— Варежку захлопни, — Оля рассвирепела, когда заметила, что её подружки с трудом сдерживают улыбки. — Ты когда в последний раз в зеркало смотрела, Чижова? — медленно заскользила взглядом по моему телу. — Целлюлит, растяжки, руки волосатые. Ты вообще в курсе, что значит, ухаживать за собой?

— Оля, прекращай, — вдруг подала голос Виолетта. — Это мерзко и переходит все границы.

— Я сейчас не с тобой разговариваю, Вита, — Оля снова натянула на губы сладкую улыбку.

— Ты топишь за бодипозитив, но при этом пытаешься унизить человека за растяжки и волосы на теле? — девушка скривилась. — Брось заниматься этой фигнёй, Оля. Ты сама на себя не похожа. На Чертакове свет клином не сошёлся. Ну, встречались. Всё в прошлом уже. Унижать из-за собственной дурости Полину… такое себе, — Виолетта пожала плечами.

— Ты так взбесилась из-за того, что у самой весь зад апельсиновой коркой покрыт? — гадко усмехнулась Оля.

Виолетта сначала глаза распахнула и брови вскинула, а после горько усмехнулась.

— Я всё ещё надеялась, что в тебе осталось что-то от той Оли, что я знала…

Девушка схватила свою сумку и покинула раздевалку.

— Ну и проваливай. Тоже мне… Защитница! Что вылупилась? — снова решила на мне сорвать злость девушка.

— Оля, давай ты потом переоденешься, — для меня очередной неожиданностью стало то, что голос подала Лариса.

— Чего? — староста растерялась, это было заметно по её лицу.

— Ты пойди, прогуляйся, свежим воздухом подыши и мысли приведи в порядок, — Лариса встала перед подругой, загораживая меня собой.

— Ты серьёзно, Лар? И ты туда же? — истерично рассмеялась Оля.

— Оль, почитай в интернете, что такой синдром Адели. Осознай, насколько всё запущено. К психологу сходи.

— Да пошла ты к чёрту! — староста заверещала, словно поросёнок, брызжа слюной. — Пошли вы все к чёрту! Предательницы!

Оля вылетела из раздевалки, хлопнув дверью с такой силой, что с потолка белая пыль на пол осела.

— Больная, — пробубнила Лариса, проводив старосту взглядом. — Совсем помешалась. Полина, ты извини, — девушка перевела на меня спокойный взгляд. — Оля… Она не такая… Просто она на Роме совсем помешалась. Мне жаль, что твой учебный год в нашей школе начался так. На деле ты очень красивая, — Лариса улыбнулась.

— Особенно твои глаза, — подхватила Аня. — Оля… она сложная очень. Прости за Олю. Она не плохой человек, — тоже заступилась за подругу. — Просто никак не может отпустить Чертакова.

— Ничего, — я слабо улыбнулась в ответ, — всякое бывает. К тому же, чего ревновать, если мы сводные брат и сестра. Со вчерашнего дня официально.

Девушки вдруг рассмеялись и в один голос сказали:

— Все видели, какие вы сводные. Чертаков всем дал понять, какие у него на тебя планы.

Я покраснела, как помидор. Девушки только посмеивались, переодеваясь и кидая на меня лукавые взгляды.

Оля до конца учебного дня на уроках не появилась. Видимо, её сильно зацепили слова подруги. И, вопреки всему, мне было её жалко из-за того, что она никак не могла отпустить Рому.

Когда вернулась домой после шестого урока, в коридоре увидела чемоданы. На кухне кто-то был, поэтому я скинула обувь и пошла туда.

— Привет, Полечка, — мать вся сияла от счастья. Тут же ко мне бросилась и заключила в объятия. — Как твой первый учебный день? Понравилось?

Она засыпала меня вопросами, не давая времени ответить.

— Представляешь, Олег на неделю меня в Париж повезёт. На медовый месяц. Я такая счастливая, зайчик.

— Я рада, — вымученно улыбнулась.

— Через три часа самолёт. Я тебе обязательно что-нибудь привезу.

— Хорошо, — я улыбнулась и отстранилась. — Уже сейчас уезжаете?

— Да, зайчик. Я даже чемодан не успела собрать, всё настолько неожиданно.

— А ребёнку это не навредит? Я слышала, что в первый триместр нежелательно летать? — опустила взгляд на выпирающий живот матери.

— Ой, да что может случиться? Всё нормально, — мать махнула беспечно рукой. — У меня даже токсикоза нет.

— Только резкие перепады настроения, — едко сказала я.

— Что ж я поделать могу? — я даже удивилась, что мать никак не среагировала на мою колкость. — Ты ешь нормально, Полина. Прошу тебя, не пропускай приёмы пищи и не смей больше…

— Я помню, — перебила, не желая поднимать тему. — Всё уже в порядке, мама. Я больше этим не занимаюсь. Мне хватило проблем.

— Хорошо. И звони, когда свободное время будет. Я уже скучаю, — я кивнула, но сказать в ответ тёплых слов не смогла. — Всё. Я побежала, зайчик. Ух, — она подпрыгнула, улыбаясь, — даже не верится. Париж.

Родительница покинула кухню. Хлопнула входная дверь. Услышала звук отъезжающей от дома машины. Выдохнула с некоторым облегчением и налила себе чай. Поняла, что рада тому, что моя мать и отец Ромы уехали. Хоть будет время отдохнуть и разобраться со своими эмоциями. И побыть с Ромой, когда никто не верещит и обзывает его «щенком». Хочу, чтобы эта неделя стала только нашей…

Никак не могла заснуть, ворочаясь с бога на бок. Знание того, что в доме я одна заставляло чувствовать себя крайне неуютно. Весь вечер ждала возвращения Ромы, но парень так и не пришёл. Прислушивалась к каждому звуку, вздрагивала от любого шуршания и поглубже зарывалась в одеяло. Всё же провалилась в сон. Вязкий. Липкий. Состоящий из мерзких воспоминаний. Лицо отчима перед глазами, его ухмылка, мерзкий запах изо рта и руки, тянущиеся ко мне. Ногами заколотила по кровати, пытаясь выбраться из-под него.

— Тише, малыш. Всё, Полина. Просыпайся.

Знакомый и родной голос сначала заставил образ отчима развеяться, а после проник в сознание, давая понять, что Рома рядом. Медленно открыла глаза. На коленях перед кроватью стоял Рома и гладил меня по лицу, отводя влажные пряди. Заправляя за уши и лаская большими пальцами холодные щёки.

— Всё хорошо, Полина, — снова повторил парень, когда поймал мой испуганный взгляд. — Ты здесь. Никто не обидит. Слышишь меня? — я кивнула. — В доме кроме нас никого нет. Только ты и я. Больше никого.

— Зато в моих снах есть он, — жалобно всхлипнула я. — Думала, что больше не нужно пить таблетки. Думала, что забылось всё.

— Забудется, Полина. Со временем забудется.

— Можешь… Можешь, остаться со мной? — я запнулась, снова робея от того, что он рядом. — Пожалуйста.

— Хорошо. Я только пришёл, помоюсь и вернусь, — пухлые губы растянулись в счастливой, как мне показалось, улыбке.

— Я буду ждать, — подложила ладошки под щёку и подтянула колени к груди.

Наблюдала за тем, как он включает верхний свет в комнате, поднимает моего зайца с пола и кладёт на кресло. Поймал мой плывущий и полный восхищения взгляд. Снова улыбнулся так, что если бы я не лежала, непременно бы упала к его ногам.

— Что-то хочешь? Пить?

— Нет. Возвращайся скорее. Мне одной здесь неуютно, — передёрнула плечами.

— Хорошо, — склонился и мазнул губами по скуле.

Ушёл, оставив дверь в мою комнату открытой. Слышала его шаги по лестнице. Даже шум воды. Вслушивалась в каждый звук, ожидая его возвращения. Улыбаясь глупо и влюблённо. С каждым новым мгновением осознавала всё чётче, что в доме мы одни. И нам обоим плевать на запреты и рамки, которые попытались установить наши родители. Просто не верили тому, что мы кровные брат и сестра. Потому что невозможно поверить в то, что родные друг другу люди могут так тянуться друг к другу. Так желать друг друга. Желать раствориться.

Я была неопытной. Но что-то подсказывало мне, что таких чувств я больше никогда не испытаю. Такой тяги, такой привязанности к другому человеку.

— Я вернулся, — Рома вошёл в комнату в футболке и шортах. Его голова была влажной, из-за чего любимые мной волосы завивались ещё сильнее. — Спать хочешь?

— Нет, — села ровно, не сводя взгляда с любимого лица. — Кошмар отбил всё желание спать. Теперь ещё долго не усну.

— Фильм посмотреть хочешь? — взъерошил волосы, заставив меня улыбнуться.