Несмотря на то, что немецкий корабль нанес англичанам, особенно «Экситеру», тяжелые повреждения, капитан цур-зее Ганс Лангсдорф принял ошибочное решение. Вместо того, чтобы пойти на прорыв, скрывшись в Атлантике, на что имелись хорошие шансы, поскольку корабль критических повреждений в бою не получил, Лангсдорф приказал идти к Монтевидео. Оказавшись запертым английскими кораблями, к которым на помощь подошел еще один тяжелый крейсер «Камберленд», в заливе Ла-Плата, Лангсдорф принял решение взорвать свой корабль, а сам застрелился. Так в декабре 1939-го года одним «карманным линкором» стало меньше.

Однотипный «Дойчланд», переименованный в «Лютцов», в апреле 1940-го года участвовал в десантной операции против Норвегии, получив несколько попаданий шестидюймовых снарядов с береговых батарей, а потом еще и торпеду в корму с английской подлодки «Спирфиш». После этого корабль долго ремонтировали, а после ремонта направили прорываться в Атлантику для рейдерства. Но, торпеда, пущенная с английского самолета-торпедоносца 13-го июня 1941-го года, привела к серьезным повреждениям, что заставило корабль вернуться обратно и встать на новый длительный ремонт. Так и получилось, что на ходу в боеспособном состоянии из трех однотипных кораблей к августу 41-го остался лишь «Адмирал Шеер».

Этот корабль снискал себе, пожалуй, не меньшую славу удачливого рейдера, чем «Шарнхорст». Опыт боевых походов у «Адмирала Шеера» имелся обширный. Еще во время войны в Испании экипаж тяжелого крейсера начал получать боевой опыт, сопровождая транспортные конвои для франкистов. А во Второй мировой войне «Адмирал Шеер» участвовал с самого начала. Уже 4-го сентября 1939-го корабль отбивался в Вильгельмсхафене от британских бомбардировщиков, сбив один из них, но получив три бомбы, которые, впрочем, не причинили кораблю серьезных разрушений. До июля 1940-го года корабль подвергся серьезной модернизации. Калибр зенитной артиллерии увеличили с 88-ми до 105 мм. Установили радиолокатор и оборудование для размагничивания корпуса. 23-го октября того же года корабль вышел из Готенхафена курсом на Ставангер, а уже 28-го числа он прорвался через Датский пролив в Атлантический океан.

5-го ноября с борта «Адмирала Шеера» заметили британский пороход «Мопан», который был немедленно потоплен, а позже летчик корабельного гидросамолета «Ардо-196», выполняющий разведывательный полет, заметил британский конвой. И капитан цур-зее Теодор Кранке принял решение атаковать. Но, английский вспомогательный крейсер «Джервис-Бэй», переоборудованный в военный корабль из пассажирского судна, оказал сопротивление. Несмотря на то, что на вспомогательном крейсере имелись всего шесть орудий небольших калибров, он вступил в перестрелку и отчаянно сражался целый час, давая время транспортным судам уходить разными курсами. Что делало невозможным успешное преследование всех транспортов немецким рейдером. Таким образом, хоть «Джервис-Бэй» и был потоплен главным калибром «Адмирала Шеера», его гибель спасла большинство судов конвоя HX-84, следовавшего из Галифакса. Из тридцати семи транспортных судов немцы потопили лишь пять.

Сорок первый год «Адмирал Шеер» начал с охоты в южной части Атлантики, куда благополучно прорвался, уйдя от преследования английской эскадры, да еще и дозаправился с танкера «Нордмарк» в условленной точке. От архипелага Тристан-да-Кунья рейдер направился прямиком в Индийский океан, где потопил еще три судна. Однако, их сигналы бедствия уловили английские крейсера, сразу пустившись в погоню. Впрочем, развив полный ход в 28 узлов, «Адмирал Шеер» благополучно ушел от преследования обратно в Атлантический океан, а потом достиг немецких берегов, бросив якорь в бухте Киля 1-го апреля 1941-го года. За время этого похода тяжелый крейсер прошел сорок шесть тысяч миль, отправив на дно шестнадцать судов противника. За такие успехи в рейде командира корабля Теодора Кранке повысили в звании до контр-адмирала. И вот теперь Эрих Редер планировал использовать опыт этого моряка во время штурма Моонзунда.

Гросс-адмирал надеялся, что «Адмирал Шеер» не подведет эскадру главных сил кригсмарине, а станет отличной заменой не оправдавшему надежд «Принцу Евгению». И пусть «Адмирал Шеер», в отличие от «Принца Евгения», имел всего шесть орудий главного калибра, но, качественно они превосходили восемь главных пушек того тяжелого крейсера. На «Адмирале Шеере» устанавливались отличные орудия калибра 283-мм, подобные тем, которыми вооружался линейный крейсер «Шарнхорст», а вдобавок к ним стояли восемь 150-мм пушек с башенными щитами. Зенитная артиллерия после модернизации включала шесть 105-мм орудий, восемь 37-мм и десять 20-мм автоматических пушек. Имелись и два четырехтрубных торпедных аппарата калибром 533 мм. Длина корабля составляла 186, а наибольшая ширина превышала 21 метр при осадке 7,4. Так что боевая единица кригсмарине, пришедшая на замену «Принцу Евгению», выглядела вполне полноценной.

Ровно в пять часов утра в воскресенье третьего августа начальнику БОБРа Елисееву доложили, что подводниками на траверзе латвийского портового городка Вентспилса, который немцы, оккупировав, вновь называли Виндау, замечены тяжелые корабли кригсмарине, идущие в сторону Ирбенского пролива следом за тральщиками. По силуэтам были опознаны «Тирпиц», «Шарнхорст» и еще какой-то крейсер типа «Дойчланд». Подводники не смогли провести торпедную атаку, потому что охранение ордера, состоящее из миноносцев и эсминцев, атаковало советскую дозорную подводную лодку, отогнав ее глубинными бомбами. Впрочем, сообщение в штаб лодка все-таки передала.

— Ладно, предупрежден — значит вооружен! — высказался генерал.

Он сразу приказал привести береговые батареи на полуострове Сырве и на западе острова Эзель в полную боевую готовность, но пока не стрелять. Елисеев решил подпустить противника поближе и начать обстрел лишь тогда, когда немецкие корабли подойдут к минным заграждениям, установленным у входа в Ирбенский пролив. Тогда советские артиллеристы получат возможность не попусту тратить снаряды, а бить прицельно. Елисеев выжидал подходящего момента. Но, выжидали и немцы. Тяжелые корабли немецких главных сил не открывали огонь, двигаясь малым ходом и дожидаясь, когда тихоходные тральщики достигнут границы минных заграждений и начнут разминирование.

А с противоположной стороны, от Рижского залива, к Ирбенскому проливу подходили оба советских линкора и крейсер «Киров». Стоя на ходовом мостике флагманского «Марата», Юрий Федорович Ралль всматривался в горизонт через бинокль, думая в этот момент о том, смогут ли корабли под его командованием повторить подвиг броненосца «Слава», до последнего сражавшегося против превосходящих сил немецкого флота. Теперь же положение казалось не таким уж и отчаянным, как тогда у «Славы». Даже пока приблизительно равным. Два новейших линейных корабля и один тяжелый крейсер у немцев против двух старых русских линкоров с одним средним крейсером.

Еще, конечно, у немцев имелись эсминцы и миноносцы, да где-то, возможно, затаились и другие боевые корабли. Например, не ясна пока была дислокация легких крейсеров «Кельн» и «Лейпциг», как и то, будет ли принимать участие в штурме архипелага немецкий броненосец «Шлезвиг-Гольштейн». Но, Ралль уже знал, что со стороны открытого моря на помощь к линкорам спешат легкие силы КБФ во главе с контр-адмиралом Малевским, идущим на лидере «Минск». Конечно, немецкие тяжелые корабли имеют преимущество в бронировании и в артиллерии, но зато им придется действовать еще и против береговых батарей Моонзунда, которые поддержат огнем советский Балтийский флот. Да и торпедные катера готовы атаковать в подходящий момент. Мины, опять же, наготове. Тральщики КБФ заграждения успели поставить вовремя. Пусть теперь немцы под огнем береговых орудий пробуют разминировать.

— Посмотрим еще, чья возьмет на этот раз, — проговорил Ралль, опуская бинокль.

Погода благоприятствовала, когда Александр Лебедев шел на торпедном катере «Г-5» во главе своего особого катерного отряда волнового управления. Скорость в полсотни узлов на глиссаде заставляла корпус реданного катера чувствовать каждую самую незначительную волну, подпрыгивая на ней, как на жесткой кочке. И казалось, что этим кочкам не будет конца. А каждая такая водяная кочка сотрясала не только сам катер, но и тела моряков. Под рев двигателей, разбрасывая тучи брызг, торпедный катер, приподнявшись всем корпусом на уступе редана, буквально летел по гребням небольших волн довольно спокойной Балтики. Шум и постоянная вибрация всегда сопутствовали службе катерников. Но, Александр уже успел достаточно привыкнуть к особенностям подобных катеров-глиссеров.