— Мы не можем их осуждать, — тихо ответила, тут же отводя взгляд.

— Полина, причин для осуждения много. В школе обсудили это. Или ты считаешь нормальным, едва потеряв жену в аварии, через пять месяцев привести в дом новую женщину. Не просто привести, а планировать свадьбу?

— Мы не знаем всей правды, — робко вставила я. — Вчера я услышала разговор… — осеклась. Трусливо передумала говорить. Замолчала.

— Говори, — Рома сжал мои пальцы.

— Они уже давно знакомы. Вроде восемнадцать лет. Может, больше.

Рома нахмурился. Постучал кончиками пальцев по губам. Заметила, что парень так делает, когда над чем-то размышляет.

— Неважно. Сейчас это не имеет никакого значения. Пойдём на колесо.

В этот раз улыбка Ромы была открытой и не натянутой. На кассе парень купил два билета. Повёл к огромному колесу. При каждом шаге мои колени подгибались.

— Трусишь, малыш? — задорно фыркнул Рома, окинув меня чёрным взглядом.

А я снова в их пленительную глубину провалилась. Море было спокойно. Настолько спокойно, что хотелось нырнуть на глубину, чтобы исследовать самые потаённые глубины. Увидеть их красочность.

— Болит? — вдруг резко сменил тему разговора Рома, костяшкой указательного пальца проведя по щеке, где след от ладони матери остался.

— Немного, — призналась я. — Скоро пройдёт. Ничего страшного.

На лице Ромы заиграли желваки, но он ничего не сказал. Ступил в кабинку колеса обозрения и помог мне зайти, в успокаивающем жесте сжимая мои подрагивающие пальцы.

— Не бойся.

Я села на лавочку и вцепилась пальцами в поручень. Дверца кабинки закрылась. Рома сел рядом. Когда кабинка дёрнулась и начала медленно подниматься, я прерывисто выдохнула и до боли сжала поручень. Рома расцепил пальцы одной руки и положил к себе на колено.

— Смотри, — спокойным и успокаивающим тоном заговорил на ухо, — там голубая бухта.

Рома показывал мне невероятные виды города, изредка касаясь щекой моей щеки или цепляя губами мочку уха. Я только вздрагивала, вновь и вновь чувствуя, как осыпаются крохотные колючки моего кактуса. Как расцветают в душе прекрасные цветы. И как крылышки крохотных мотыльков, стремящихся к свету этого парня, на коже оставляли тропки для мурашек.

Я забыла о страхе. Забыла о мире. Я парила над землёй в крохотной кабинке, устремившись следом за своим личным Солнцем. Я с восторгом взирала на прекрасный зелёный город, с красными крышами, синим-синим морем и белыми кораблями, что рассекали его глубины. Для меня он навечно запомнится таким — солнечным, белокаменным и бескрайним. А эхом голос Ромы звучащий спокойно, его дыхание на щеке и шее, запах шоколада и кленовых листьев, осевший на одежде, волосах и в лёгких.

— Нравится? — снова губы Ромы коснулись мочки.

Я чуть поёжилась, оторвала восхищённый взгляд от дороги с ползущими по ней точками машин и восторженно кивнула, чувствуя, как счастье переполняет меня. Видя ответные эмоции в глазах напротив. Одинокая маленькая планета нашла своё место в бескрайней Вселенной.

— Я рад, — Рома улыбнулся глазами. — А ты боялась.

— Ты же обещал, что не позволишь упасть. Я тебе верю, — сорвалось с губ.

В глазах напротив колыхнулся бескрайний океан. В тёмных карих глазах с восторгом рассмотрела зелёные крапинки. Такие красивые. А в зрачках виднелось моё отражение. Девчонки, с восторгом и обожанием взирающей на Рому. Кабинка дёрнулась. Парень качнулся вперёд. Горячие губы коснулись уголка моего рта, заставив замереть. Бабочки чувственности и восторга взбесились, крылышками царапая кожу по всему телу. Крохотные волоски встали дыбом, а дыхание застыло в груди.

Я распахнула глаза. Уставилась на Рому, понятия не имея, что делать дальше. Поддаться искушению и коснуться его губ своими? Или отстраниться? Сделать вид, что ничего не произошло?

Но Рома сделал вид, что ничего не произошло. Отвернулся к окну и пальцем указал куда-то вдаль, что-то тихо сказав. Но я была не в состоянии воспринимать его слова. Подсознание вычленяло лишь низкие, немного хрипловатые, будто у простуженного, нотки в его голосе. Они приятно царапали кожу. И заставляли дрожать.

Медленно кабинка опустилась на землю. Дверцы распахнулись, и Рома вновь протянул мне руку, чтобы помочь выйти. Пальцы мои в ладони сжал и не выпустил. Без слов потянул к ларькам со сладкой ватой, поп-корном и мороженым.

— Что будешь? — спросил, будто неосознанно перебирая мои пальцы.

Снова замерла, с восторгом разглядывая профиль Ромы. Его короткие и чуть вьющиеся волосы. Его острые скулы. И длинные черные, будто угольные ресницы. До чего красивый! Идеальный просто!

— Полина, — поймал мой плывущий и влюблённый взгляд и брови вскинул вопросительно.

— Я… Ничего не буду… У меня денег с собой нет, — виновато прикусила губу.

Тёмный океан потемнел в негодовании. Втянула голову в шею, готовясь к тому, что Рома начнёт ругаться, но он только выпустил мою ладонь, оставил меня стоять возле витрины с мороженым, а сам подошёл к продавцу и что-то сказал. Достал из кармана карточку, расплатился и забрал из рук продавщицы сахарную вату розового цвета и стаканчик мороженого.

— Держи, — протянул мне мороженое.

— А ты? Ты не хочешь? — не спешила принимать лакомство из его рук.

— Не хочу сладкое, — парень дёрнул уголком губ.

— Спасибо большое, — приняла мороженое и с наслаждением откусила нежный пломбир.

Рома подошёл к лавочке, положил на неё мой и свой рюкзаки и сел, жмурясь от лучей солнца и держа в руке сладкую вату. На солнце его глаза казались янтарными. Настолько красивыми, что я застыла, рассматривая их и изумрудные крапинки в них. Рома смотрел в ответ серьёзно, взглядом скользил по моему раскрасневшемуся лицу. За спиной промчался самокат. Я вздрогнула. Вынырнула с глубин спокойного и умиротворённого моря. Уселась на край лавочки. Протянула всё же стаканчик мороженого Роме.

— Точно не хочешь?

Парень снова дёрнул уголком губ, после чего склонился и откусил кусочек вафельного стаканчика. Облизнулся. Но капелька пломбира застыла на его нижней губе.

— У тебя тут мороженое, — недолго думая, большим пальцем провела по его коже.

Рома замер. Услышала, как хрустнула в его пальцах тонкая палочка сахарной ваты. Заметила, что костяшки его пальцев побелели. Решила, что сделала что-то не так. Взгляд вскинула на Рому. При солнечном свете увидела, что зрачки в его глазах расширились. Парень качнулся вперёд, опустив взгляд на мои губы. Взволнованно выдохнула. Я уже почувствовала его дыхание на своих губах, когда послышался звук велосипедного звоночка. Он отрезвил, заставил отпрянуть, осознать, что я вновь чуть не поцеловалась с братом. Да и наша прогулка сейчас походила на свидание. Отвернулась.

Аппетит пропал.

Показалось даже, что солнце стало светить тусклее.

Это так глупо, так безнадёжно влюбиться в своего брата. Замирать от каждого прикосновения. Тянуться к его теплу. Дрожать даже от случайно брошенного взгляда. И ждать поцелуя.

— Пить будешь? — будто ничего не произошло, спросил парень.

Я кивнула, только сейчас осознав, что в горле сильно пересохло. Рома протянул мне бутылку. Открутила крышку, коснулась губами горлышка и вдруг подумала о том, что это можно считать за поцелуй. Ведь он тоже прикасался к горлышку губами. Покраснела. Сделала глоток и смочила пересохшее горло.

Без особого аппетита доела мороженое. Отщепила кусок сахарной ваты, когда Рома подсунул мне её под нос. Разговор больше не клеился.

Молча доели сахарную вату. И так же молча двинулись домой. Но только Рома снова держал меня за руку, перебирая пальцы. А я вновь смотрела на его профиль, сгорая от любви к нему.

Мой кактус больно кололся, но это не мешало новым нежным белым цветам распускаться в груди. Такой была моя любовь — колючей, болезненной, но светлой и чистой.

На соседней лавочке

— Ребят, я что-то не догнал, Чёрт с новенькой встречается? — Глеб перестал жевать и смотрел вслед уходящей парочке, забавно приоткрыв рот.