— У Ломакина и Чертакова, — ответила Оля, мило улыбаясь классной руководительнице. — И у меня теперь тоже нет. Антонова первого сентября не будет. Ломакин пусть танцует с новенькой, — девушка перевела на меня полный презрения взгляд и натянуто улыбнулась. — А я с Чертаковым.

— Отлично, — Ольга Ивановна будто ничего не заметила. — Всё, все на улицу. Дарья Константиновна уже ждёт. Времени мало.

Шла следом за ней, когда локтя пальцы чьи-то коснулись осторожно.

— Привет, — рядом пристроился Антон.

— Привет, — смущённо улыбнулась, заправляя волосы за уши.

— Ольга Ивановна сказала, что ты поёшь.

— Да. Немного… В прошлой школе на уроки вокала ходила.

— Сразу заметил, что голос у тебя красивый и мелодичный, — второй раз за день меня одарили комплиментом.

Парень взял меня за руку и повернул к себе лицом. Положил широкую ладонь мне на талию. Зазвучала смутно знакомая песня.

Парень сделал шаг вперёд, я — назад. Наступил мне на ногу. Я тихо пискнула.

— Прости, — Антон отступил от меня, убирая руку с талии.

— Стоп! — музыка смолкла. — Так дело не пойдёт. В прошлом году мы делали красивый выход, а тут непонятно что.

Следующие два часа мы учили танец. Антон был очень осторожен, едва прикасался ко мне, вёл в танце, объяснял, когда я что-то не понимала. Когда почти весь танец был выучен, я едва дышала. Школьный двор медленно опустел, а мы с парнем вернулись в актовый зал, где стояла приятная прохлада.

— Я сейчас вернусь, — Антон мне улыбнулся, бросил рюкзак на стул рядом со мной и ушёл.

Парень вернулся через десять минут с двумя бутылками воды, одну из которых протянул мне.

— Спасибо, — снова смутилась такому вниманию.

— Песню тебе дали, которую петь будем?

— Нет, — я сделала глоток воды, чувствуя, как приятно она прокатывается по горлу, увлажняя.

— Ольга Ивановна посчитала, что подойдёт песня Анны Герман «Эхо любви».

— Разве она подходит для такого праздника? — удивилась я.

— Там будет сценка перед этим, мол школу никогда не забываем, куда не пойдёшь, всё школу помнить будешь.

— Ладно. Давай попробуем. Я знаю слова.

— Хорошо. Сейчас включу минус. Микрофоны работают.

Я поднялась на сцену. Взяла микрофон и нерешительно застыла, сжимая его влажной ладошкой. Петь я любила, но слишком стеснялась делать это при других. Из колонок полилась мелодия, а я рта открыть не смогла, поймав внимательный взгляд Антона.

— Что такое, Полина? — парень остановил музыку.

— Можешь… — кашлянула. — Можешь, пожалуйста, не смотреть на меня?

— Прости, — парень руки поднял. После за спину мне посмотрел и добавил: — Просто ты красивая очень.

Я закашлялась и лицо ладонями прикрыла.

— Всё, я больше не смотрю. Обещаю.

Антон снова включил минус. В этот раз я смогла взять себя в руки. Прикрыв глаза, запела. Чувствуя каждое слово песни. Под закрытыми веками отчего-то образ Ромы появился. Смотрящего на меня без прежней злости и ненависти.

Пела сердцем. Каждое слово даря тому, кто никогда не ответит взаимностью. Когда глаза открыла, увидела ошарашенное лицо Антона.

— Оф*геть, — парень пальцами зарылся в светлые волосы и чуть оттянул.

— Фальшивила? — переступила с ноги на ногу.

— Шутишь? Поля… Это было… Ух! — парень кулак сжал и в воздухе потряс. — Я будто в прошлое вернулся, где пели таким чистым голосом. Чёрт! Голову потерял?

— Что? Не поняла, — я тряхнула головой.

— Я говорю, что это было просто невероятно, Полина. Сомневаюсь, что мне стоит портить твоё выступление своим голосом.

— Нет, — я головой замотала. — Я не смогу сама, Антон. Я боюсь выступать. Пожалуйста.

— Ладно. Вместе попробуем? — улыбнулся и вновь минус включил, хватая микрофон.

Голос парня оказался невероятно красивым. От его звучания по затылку мурашки бежали. От того, насколько красиво слились наши голоса, на глазах выступили слёзы.

После этого Антон проводил меня домой. А я в душе мечтала, чтобы вместо него рядом шёл совсем другой парень. Пусть он не такой чуткий и внимательный, и взгляд его покрыт коркой льда, но именно он заставляет моё сердце биться чаще.

Антон едва сдерживался от того, чтобы начать улыбаться. Смотрел на своего друга и прекрасно видел, что голос нежной и миниатюрной девушки, стоящей на сцене, голову тому снёс. Вышиб весь дух из напряжённого тела. Антон со своего места подметил сжатые с силой кулаки, белое лицо и потемневший взгляд, неотрывно следящий за каждым движением девушки. Жадный. Голодный. С ноткой одержимости. Тоше был знаком этот взгляд. Слишком часто он видел его у Игната, когда тот на Снежану смотрел. И оба парня свои чувства признавать не желали. Игнат прикрывался дружбой, Рома — ненавистью.

Но только взгляд лгать не мог. Слишком хорошо Антон знал своего друга, чтобы понять, что тот влип. Влюбился в новенькую. Так, как на Полину, он не смотрел ни на одну свою девушку.

— Чёрт совсем с ума сошёл, — пробубнил Дима, жуя булку. — Я с дуру чисто ляпнул, что новенькая его будущая сводная сестра, а он взбесился. Выжить девчонку решил.

— Рома? — уточнил, поглядывая на хмурого друга, сверлящего взглядом затылок Полины.

— Да, — Дима откусил кусок булки и с набитым ртом продолжил: — Девчонка-то тут каким боком, не пойму. Батя его бабу новую нашёл. Но девчонка явно не имеет к этому никакого отношения.

— Ты Чёрта знаешь, он бы до такого не опустится, — Антон нахмурился, наблюдая за тем, как Роман кулаки сжал, когда их одноклассник прижал к себе новенькую.

— Ольку он не жалел. При всех унизил. После смерти матери он слишком изменился.

— Оля ему изменила, — с лёгкой брезгливостью ответил Антон. — Не нам судить его, Дим. Смерть близкого человека сломала его.

— Не нам. Но не стоит ему девчонку обижать. Она и так вся дрожит от страха. Да и на девушке злость срывать неправильно.

Антон кивнул, продолжая наблюдать за Ромой, который взгляда не отрывал от Полины, пока та не выбежала из актового зала, будто ошпаренная. Друг будто расслабился. На стуле откинулся и скучающим взглядом в окно уставился.

Неужели приревновал девчонку к Антонову? Разумно ли, если впервые увидел её? Или решил, что только его игрушкой для битья будет Полина? Антон головой покачал и повернулся к Диме.

— Что делать будем?

— Я не знаю, Тох. Я пытался ему сказать, что идея фиговая. Он психанул. Вон. Отсел от меня.

— Остаётся только защищать Полину, — Антон пальцами постучал по подбородку.

— Допустим, в школе ты сможешь это делать. Что ты будешь делать, когда их родаки съедутся? Когда они в одном доме жить станут? К ней переедешь?

— Да не будет Ромыч так сильно жестить, Дим, — поморщился Антон.

— Ты так только думаешь. Я осёл, конечно. Следовало промолчать.

— Рано или поздно Рома узнал бы.

— Да. Он её сразу узнал, мне кажется. Ромыч так пялился на неё. Я даже подумал, что запал.

Дима запихал в рот остаток пирожка, а Артём снова бросил задумчивый взгляд на Романа. Не показалось ему всё-таки. Понравилась новенькая другу. Запала в душу. Тем-то лучше, значит, обижать не сможет.

В вестибюле, куда все на крики сбежались, Тоша тут же заметил, как друг бросился в сторону новенькой. Как застыл рядом, с тревогой рассматривая бледное лицо. Как под локти подхватил и на ноги поставил, придерживая, чтобы она не упала. Когда Рома рычать на девчонку стал, Антон мягко оттеснил его от девушки и в актовый зал её увёл, улавливая, как матерится за спиной раздосадованный друг. Как сопит сердито и следом идёт. Грубил Полине, пытался грубить, но Антон видел, с какой тревогой во взгляде друг смотрел на девушку. Напряжён был, будто боялся, что девушка расплачется. Нелепо. Смешно было наблюдать со стороны. Видеть растерянность на лице Ромы. Вообще видеть эмоции в его глазах, поскольку последние пять месяцев друг больше походил на безэмоциональную тень.

Когда Тоша сказал, что проводит новенькую, увидел бешенство в глазах друга. Увидел и окончательно убедился, что тот запал. И неожиданно сильно Антону понравилось выводить друга из себя. Видеть во взгляде не полное безразличие ко всему происходящему, а живые эмоции. Пусть ярость, злость и ревность. Но что-то подсказывало Антону, что Полина способна с лёгкостью заменить эти эмоции. Но как быстро это произойдёт лишь время покажет.