Как и глаза Ромы, что смотрели так, что внутри всё тонко дрожало. Будто… Будто искатель сокровищ обнаружил клад, за которым охотился больше сорока лет. Жадно-жадно. Будто одним только взглядом хотел охватить меня с ног до головы. Оставить мой образ на сетчатке глаза.

Последние слова песни. Танец кончался. Руки Ромы оказались на талии. Приподняли меня в воздух, чтобы я теперь смотрела на него сверху вниз, пальцами цепляясь за широкие плечи. И медленно стали опускать, чтобы каждую клеточку его тела почувствовала.

Все хлопают, а мне кажется, что это в моей груди взрываются салюты восторга.

— Ты очень красивая, Полина, — тихо сказал Рома, пальцами коснувшись моей красной от жары и танцев щеки. — Безумно просто…

— Спасибо, — губы не слушались.

Раздались громкий аплодисменты, пришлось отводить взгляд от лица Ромы. Окинула взглядом толпу и увидела перекошенное от ярости лицо мамы и задумчивое Олега Леонидовича. Оба смотрели на нас с Ромой.

— Очевидно, сегодня снова вечером мне будут напоминать, что мы с тобой брат и сестра, — тихо и с отчаянием сказала я.

— В один миг меня это перестанет волновать, — Рома повёл меня к стульям, к которым были прикреплены воздушные шарики. Отвязал и мне протянул один. — Загадывай желание. Самое заветное.

Я прикрыла глаза и затаила дыхание.

«Прошу, Боже, сделай так, чтобы оказалось, что Рома не мой брат. Молю».

Выпустила жёлтый шарик из пальцев и долго наблюдала за его полётом, пока крохотная точка совсем не растворилась в бескрайнем небе. Перевела взгляд на Рому, застывшего рядом и неотрывно глядящего на меня. Он качнулся вперёд и кратко, мимолётно провёл пальцами по моей щеке.

— Сбудется.

Он сказал это так твёрдо, что я поверила. Не смогла не поверить тому, кто стал моей защитой, моей опорой, моей каменной стеной.

Родители, выпускники и первоклассники двинулись в актовый зал. Я здорово разнервничалась, видя, как много людей сидит в зале. Нервно кусала губы и заламывала пальцы. Я не смогу выйти. Все будут смотреть. Меня трясло, будто на улице был мороз.

— Малыш, — на плечи легли руки, а к спине прижалось горячее тело, мигом согревая, — не дрожи. Всё получится.

— Так много людей, — я повернулась полубоком к Роме и прижалась виском к широкому плечу. — Я боюсь опозориться. У меня просто голос пропадёт.

— Глупыш, — парень поцеловал меня в лоб. — Смотри на меня, я буду стоять здесь. Представь, что я твой единственный слушатель.

— Я так не смогу, — вскинула глаза, только сейчас осознав, насколько близко мы стоим друг к другу. Если Рома чуть склонится, его губы прикоснутся к моим. Снова задрожала. Но уже не от страха, а от жгучего, неподконтрольного желания почувствовать его поцелуй на губах. Снова. Только бы в этот раз его губы задержались на моих подольше. Чтобы я могла получше узнать, распробовать их вкус.

— Сможешь, — широко улыбнулся. — Я тоже боялся раньше на соревнованиях и терялся. Мама сказала мне, чтобы я думал о том, что она смотрит на меня с обожанием и восторгом. И не имеет значения, каким я приплыву, для неё я всё равно буду самым лучшим, — я коснулась пальцами лица Ромы, на котором снова отразилась боль. — Так что пой. Для меня.

Задохнулась. Под ногам поплыл пол, когда Рома перехватил мою ладошку и поцеловал пальцы. Показалось, будто он предложение не закончил. Будто хотел сказать:

«Пой. Для меня ты всё равно будешь самой лучшей».

В груди так тепло стало, так горячо, что засмеяться от восторга захотелось. В теле появилась лёгкость, будто я стала тем жёлтым воздушным шариком, что стремился к солнцу. Моё личное солнце стояло сейчас рядом. Вроде обжигало, было таким далёким и недостижимым, но благодаря ему распускались цветы в моей душе.

— Хорошо, — я улыбнулась и мягко высвободила пальцы из его руки, заметив ненавидящий взгляд Оли. — Спасибо тебе.

— Поль, мы следующие, — Тоша, как всегда, появился будто ниоткуда. Положил мне руку на спину, и подтолкнул ближе к сцене. — Сильно волнуешься? — склонившись к самому уху, шёпотом поинтересовался он.

— Есть немного, — я поёжилась от того, что дыхание парня защекотало кожу. Потёрла ухо плечом.

— Ты помни, что у тебя голос невероятный. Я бы сказал, уникальный. Пой сердцем. Забудь о зале. И вообще, не смотри в зал. Смотри в одну точку.

— Хорошо, — я улыбнулась. — Спасибо. Вообще за всё спасибо. Ты мне много помогаешь. Отдельное спасибо за то, что позвал вчера в мастерскую. У вас там так… — я задумалась, подбирая нужное слово, — душевно и уютно. И Рома вчера отвлёкся.

— Это уж точно не моя заслуга, — Антон хитро улыбнулся, блеснув глазами. — Не за что благодарить меня, Полина. Всё. Пойдём.

Мы вышли на сцену, проговорили слова. Я повернулась к кулисам и тут же взглядом нашла обеспокоенное лицо Ромы. Расслабилась. И прикрыв на миг глаза, запела. Я пела только для Ромы. Проживала каждую строчку, каждое слово, каждый звук. Я выплёскивала боль. Боль от того, что мы не можем быть с ним вместе. От того, что я не имею права любить его той любовью, что уже расцвела и пустила корни в сердце. Я согласна быть его эхом. Его тенью. Только бы рядом быть. Только бы не выпускать из поля зрения.

Аплодисменты оглушили. Я, даже не кинув взгляда на зал, ушла за кулисы. На противоположную сторону от Ромы. Я настолько открыла душу и сердце, что просто не могла сейчас находиться рядом. Боялась. Боялась совершить глупость. А он будто понял. Не стал тревожить. Только взгляд тёмный прожигал и неотрывно следовал за мной.

— Дорогие наши выпускники! — Ольга Ивановна вышла на сцену. — Вы подготовили сюрприз для родителей, а родители решили и вас порадовать перед тяжёлым учебным годом и уходом во взрослую жизнь. Мы, — она сделала паузу. — Едем. Отмечать. Начало учебного года. В загородный дом!

Девчонки завизжали, хлопая в ладошки, а парни одобрительно загудели.

— Прошу всех на выход. У школы уже ждут автобусы. Пусть этот день запомнится вам на всю жизнь.

Когда шла к автобусу, меня перехватили мама и Олег Леонидович.

— Доченька, — родительница вытирала салфеткой слёзы, а мужчина улыбался, поглаживая её пальцами по плечу, — как же невероятно ты пела! Всю душу вывернула! Моя хорошая, — женщина прерывисто меня обняла и стала целовать щёки. — Мама тебя любит, девочка моя. Так сильно любит.

— Мам, ты чего? — не привыкшая к таким словам с её стороны, стояла столбом, не в состоянии даже руки поднять, чтобы по спине её погладить.

— Просто поняла, как быстро ты выросла. Вчера только тебя из роддома забрала, а сейчас ты уже выпускница.

— Ну, не замуж ведь выдаёшь, — пошутила я, всё же подняв руку и погладив родительницу по спине. — Я тоже тебя люблю, мама.

Несмотря ни на что люблю. Потому что роднее никого нет.

— Ну, что вы девочки сырость развели? — Олег Леонидович обнял нас. — Мы едем праздновать. Пусть Полина идёт, пока автобус без неё не уехал.

— А вы? — я отстранилась от мамы и заглянула в лицо мужчины. Он взирал на меня с лаской и некой обречённостью, природы которой я не смогла понять.

— Мы с твоей мамой на машине, Полина. Беги. Рома ждёт, — при этих словах уголок его губ дёрнулся. Так же, как у Ромки всегда. В очередной раз поразилась, насколько сильно похожи отец и сын.

Я кивнула ему, провела рукой по плечу плачущей матери и пошла к белому автобусу, возле которого стоял Рома, засунувший руки в карманы штанов и разговаривающий с Димой.

— Привет, — друг любимого улыбнулся. — Ты вчера забыла, — он из кармана достал мой маленький чёрный крабик для волос.

— Спасибо. Я даже забыла про него.

— Дед Игната спрашивал, когда вы ещё придёте, — Дима посмотрел на Рому, пожавшего тут же плечами.

— Надеюсь, что получится в ближайшее время, — я ответила за него. — Если родители подготовкой к свадьбе не загрузят, мы придём. Мне очень понравилось у вас.

— Это хорошо, — Дима озорно подмигнул. — Значит, будешь притаскивать к нам своего братишку.