредить не только Вам, но и Эсаши-сан, чего я не могу позволить…
— Да мне всё равно, что ты можешь и не можешь!.. — зарычал в ответ лейтенант, но тут же почувствовал еле заметный укол в левое бедро.
Джей оторопело посмотрел на место укола — врач невозмутимо вынул из него небольшой инъектор и выкинул в корзину для переработки.
— Это Вас успокоит, Мэтьюз-сан, — снова улыбнулся он. — Воздействие инвертора Чидори на мозг дайвера ещё не до конца исследовано, всякое в результате получается. В том числе и повышенная агрессивность. Не корите себя, если вдруг. И — да, в этом экспериментальном случае у меня есть полномочия Вам этот укол сде…
— Да ты… То есть, Вы не понимаете! — запнувшись, перебил Джей, чувствуя, как рука и ноги становятся тяжёлыми. — У меня нет времени ещё и от этой хреновины очухиваться! — он вяло махнул рукой туда, куда улетел инъектор. — Там же… — он снова запнулся, вдруг поняв, что сейчас не просто выдаст только что полученную информацию о расследовании, но и покажется ещё более безумным. — Я же дело расследую!..
— И так — каждый раз… — прикрыв глаза, покачал головой врач. — Вколите себе вот это через две минуты, — он протянул другой инъектор. — Но не раньше — так будет хуже эффект.
Трудясь сфокусироваться, Мэтьюз сгрёб механической правой маленький пластиковый цилиндрик с кнопкой. Ему и правда казалось, что он готов свернуть доктору шею прямо здесь и сейчас. Хотя вроде бы и не с чего.
Он бросил на врача ещё один горящий взгляд, после чего свалился с койки на нетвёрдые ноги и, матерясь, поковылял в коридор.
* * *
«Скоро всех вас, толстосумов с личными врачами и дорогими страховками, всё равно накроет…»
Странные, страшные слова Петара Бешича, сказанные раздражённым полушёпотом, всё ещё перекатывались в голове.
— Твою мать, Мэтьюз! Ну почему твои новости одна другой хуже?! — Шинджи Арашира впервые на памяти Джея кусал губы.
Людвиг, стоявший в сверхзащищённом комм-хабе рядом с ним, безмятежно улыбался и никак не реагировал на необычные эмоции босса.
— Чёрт тебя побери! Мы не можем это игнорировать. Не можем! — Главный буравил темноту вирт-пространства взглядом и с видимым усилием контролировал дыхание, гася эмоциональный всплеск. — Слишком всё странно… Слишком необычно…
Джей благоразумно помалкивал, ожидая, пока великий Арашира выговорится и скажет, что делать. Рассказ лейтенанта ему совсем не понравился.
Это был классический случай, когда реакция может выставить тебя дураком, а бездействие грозит привести тебя к краху. С одной стороны, эти слова были просто воспоминанием жертвы похищения. Кто знает, насколько они искажены? Она же в коме! А с другой — слова мучителя врезаются в память сильнее, особенно в первые минуты, ведь жертва слушает очень внимательно, пытаясь понять, что он задумал…
И Главный даже позволил себе занервничать, пустив тени смятения на до того обычно монументально решительное лицо.
— Людвиг, активируй экстренный канал с Первым Старейшиной, — сказал он после длинной паузы, наконец сбросив морок паники.
— Сделано, Арашира-сама, — спокойно и почти без паузы отозвался ИскИн.
В пространстве возле них возникла фигура Первого Старейшины Окумы, полупрозрачная и мерцающая. На какие-то полминуты.
По-видимому, «гармошки» уже бегали на цыпочках после происшествия с Бешичем, ведь они знали, что будет с их заказами и со многими из их проектов, стоит этот случай обнародовать. И потому уже очень скоро Людвиг на мгновение исчез, потом вернулся — и место полупрозрачной фигуры занял сам Первый Старейшина. А Джей Мэтьюз, снова ошарашенный попаданием в такие высокие круга, почти перестал дышать, впитывая каждое слово.
— Арашира-сама, — когда Старейшина поклонился, красные светящиеся полоски на его подбородке стали на какую-то секунду ещё заметнее, будто полыхнули в знак приветствия. — Вызов по срочной линии? Не со стороны Братства это впервые. Что случилось?
— Окума-доно, — Главный поклонился в ответ. — Я не знаю. И я думал, Вы поможете нам это прояснить.
— Прояснить что конкретно? — Окума чуть наклонил голову, едва заметно улыбнувшись.
— В процессе расследования происшествия с Петаром Бешичем мы прочли воспоминания единственной выжившей жертвы. И обнаружили там следующее, — Арашира мягким движений указал на Джея.
Лейтенант дёрнулся от неожиданности, и с лёгкой заминкой процитировал то, что услышал от мысленной копии мёртвого «гармошки»-мясника.
— Спасибо, Мэтьюз, — кивнул Главный, снова повернувшись к главному «гармонику». — Согласитесь, звучит устрашающе?
— Безусловно… — тихо протянул Первый Старейшина, ошарашенно глядя на Джея. — Вы уверены, что точно запомнили, лейтенант? Уверен, Вы копались в воспоминаниях несчастной Эсаши-сан с помощью инвертора Чидори. Зная, какие побочные эффекты он даёт, я бы ещё спросил, пользовались ли Вы им впервые?
— Я совершенно уверен, Окума-доно, — кивнул Джей. — Хотя Вы правы, я пользовался этим… э-э-э… инвертором впервые.
Что этот старикан вообще имеет в виду?!
— Понял, спасибо, — седой Старейшина повернулся обратно к Главному. — Арашира-сама, я всецело разделяю Ваше беспокойство. Процитированные лейтенантом Мэтьюзом слова, сказанные устами любого из членов Братства, это… — он запнулся, подыскивая слово, — …крайне ненормально. И тем не менее, я призываю Вас не делать поспешных выводов. Во-первых, эффекты инвертора Чидори могут искажать мозговую активность как того, в чей разум погружаются, так и того, кто погружается. В данном случае, уж извините, лейтенант, в Ваших показаниях научно необходимо усомниться. А во-вторых, я уже проверил досье Петара Бешича и побеседовал с его коллегами. И у меня есть основания полагать, что его психическое здоровье было существенно не в порядке, понимаете? Поэтому даже в его словах, если они и переданы верно, наука требует сомневаться.
