У нашей любви нет дна.

Ударяя по волнам, им не достать нас,

У нас велика глубина.

У наших чувств есть глубина,

И не страшна нам любая волна.

У наших чувств есть глубина,

Неважно, какая волна."**

— Хочешь испортить все мои старания? — шепчет мне на ухо Оксана. — Но да, я бы тоже расплакалась от чувств, если бы мне спели красивую песню.

Я смотрю на подругу, только сейчас понимая, что по моим щекам действительно скатываются слёзы, и вижу её искреннюю улыбку. Моё сердце буквально трещит по швам от наполнившей его нежности. Я порывисто обнимаю Оксану, и с комом в горле шепчу ей:

— Спасибо за твою дружбу, Окс.

Подруга тихо смеётся, обнимая меня в ответ, а сбоку раздаётся голос Стаса:

— Эй, я первый с тобой подружился!

— Знаю, блондинчик, — улыбаюсь я и притягиваю его к нам, чтобы тоже обнять. — Вы очень классные, ребят.

— Это мы и без тебя знаем, — самодовольно заявляет Оксана, и мы снова тихо хохочем.

А в следующее мгновение в воздухе тает последний аккорд мелодии...

Я отпускаю ребят и иду прямиком к Никите, который поднимается из-за рояля. Внутри меня плещется столько ошеломляющих чувств, что им нужен выход. А он один. Поцеловать его прямо здесь и сейчас. И я целую своего невероятного парня, обнимая его за шею. Никита в ответ прижимает меня к себе сильней, и по залу вместе с аплодисментами разносятся свист и улюлюкания.

Мы смеёмся, не разрывая объятий.

Вечер настолько потрясающий, что становится немного страшно, но я гоню эти мысли прочь. Немного отстраняюсь и заглядываю в глаза, в которые влюбилась с первого взгляда.

— Это не случайность, верно? Мы должны были встретиться вновь.

— Рад, что ты наконец это осознала, — улыбается Никита. — И у меня для тебя комплимент: выглядишь умопомрачительно, Ева.

— Спасибо...

Мы вновь касаемся губ друг друга, но кто-то третий обхватывает пальцами мою кисть и тянет от Никиты:

— Успеете ещё, а сейчас танцевать!

Я хохочу вместе с Оксаной и успеваю перехватить Никиту за руку, чтобы и его затащить на танцпол. Наш блондинчик уже там и вовсю дрыгается под оглушительную музыку. Мы к нему присоединяемся.

Пляшущие огни, веселье, смех друзей и улыбка дорогого сердцу человека — этот вечер я не забуду никогда. Обещаю себе.

Мы балуемся, хохочем и танцуем несколько песен подряд, да так, что становится невыносимо жарко, и наконец тот, кто отвечает за музыку, жалеет нас и включает медленную композицию.

Оксана, сузив глаза, осматривается вокруг, жутко напоминая охотящуюся львицу, а когда видит «жертву», кивает самой себе и бросает нам напоследок:

— Пожелайте мне удачи!

— Удачи! — смеюсь я, а в следующий миг оказываюсь притянутой в объятья Никиты.

Он прижимается губами к моему уху и шепчет, рождая мурашки на моей коже:

— Потанцуешь со мной, Веснушка?

— С удовольствием, — шепчу я в ответ.

Никита широко улыбается мне, и эта улыбка — наполненная искренней радостью и безумно обаятельная — сжимает моё сердце, рождая в груди сладкий трепет и тепло.

Мы начинаем медленно кружиться вокруг своей оси, не отрывая глаз друг от друга. Никита ведёт меня очень умело, и я не чувствую неловкости оттого, что танцую медленный танец впервые в жизни. Я в принципе в этом месте много чего испытала впервые в жизни. И всегда рядом был Он. Тот, кто открылся мне и смог отрыть меня для себя. У наших чувств действительно есть глубина. Та, что связывает двух разных людей крепкой и незримой нитью, чтобы превратить их в единое целое.

И как бы ни закончился этот вечер, неделя или исправительный сезон в целом, я и Никита будем знать, что мы есть друг у друга.

Что может быть лучше этого?

Я улыбаюсь Никите в ответ и укладываю голову ему на плечо, на что он сильнее прижимает меня к своему телу и касается губами моих волос. Безумно хорошо. И по-настоящему чудесно.

Через пару мгновений я открываю глаза и не сдерживаю ещё одной радостной улыбки — Оксане удалось вытащить директора на танец! Ищу в толпе Стаса, по пути наткнувшись на острый взгляд... Тани. Досадливо поджимаю губы, стараясь не думать о плохом, и вижу друга, танцующего самим с собой... Он специально старается выглядеть покомичней и добивается своей цели — я хохочу, обращая и внимание Никиты на это забавное зрелище.

— Я хочу им рассказать, — смотрю я в глаза своему парню. — Оксане и Стасу. О том, кто я такая и почему здесь.

— Уверена?

— Да, не хочу их больше обманывать.

— Тебя это давно гложет, да? Тогда это верное решение. Лишь бы они не оказались из болтливых, — улыбается он.

— Буду на это надеяться, — улыбаюсь и я.

Никита касается моей щеки и гладит её подушечкой большого пальца:

— Ты такая красивая, Ев. Даже несмотря на отсутствие моих любимых веснушек.

— Уже думала, не заметишь, — шучу я, а затем выдыхаю с чувством: — Ник, кажется, я тебя...

Мне мешает договорить смолкшая музыка и раздавшийся за этим усиленный микрофоном голос директора:

— А у нас ещё один сюрприз!

— Запомни эту мысль, — шепчет мне Никита, разворачивая нас к большому экрану, у которого стоит Жевнов. — Через пару минут продолжим.

Я улыбаюсь и киваю, обнимая его одной рукой за талию, а Игорь Олегович тем временем продолжает:

— И на этот раз нам его подготовила Татьяна. Прошу.

Таня, скромно улыбаясь, идёт к директору и берёт из его руки микрофон, а к нам спешит Оксана.

— Эта сумасшедшая лишила меня последних пары минут танца с мужчиной моей мечты, представляете? — жалуется она. — Интересно, что она приготовила?

— Очень интересно, — хмурясь, киваю я.

Мы с Никитой озадаченно переглядываемся и вновь смотрим на Таню, которая глазами ищет кого-то в толпе. Как выясняется следом, искала она меня.

— Эльвира, не откажешься мне помочь в знак той дружбы, что была между нами? — ласково интересуется она.

Я сильнее прижимаюсь к Никите, даже не планируя двигаться с места. Но тут сзади раздаётся гнусавый голос:

— Советую подойти к ней, Ева.

Я испуганно смотрю себе за плечо, и не я одна, кстати, и вижу разбитый нос на лице с высокомерным выражением.

Чёрт, откуда этому придурку известно моё настоящее имя?!

— Тебе вчера было мало, подошёл за добавкой? — рычит ему Никита.

— Твоя подстилка ещё заплатит мне за то унижение! — выплёвывает он.

— Как ты её назвал? — дергается Никита в его сторону, но я мешаю ему схватить того за грудки.

— Не надо, Ник. Нам не нужны проблемы, — выразительно смотрю я на него.

Он сцепляет зубы и кивает через силу, а я продолжаю:

— Я выйду к Тане, хорошо? Обещай, что не наделаешь глупостей.

— Ты уверена, что стоит?

— Они знают, как меня зовут, — напряжённо шепчу я ему и, поцеловав его в щеку, иду к экрану.

— Спасибо большое за отзывчивость, Элечка! — скромно улыбается мне Таня и протягивает руку: — Постой со мной, пожалуйста, а то я стесняюсь.

Я заставляю себя взять её за руку и, разворачиваясь лицом к зрителям, шиплю ей:

— Что ты задумала, Тань?

— Чуточку терпения, подружка, — отвечает она мне тихо, и её взгляд блестит превосходством, а затем Таня обращается в микрофон к остальным: — Я приготовила вам интересную историю о бедной девочке, которая обманывала всех вокруг.

Я дергаюсь, но Таня усиливает хватку пальцев на моих, а за её спиной вспыхивает экран.

И на нём моё фото...

Я стою в окружении пустынной стройплощадки в потрёпанной толстовке, уперев руки в боки, а под подошвой моих стареньких кед находится не менее старенький футбольный мяч. Мои голые колени разбиты, а лицо запачкано грязью, но я улыбаюсь, словно только что выиграла мировой футбольный матч.

Впрочем, так я себя и чувствовала в тот далёкий день. А фото оставила на память. В своём, чёрт возьми, телефоне!