— А что рассказывать? В новую базу постепенно перебираемся. Катера передислоцируем сюда. Вот и прибыл я вместе с первыми катерами, — проговорил Саша, улыбнувшись.

— Так ты теперь уже командиром целой катерной флотилии заделался, как я погляжу. Это же отлично. Значит, сможем видеться чаще, а я смогу узнать от тебя еще что-нибудь новенькое про наше настоящее и будущее. Ты же теперь для меня вроде оракула, который события предсказывать умеет, — в тон ему ответил родственник, тоже расплывшись в улыбке.

Это место встречи предложил Добрынин. За время службы в Таллине, дядя Игорь уже успел довольно хорошо изучить город. И ему очень понравился вид с террасы небольшого кафе, как и вкусное мороженое, которое здесь подавали в хрустальных вазочках с серебряными ложечками. С удовольствием наворачивая холодную сладость, Александр произнес:

— Да нет же, дядя, какой из меня оракул, в самом деле? Я же уже изложил на бумаге все, что я помнил об этой войне, когда заново начал жить здесь сам в себе после смерти там, в будущем. А сейчас, чем дальше, тем больше все развивается в иных направлениях. И куда приведут новые события, я не знаю. Не было в моем том прошлом такого, чтобы, например, Финляндия капитулировала, едва вступив в войну против СССР. Да и Ленинград в первый день войны никто тогда не бомбил. И «Тирпиц» с «Шарнхорстом» на Балтике не свирепствовали в это время, и Аландские острова немцы в этом году не оккупировали. К тому же, воюет теперь наша Красная Армия гораздо лучше. Даже летчики не сплоховали, не дали захватить немцам полное господство в воздухе. Вот все эти изменения и доказывают, что пророк из меня теперь совсем никудышный.

— Да ладно тебе прибедняться, племяш. Лучше скажи, что думаешь о том, что немецкая эскадра Моонзунд обстреляла вчера на рассвете, — сказал дядя Игорь и рассказал подробности происшествия.

Не забывая поедать мороженое, Саша высказал свое мнение:

— Я думаю, что это пока всего лишь демонстрация силы, немцы пугают защитников архипелага. Раз ты говоришь, что близко они не подходили, да и сразу ушли, как только наши ответный огонь открыли.

— А, может быть, оборону нашу прощупывают перед высадкой десанта? — предположил Добрынин.

Александр возразил:

— Нет, не думаю. Я знаю, что немцы пока еще не готовы к высадке десанта. В той истории, которую я помню, они вообще сначала не рискнули атаковать через Ирбенский пролив. А потом пересмотрели первоначальный план операции «Беовульф» и начали вторжение на Моонзунд с другой стороны, с берега Эстонии. И только после того, как продвинулись по суше и уже не только всю Эстонию захватили, а и кольцо блокады Ленинграда замкнули с юга, немцы смогли освободить с фронта достаточно сил, чтобы решиться на десантную операцию «Беовульф-2». А до того момента у них сил просто не хватало для такого серьезного мероприятия. Они же знают, что архипелаг нами хорошо укреплен. Разведка им, наверняка, сообщает, несмотря на все наши контрмеры. Так что не думаю я, что скоро стоит ждать вражеский десант на архипелаге.

Дядя внимательно взглянул на племянника и проговорил:

— А если немцы снимут войска откуда-нибудь из той же Франции? Может такое быть? Ведь Моонзунд сейчас у них словно кость в горле из-за наших бомбежек Берлина. Да и не только из-за этого. Под Ригой застрял их вермахт. Потому и могут, например, кригсмарине на помощь туда отправить. А для этого им надо сначала Ирбенский пролив взять.

Лебедев пробормотал:

— Ну, не знаю. Я же говорю, что оракул из меня теперь плохой. Могу только предполагать, что все силы немцев сейчас связаны боями на длинном фронте. А насчет переброски войск из Франции знать не могу. Никогда углубленно не интересовался тем направлением немецких боевых действий. Даже не представляю, какие именно у них там резервы накоплены. Но, не думаю, что быстро сделают передислокацию, даже если сильно захотят, потому что все их перевозки сейчас на снабжение имеющихся войск завязаны. И вряд ли смогут что-то существенно поменять. Хотя, я ни в чем уже не уверен. Например, такую мощную эскадру на Балтике немцы тоже в тот раз не собирали. Да и наши в прошлый раз начали бомбить Берлин дальней авиацией с Моонзунда только с седьмого августа. Так что и планы немцев, конечно, могут из-за всего этого поменяться. Тем более, что и Рига пока уверенно держится, а я помню, что ее сдали уже тридцатого июня.

Добрынин сказал, доедая мороженое:

— Посмотрим, что немцы приготовят нам на этот раз. Хитрецы они известные. Да что мы все об этой войне разговариваем, в самом деле? Лучше расскажи мне, что будет с нашим флотом после победы.

Саша и рад был сменить тему, но не знал даже, с чего начать. И он начал с текущего момента.

— Не знаю, опять же, что теперь в точности получится с флотом, но там, в той жизни, которую я прожил, боеспособный океанский флот Советский Союз построил уже к шестидесятым годам. Благодаря победе в войне, СССР получил немецкие технологии и немецкое оборудование. Что и позволило почти сразу начать строительство очень серьезного флота. Но, линкоры, заложенные до войны, достраивать не стали. Посчитали их бесперспективными. Зато строили другие корабли под новые задачи. У нас же там сразу после победы над Германией Холодная война началась с Америкой, Англией и их союзниками, с Северо-Атлантическим альянсом НАТО, куда вся Западная Европа вошла.

А мы могли рассчитывать лишь на себя, потому что в наших союзниках оказались страны Восточной Европы, наиболее пострадавшие от войны. И от этих союзников толку для СССР было мало, наоборот, им еще и помогать восстанавливаться нужно было долгое время, отрывая ресурсы от своего собственного народа. Но, мы смогли, несмотря ни на что, построить замечательный флот. Создали атомные подводные лодки с ракетами, ударные ракетные крейсера, большие противолодочные корабли, отличные океанские эсминцы и даже тяжелые авианесущие корабли, оснащенные не только авиагруппами с реактивными самолетами, но и имеющие собственное мощное вооружение. Были еще и атомные крейсера типа «Орлан», которые получились даже мощнее линкоров. Да и обеспечение флота наладили, оборудованные базы создали не только на всех наших побережьях, но и в зарубежных странах, сделали системы сверхдальней связи и запустили космические группировки военных спутников. Вот такой был у нас морской щит социализма к восьмидесятым годам. Вот только весь этот социализм помножили на ноль предатели и попилили почти весь наш флот, распродав его на металл, — поведал Александр с грустью и сожалением в голосе.

К середине июля красноармейцы, наступающие со стороны Ханко, вышли к устью реки Кокемяенйоки. Выбив неприятеля на берегу и заняв южную часть городка Пори, они дожидались подхода подкреплений, готовясь форсировать реку, на противоположном берегу которой окопался неприятель. Наступлением на север вдоль берега Ботнического залива командование РККА пыталось отсечь от снабжения финские войска, которые все еще сохраняли верность Маннергейму. Но, эти легкие пехотные финские полки, лишенные бронетехники, имеющие лишь полевые пушки небольших калибров с недостаточным количеством боеприпасов и растянутые жидкой линией вдоль северного речного берега, не должны были оказывать серьезного сопротивления наступающим с юга. Хотя, оборону по реке финны пока держали. И с ходу переправиться у русских не получалось. Хитрые финны заранее взорвали все мосты, установив пулеметы таким образом, чтобы простреливать все пространство реки в районе городка Пори. Да и обойти их пока у красноармейцев не получалось, потому что у наступающих тоже возникали проблемы со снабжением.

Ведь далеко не все финское население отнеслось к оккупантам лояльно. Были и такие, которые стреляли в спину красноармейцам. К тому же, ставка Маннергейма много внимания уделяла засылке диверсантов в надежде поднять против красных настоящую партизанскую войну. И сотрудники НКВД, откомандированные на территорию Финляндии для наведения порядка, сбивались с ног, пытаясь пресекать подобные действия. Но, если на побережье Финского залива население еще хорошо помнило власть Российской Империи, относясь к русским довольно-таки нейтрально, то финский север, где всегда чувствовалось сильное влияние Швеции и Норвегии, никогда не отличался лояльностью к восточным соседям, считая, что все земли Карелии до Онежского озера исторически принадлежат Суоми и отторгнуты русскими совершенно незаконно.