Я-таки показываю средний палец ему в спину и под смех Стаса, который это видит, иду за метлой.

Первые минут сорок работа кипит: Окс с Таней собирают яйца, парни шныряют туда-сюда то с соломой, то с кормом, то с водой. Примечательно то, что Громов больше указывает, чем работает сам. Меня это невыносимо злит, но я каким-то образом чувствую, что нельзя нарываться. Что-то в его взгляде, когда мы спорили в самом начале, меня смутило. Словно он говорил совсем не то, что думал на самом деле. Словно он... Да нет, глупости.

Я почти заканчиваю в курятнике, когда слышу из зоны выгула громкое улюлюканье. И запоздало понимаю, что парни оттуда так и не вернулись. И Оксана, кстати, тоже.

Выхожу к ним и вижу, как трое парней, в том числе Громов, наклонившись над курицами, удерживают их на месте, а затем по крику Стаса «Погнали!» отпускают кур и хлопками ладоней подгоняют к импровизированному финишу — Оксане.

Моя соседка выглядит ужасно забавно: на её лице ведут борьбу веселье и отвращение.

Но, чёрт, кто же этот массовик-затейник, что устроил куриные бега?

Естественно, ни одна курица не бежит по прямой, они верещат и бросаются в разные стороны, спасаясь от угрозы, а парни ржут и всеми способами пытаются привести к финишу свою подопечную. Странно, что они их не путают в мешанине пернатых тушек.

За сеткой стоят остальные из нашей команды и несколько ребят из других. Всем весело до колик в животе. Замечаю, что я и сама улыбаюсь, наблюдая за этим цирком.

Но куриц жалко, конечно. Какая-нибудь из них нет-нет да и сляжет с инфарктом.

По чистой удаче забег в итоге выигрывает здоровяк. Оксана, хоть и согласилась играть роль финиша, с визгом бросается вон от курицы. В сторону... петуха. А тот и так слишком долго не вступался за своих дам, потому решает отыграться за всё на девчонке, бросаясь в бой.

Оксана визжит ещё громче, убегая в другую сторону, но петух не отстаёт. Расправив крылья и вытянув шею, взлохмаченный и грозный, он преследует свою жертву по пятам.

— Сделайте что-нибудь! — взмаливается Оксана, на её лице полнейший ужас. — Я ему сразу не понравилась, я видела!

Но... Парни почти валяются на земле от смеха.

Я тоже его едва сдерживаю и выхожу вперёд. Дожидаюсь, когда моя соседка пробежит мимо и бросаюсь на петуха с метлой:

— А ну пошёл отсюда!

Именно такими словами, если мне не изменяет память, тётя Галя отгоняла от себя нерадивых петухов.

В любом случае они действуют, или действует метла, но наш разбойник тормозит, важно ведёт шеей и успокаивается.

В загоне воцаряется немая тишина, если не считать кудахтанье взволнованных кур. Все вокруг пялятся на меня, словно я совершила что-то невероятное.

— Эля! — кидается мне на шею Оксана. — Господи, спасибо! Но... — отстраняется она, — откуда ты знала, как его остановить?

Так в этом всё дело? Я опять допустила оплошность?

Не знаю почему, но я бросаю взгляд на Громова и вижу, что он ухмыляется. Стискиваю сильнее пальцы на метле и высокомерно отвечаю всем разом, особенно этому придурку:

— Лучшая защита — нападение. Я думала, это всем известно.

Громов кивает своим мыслям и насмешливо бросает:

— Но тебе, похоже, больше остальных.

— На что ты намекаешь? — сужаю я глаза.

— Вы как хотите, — брезгливо-опасливо замечает Оксана, — а я больше не могу здесь оставаться и мгновения.

Она взмахивает белокурыми волосами при развороте и скрывается в проёме. За ней уходят ещё несколько парней. А Громов останавливается в метре от меня:

— Ты почему вообще выперлась, Еэля? Закончила с помётом?

— Да как ты... — возмущённо соплю я, а затем бью черенком метлы ему в грудь: — Не закончила, оставила немного тебе! Потому что все должны работать!

— Да, и особенно ты, — сквозь зубы говорит он, не спеша принимать метлу. — Помёт — твоя область.

— Ты совсем оборзел, Громов?

Парень обхватывает своими пальцами мою кисть и напирает на меня, возвращая метлу мне. Мы стоим близко друг к другу, разделённые лишь черенком, и скрещиваем разгневанные взгляды. Секунда, две. И Громов зло замечает:

— Наглости здесь не занимать тебе. Советую не забывать своего места, навозница.

С этими словами он ощутимо пихает меня и отходит, направляясь к выходу.

Я сжимаю зубы, чувствуя, как ярость поднимается вверх по пищеводу, и резко разворачиваюсь в его сторону. Поднимаю метлу и бросаю её в его спину. Пока она летит, перекручиваясь в воздухе, я ору:

— Теперь это твоё место, придурок!

Черенок метлы ударяется о его плечо и, отскочив, падает на свеженькую солому, а парень с перекошенным от гнева лицом поворачивается ко мне.

Упс.

Я срываюсь с места в противоположную от него сторону, распугивая едва успокоившихся кур. Он бежит за мной. Сейчас мы наверняка очень сильно напоминаем недавние догонялки Оксаны с петухом. По крайней мере, Громов такой же распушившийся и свирепый. Я бегу по периметру загона, ловлю попавшуюся под руки курицу и запускаю в него. Прости меня, квошка. Тот уворачивается от верещащей птицы и прибавляет скорости.

Вскоре мне удаётся проскочить в проём, в полумраке я врезаюсь в кого-то, едва удерживаю равновесие и спешу к выходу. Громов не отстаёт.

— Новая игра? — весело кричит нам в спины Стас.

Похоже, именно в него я и врезалась. Но сейчас это неважно. Важно убраться подальше от Громова. Рычание которого раздаётся за моей спиной.

Но, мой золотой мальчик, я, если что, была самой быстрой в своём классе на уроках физкультуры, так что удачи тебе.

Меня пробирает смех триумфа, когда я выхожу на прямую и прибавляю скорости. Но радуюсь я рано... На дорожку, по которой я бегу, дёргая хвостом-трубой, выпрыгивает чёрная кошка. А чёрные коты на пути, как правило, не сулят ничего хорошего. Я пытаюсь обежать мурлыку по траве, но запинаюсь о что-то невидимое в ней и лечу на газон. Падаю набок, а сверху на меня уже наваливается туша килограммов семидесяти, вышибая дух. Некоторое время мы боремся друг с другом, но в итоге этот придурок умудряется прижать мою спину к земле и скрутить мои руки своими.

— Пошёл к чёрту! — шиплю я, тяжело дыша.

Он тоже тяжело дышит и ухмыляется у моего лица, обездвиживая мои ноги своими.

Я сопротивляюсь, пока не выбиваюсь из сил.

— Тебе просто повезло, придурок!

— Думаешь, ты смогла бы от меня убежать? — хищно скалится он. — Здесь негде прятаться, идиотка.

— Я и не собиралась от тебя прятаться! — делаю я провальную попытку его оттолкнуть.

— Что здесь происходит?! — доносится до нас сверху строгий голос куратора. — Громов, отпусти Королёву! Быстро!

— Как раз собирался это сделать, — смерив меня уничтожающим взглядом, заявляет парень. Отталкивает меня от себя, словно я вмиг превратилась во что-то омерзительное, и начинает подниматься: — Она у нас помётом занималась, теперь от неё пованивает.

Вот же урод!

Я приподнимаюсь на локтях, вижу стоящих недалеко ребят, которые явно сдерживают смех, и вновь скреплю зубами от злости.

Станислав Викторович подходит ближе и протягивает мне руку.

— О, я бы посоветовал не прикасаться к ней... — насмешливо замечает на это Громов.

Некоторые ребята считают это замечание ужасно смешным и начинают хохотать. Этот придурок тоже ржёт, направляясь в их сторону.

— Очень по-мужски, Никита, — качает головой куратор, помогая мне подняться.

Я не обращаю на его слова внимания, потому что чётко осознаю, что с этого момента все вокруг будут считать, что от меня воняет.

Пара фраз богатенького придурка — и «навозница» поставлена на место.

Слава Богу, Стас умнее прочих и не поддаётся пагубному влиянию придурка-Громова, потому в столовую на обед мы заходим вместе. Удивительно, но большинство рябят из нашей команды сидят за одним столом. А Таня... Таня слишком застенчивая, чтобы самой сесть за общий стол, вот и сидит одна-одинёшенька. Ведь позвать её никто не додумался. Решаю, что мы со Стасом сядем с ней, но мой приятель, набрав целую гору еды, целенаправленно идёт в сторону команды, утягивая за собой и меня.