— Он в участок приезжал, потом в больницу поехал. К твоей матери. Он был в ярости.

— Он должен знать кое-что… Мне кажется… Я могу ошибаться, но, кажется, моя мать как-то причастна к гибели твой мамы. Я не поняла толком, что она имела ввиду, но фраза была странной.

Сказала и зажмурилась.

— Нужно сообщить об этом бате, — голос парня был глух.

— У него выключен телефон. Тогда я поеду в больницу. Он должен знать правду! Она… Она ненормальная, Рома. Я боюсь её.

Парень устало выдохнул, уткнулся лбом мне в плечо.

— Поехали. Когда уже это безумие закончится? Я будто стал героем какого-то триллера. П*зд*ц на п*зд*це.

В этот раз повезло, и автобус приехал почти сразу. Второй раз за день ехала по одному и тому же маршруту. С тревогой смотрела на бледного и разбитого Рому, сжимая его руку. События последней недели вымотали всех.

— Остановите автобус, — вдруг рявкнул Рома, вскакивая и бросаясь к дверям.

Я не поняла, что произошло, но выпрыгнула следом, всучив водителю деньги за проезд. Меня сковало ужасом, когда увидела груду металла у обочины.

— Боже, за что? — я не могла пошевелиться. Не могла даже вдохнуть, потому что боль сковала каждую клеточку тела.

В груде металла я узнала машину Олега Леонидовича. Рома разговаривал с сотрудником полиции. Я даже подойти не могла, чтобы услышать их разговор. Я боялась. Боялась услышать, что Олег Леонидович погиб. Меня шатало от ужаса.

— Девушка, вы сейчас упадёте, — меня подхватили под локоть.

— Что… что с водителем?

— Жив. Забрали в больницу. Передавило ноги.

У меня будто камень с души упал. Жив. Остальное не важно. Главное, что жив.

Снова больница, снова запах медикаментов и холодные белые стены. Бледный Рома, цвет лица которого почти сравнялся со стеной. И снующие туда-сюда врачи.

— Игорь Артёмович, — я подскочила, когда из операционной вышел врач, который осматривал меня все те дни, когда я лежала здесь, — скажите хоть что-то. Прошу.

— Жить будет. Ноги сохраним. Но ваш отец потерял много крови.

— Я могу сдать кровь, если нужно.

— Вы можете сдать кровь в ОПК. Она пригодится кому-то другому.

— А папе?

— Нет. Кстати говоря, Полина, не хочу тебя расстраивать, но советую сдать ДНК-тест.

— Чего? — чего я не ожидала, так этих слов.

— Не моё дело, но посмотри концепцию наследования группы крови ребёнком от родителей.

Мужчина ушёл, а я растерянно смотрела ему вслед. На негнущихся ногах подошла к Роме и плюхнулась рядом.

— Это самая ужасная неделя в моей жизни, — закрыла глаза и ударилась затылком о стену позади.

— Тебе домой нужно, Полина. Отдыхать, — парень даже не повернул голову в мою сторону.

— Я не поеду, пока Олега Леонидовича не переведут в палату. Я не смогу ждать дома. И не смогу оставить тебя здесь одного. Ты не ел со вчерашнего утра, Рома. Давай я тебе принесу что-нибудь.

— Не хочу, — глухо, прикрывая глаза.

— Ром, пожалуйста. Ты слышал врача? Всё будет в порядке.

— Мл*. Я сказал, что не хочу, — Рома подорвался со скамьи. — Какого только х*ра ты и твоя мамаша появились в нашей жизни. С*ка мл*.

Пнул с силой мусорное ведро, кулаками заколотил по стене.

Я медленно встала и поплелась в сторону лифтов. В груди будто дыра образовалась. Я увидела в глазах Ромы ненависть. Ненависть, направленную в мою сторону. И я не могла его винить. Понимала, что я дочь женщины, которая может быть причастной к убийству его матери. Дочь женщины, подавшей на него заявление в полицию. Из-за неё Олег Леонидович попал в аварию.

— Мл*, малыш, прости, — Рома нагнал меня возле лифта. Обхватил сзади руками, носом уткнулся в волосы на затылке. Он дышал прерывисто. Мне показалось, что он плакал. — Прости, что на тебе сорвался.

Я не шевелилась, позволяя ему выплеснуть эмоции. Свою боль. Поглаживала по запястьям и разбитым костяшкам пальцев. За неделю он пережил слишком много потрясений, узнал слишком много правды. Той, что оставила глубокие рубцы на сердце.

— Пойдём в столовую. Ты права. Мне нужно поесть.

Парень ослабил хватку. Я развернулась к нему. Увидела красные глаза и следы слёз на щеках.

— Я слабак, малыш. Знаю.

— Дурак, — подняла руку и провела по коже, убирая капли. — Я люблю тебя. В любой ситуации. Любым.

Рома не ответил. Мне это и не нужно было. Я и так знала, что чувства взаимны. Потому что каждый день Рома действиями доказывал это.

Мы больше не разговаривали. Молча спустились в столовую. Купили кофе и пирожки. Вернулись наверх, где поели, тревожно поглядывая на операционную. К нам подошёл врач только в половину двенадцатого ночи.

— Перевели вашего отца в палату. Он под наркозом ещё, — сообщил Игорь Артёмович.

— Можно к нему? — подскочила.

— Можно, но тихо и на несколько минут. Потом поедете домой.

— Я хочу остаться здесь, — твёрдо сказал Рома.

— И я, — поддержала, надеясь, что он позволит нам жить в палате, как позволил Роме, когда я здесь лежала.

— Чем вы поможете? Вы грязные и еле стоите на ногах. Посмотрите на отца и поедете домой. Вернётесь завтра утром. Вещи привезёте. Будет больше толка. Не спорь, — прервал открывшего рот Рому. — Пойдём.

Мы последовали за врачом в палату. Отец Ромы лежал на простынях. На лице порезы, а ноги полностью забинтованы. Я не осмелилась подойти к нему. Было страшно зацепить случайно какой-нибудь аппарат.

Рома склонился к отцу и что-то стал говорить шёпотом. Долго находиться в палате нам не позволили, отправили домой. Доктор лично отвёз нас домой, поскольку его смена закончилась.

Домой ввалились уставшие и едва переставляющие ноги. Тамара Викторовна сидела на нижних ступеньках лестницы, дожидаясь нас.

— Что случилось, дети? Никто трубку не берёт, на звонки не отвечает. Я уже не знала, что думать.

— Олег Леонидович попал в аварию. Его прооперировали, он сейчас отходит от наркоза.

— Боже, за какие только грехи обрушились такие напасти? — Тамара Викторовна перекрестилась.

— Я в душ, — Рома свернул в ванную комнату.

— Тебе что-то нужно, Полина? Что-то хочешь? Есть? Пить? Чем я могу помочь? — женщина прижимала руки к груди, а в её глазах стояли слёзы. Она искренне переживала за своего работодателя.

— Нет, спасибо больше. Я пойду спать. Больше суток не спала. Вчера так и не смогла уснуть.

— Бедная девочка, сколько ты пережила за эти дни, — женщина покачала головой. — Я молока с мёдом и маслом сливочным сделаю, чтобы ты спала лучше. Если не уснёшь к моему приходу, выпьешь.

— Спасибо, — я поплелась в свою комнату, с огромным трудом переставляя ноги.

В комнате смогла стащить штаны и сбросить свитер, оставшись в одних трусиках. Сил не осталось даже на то, чтобы умыть лицо. Упала на кровать и накрылась одеялом с головой. Думала, что сразу же отключусь, но сон не шёл. Чего-то не хватало. Чего… Сама же усмехнулась. Кого-то. Привыкла за последнее время, что вечно засыпаю в одной комнате с Ромой. Не имеет значения — в кольце его рук или просто рядом. Главное то, что я чувствую его защиту. Знаю, что он своим присутствием прогонит все страхи.

— Не спишь ещё, Поля? — Тамара Викторовна вошла в комнату с чашкой. — Выпей, милая. Чтобы сны хорошие снились.

— Спасибо большое. Вы так заботитесь обо мне.

— Как не заботиться, когда вижу, как несправедливо обделили любовью такого светлого ребёнка?

К горлу подкатил ком слёз.

— Сейчас в моей жизни появился человек, который дарит мне её сполна, — улыбнулась.

— Дай Бог, чтобы вы с Ромой пронесли эту любовь через всю жизнь. Помни, милая, такой любви с огнём не сыскать. Не каждому Бог дарит такую любовь.

Я кивнула, залпом выпивая молоко.

— Спи, милая. Утро вечера мудренее. Завтра всё наладится. И носик не забудь закапать.

— Точно, — улыбнулась. — Спасибо.

— Не за что, Полина.

Женщина взяла грязную чашку и ушла. Я откинула одеяло и потянулась к тумбочке, где стояли капли.