— Не хочешь идти? — пальцы Ромы погладили за левым ушком. Стало так приятно, что я в спине прогнулась.

— Не знаю. Не могу не пойти. Она же моя мама… Но не знаю даже, что мне надеть, — призналась я.

— У моей мамы… платья остались.

— Ром, — я отодвинулась от парня и заглянула в его лицо, — мне кажется, что это плохая идея. Ведь это вещи твоей матери.

— Всё равно их уже никто носить не будет, — парень болезненно улыбнулся. — Вещи новые, мама так и не успела их надеть.

— А твой отец? Как он отреагирует?

— Он-то? — улыбка Ромы походила на оскал. — Он женится, малыш. Ему плевать. Пойдём.

Парень не стал ждать моего ответа. За руку, на буксире, потащил меня вдоль коридора в самый конец. В это комнату я ни разу не заходила. Даже не пыталась заглянуть. Не подозревала, что она принадлежала Роминой маме.

Рома открыл дверь. Толкнул её. И замер, зажмурив глаза. В странном порыве шагнула к нему и обхватила руками вокруг торса. Погладила ладошками по спине. Напряжённые мышцы немного расслабились. Парень выдохнул. Медленно открыл глаза и окинул взглядом комнату.

— Не заходил сюда после её смерти, — на грани слышимости уронил он. — Не мог.

— Мы можем уйти. Тебе не обязательно…

— Нет. Я хочу… Хочу вспомнить…

Рома шагнул в комнату, заставив меня разжать кольцо рук. Втянул воздух, выдохнул. Заметила, как снова напряглась спина. Он сжал и разжал кулаки, медленно, очень медленно поворачивая голову и рассматривая комнату. Я не смела шевелиться, боясь нарушить этот момент. Жизненно важный для него.

Рома прошёл к столу, провёл по нему пальцами. На столе стояла рамка. Увидела, что на фотографии были запечатлены родители Ромы. Парень коснулся холодного стекла. Провёл, будто оглаживая овал лица мамы. Я сглотнула ком слёз.

Не шевелилась, наблюдая за тем, как парень ходит по комнате, касаясь поочерёдно вещей. Он подошёл к шкафу, открыл и достал платье изумрудного цвета.

— Наденешь? — повернул ко мне вешалку. — Мама его не надевала. Оно подойдёт к твоим глазам.

— Ромочка, я не могу быть уверена, что это хорошая идея, — я затопталась на месте, чувствуя себя неудобно.

— Малыш, — Рома преодолел расстояние между нами, — примерь, пожалуйста.

— Ты точно этого хочешь, Ром? — подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке. — Это ведь память о ней.

Парень повернул голову и прижался губами к моему запястью. После носом потёрся, щекоча дыханием тонкую кожу.

— Точно.

Я забрала из его рук платье. Зашла за дверь шкафа и быстро скинула ночную одежду. Надела платье, но застегнуть молнию не смогла.

— Не дотягиваюсь, — повернулась к Роме спиной, выходя из-за двери.

Парень быстро провёл пальцами по спине и застегнул быстро молнию. Я повернулась к зеркалу и замерла. Платье село идеально. И Рома был прав. Оно делало цвет моих глаз глубже и насыщеннее.

— Останешься в нём? — парень положил руки мне на плечи и губами прикоснулся к щеке.

— Если можно, — ладошками провела по бёдрам.

— Пойдёшь завтракать? — перевёл тему разговора.

— Пока не хочу. Мне в душ нужно.

Рома кивнул. Я молча покинула комнату, желая дать ему ещё время побыть там, где жила его мама. Приняла душ, вымыла голову и сделала укладку. Чуть помедлив, достала тушь и накрасила ресницы. Когда надела платье, в комнату постучались.

— Да, — борясь с молнией, пропыхтела я.

— Доброе утро, Полина, — в комнату вошёл Олег Леонидович. Замер, увидев платье на мне. Я испугалась его взгляда. Решила, что он потребует снять его сейчас же. Но мужчина прикрыл глаза и выдохнул. — Давай помогу.

Застегнул платье. Застыл за спиной, смотря на моё отражение.

— Ты очень красивая, — улыбнулся.

— Спасибо, — смущённо кашлянула.

— Света сказала, что ты не хочешь идти на празднование, — положил руки на плечи, чуть сжал.

— Она меня не так поняла, — повел плечом. Не любила, когда кто-то стоял за спиной. Развернулась к мужчине лицом.

— Пойдёшь?

— Пойду. Куда мне деваться? — опустила взгляд в пол.

— Полина, ты не обязана идти. Если нет желания, можешь остаться дома. Никто не принуждает.

— Если мы будем одной семьёй, я не хочу потом слышать упрёки о том, что я не пришла на свадьбу, — я дёрнула уголком губ, невольно повторяя жест Ромы. — Когда мы выходим?

— Через два часа, — Олег Леонидович отошёл от меня к двери. — Тамара Викторовна сказала, что ты ещё не завтракала. Покушай, потому что в ресторан мы только вечером приедем.

— Хорошо. Спасибо.

— Тебе очень идёт платье, — взгляд мужчины снова потяжелел. Он ушёл, а я растерянно захлопала глазами. Было стойкое ощущение, что он узнал платье погибшей жены. Но ведь Рома сказал, что она его не носила.

На кухне была только Тамара Викторовна.

— Привет, красавица, — она тут же заулыбалась. — С каждым новым днём всё красивее и красивее становишься. Хорошо отдохнула.

— Здравствуйте. Да. Жаль, что нельзя было ещё остаться. Я бы с радостью пожила некоторое время там.

— Не переживай, ещё съездите обязательно, — Тамара Викторовна поставила передо мной чашку чая тарелку с двумя пирожками. — Приятного аппетита.

— Спасибо большое. Вы очень вкусно готовите, — накинула на плечи шаль, чтобы не испачкать платье.

— Это хорошо. Может, ты есть лучше станешь, — женщина покачала головой. — Худенькая такая.

— Я не всегда такой была, — я вымученно улыбнулась. — Я заедала стресс и переживания. И в четырнадцать лет я весила девяносто, — смотрела в стол, боясь увидеть сочувствие или брезгливость на чужом лице. — Надо мной издевались. И я решила взять себя в руки и похудеть. Перестаралась.

— Анорексия? — я кивнула. — Ты молодец, Полина. Сильная девочка. И очень красивая.

— Спасибо, — я искренне улыбнулась.

Женщина не стала развивать болезненную для меня тему. Но я уверена, что больше ничего не скажет про мою худобу.

Я доела свой завтрак, когда на кухню зашёл Рома. Если бы я жевала, то подавилась бы. Божечки! Какой же он был красивый. В чёрных штанах, чёрной рубашке и с подтяжками. Смотрела на него во все глаза. Это настоящее преступление быть настолько красивым!

— Ох, — вздохнула Тамара Викторовна, — где моя молодость? Пойду, мужу позвоню.

— Так, дети, — на кухню в ту же минуту вошёл Олег Леонидович, — выдвигаемся. Фотограф уже приехал. Света ещё одевается, идите, вас пока сфотографирует.

Мы с Ромой вышли во двор дома, где стояла женщина с фотоаппаратом в руках. Следующие двадцать минут нас с парнем фотографировали. После ЗАГСа мы поехали на набережную. И я впервые увидела море. Заворожённая его красотой, не могла отвести взгляд от волн, омывающих памятник, восстающий из воды. Море пахло невероятно. И цвет его был безумно похож на цвет глаз Ромы, не отходящего от меня в этот день больше чем на несколько метров.

В ресторане гостей было немного. Я не знала никого, поэтому жалась к Роме и наблюдала за тем, как мама со счастливой улыбкой принимает поздравления.

— Она счастлива, — обратилась к парню. — А твой отец не очень.

— Ты уверена, что твоя мать снова не играет на публику?

— Мне хочется в это верить, как всегда, — грустно улыбнулась я. — Я надеюсь, что про беременность она не солгала. Вроде живот видно было вчера. Не стала бы она такими вещами шутит, я думаю.

— Как знать, — Рома небрежно пожал плечами. — В любом случае уже ничего не изменить. Батя женился.

— В нашей стране существуют разводы, — подколола его я.

— Существуют, — резко крутанул меня, развернув к себе лицом. — Но тогда она увезёт тебя. От меня, — моё сердце замерло, как взгляд парня на моих губах. — Пусть я эгоист. Но я не готов тебя отпускать.

— Рома…

В груди пекло настолько сильно, что стало больно. Парень почти признался мне в любви. Уткнулась лбом в его плечо и застыла так, в очередной раз чувствуя, что чувствую умиротворение и спокойствие лишь рядом с ним. Только тогда, когда крепкие руки скользят по спине, а в волосы на макушке врезается его частое дыхание.