Но, Редер даже радовался тому обстоятельству, что теперь не нужно будет гоняться за старыми русскими дредноутами. Они сами пришли на убой. Гросс-адмирал в тот момент даже не сомневался в собственной победе. А стечение обстоятельств еще и обрадовало его. Ведь теперь он получил возможность не только высадить десант на архипелаг в рамках «Беовульфа», но и успешно завершить стратегическую операцию «Ход ферзем» по уничтожению главных сил советского Балтийского флота.

Редер приказал артиллеристам «Тирпица» и «Шарнхорста» сосредоточить огонь на головном вражеском линкоре. А «Адмиралу Шееру» гросс-адмирал дал боевое задание поразить русский крейсер, прикрывающий дредноуты сзади. Необходимо было связать этот крейсер боем, потому что он представлял очень серьезную угрозу всей немецкой тральной флотилии, которая продолжала под огнем неподавленных береговых орудий выполнять свою работу по тралению фарватера.

Немецкие комендоры стреляли неплохо. Хотя знаменитый выстрел «Бисмарка», отправивший на дно английский «Худ», повторить пока никак не удавалось. К пятнадцатой минуте боя оба советских линкора уже горели от попаданий «Тирпица» и «Шарнхорста». «Марат», видимо, получил повреждения машин, потому что из мателота превратился в ведомого, пропустив вперед «Октябрьскую революцию», которая тоже сразу попала под немецкие снаряды. Русские дредноуты горели, но, оба пока оставались на плаву, а их 305-мм орудия все еще огрызались очень серьезно. Вес залпа каждого из русских линкоров-дредноутов превышал массу залпов «Тирпица» или «Шарнхорста». И, если бы русские комендоры стреляли точнее, повреждения немецких кораблей могли бы быть очень серьезными.

И без того после нескольких попаданий на «Тирпице» уже горел весь верх передней надстройки, были разбиты дальномеры и выведено из строя радиолокационное оборудование. Погибли артиллерийские офицеры и операторы локаторов. Все шлюпки и катера по правому борту взрывами разметало в щепки вместе с бортовым гидросамолетом. Осколки изрешетили надстройки, защищенные лишь 19-мм броней, убив несколько моряков кригсмарине и ранив еще больше.

Несколько русских бронебойных снарядов массой почти в полтонны каждый пробили 50-мм броневую палубу и даже 160-мм броню каземата, расположенного над корабельной цитаделью, убив одиннадцать матросов, многих ранив и вызвав пожары во внутренних помещениях. Но, аварийные партии пока справлялись с огнем, не давая ему распространяться. И ничего критически важного внутри корабля еще не пострадало. Корпус линкора, его машины и погреба боезапаса оставались целыми. Несмотря на интенсивный обстрел и близкие к подводной части корабля разрывы снарядов, затопления нигде не наблюдалось. Вот только вторая орудийная башня главного калибра, именуемая «Бруно», перестала поворачиваться после очередного попадания, а все, кто находились внутри нее, получили контузии.

Пожары уже вспыхнули и на «Адмирале Шеере», который шел в кильватерной колонне замыкающим. По «карманному линкору» издалека лупили 180-мм дальнобойные орудия крейсера «Киров», пытающегося оставаться вне пределов поражения немецкими снарядами. При этом, крейсер маневрировал на достаточно приличной скорости. И попасть в него корабельным артиллеристам «Шеера» никак не удавалось, хотя все шесть главных корабельных пушек калибра 283-мм непрерывно вели огонь. Но, девять главных орудий «Кирова», пусть и не столь мощных, как у «Шеера», стреляли быстрее и попадали в немецкий тяжелый крейсер от самой линии горизонта. Один лишь «Шарнхорст», идущий за мателотом, в роли которого выступал «Тирпиц», пока не горел, исправно посылая снаряды во вражеские корабли из всех своих девяти стволов главного калибра.

Рано утром в воскресенье третьего августа по боевой тревоге Александр Лебедев подскочил, словно ужаленный. Накануне вечером катера волнового управления передислоцировались в эстонский Куресааре, он же старый русский городок Аренсбург с прусским названием. До самого позднего вечера Саша занимался обустройством на новом месте. А мичманы помогали ему. Даже выпросили у портового начальства подъемный кран для того, чтобы легче вытаскивать катера и гидросамолеты из воды для ремонта и необходимого технического обслуживания.

Конечно, все флотские командиры понимали, что немцы вскоре атакуют Моонзунд. Но, до самого последнего времени точную дату и время атаки рассчитать не представлялось возможным. Ведь, на самом деле, разведка Краснознаменного Балтийского флота не располагала той самой мощной агентурой, которая, якобы, снабдила советское руководство исчерпывающими сведениями по плану «Барбаросса», предоставленными самим Сашей Лебедевым и выданными его дядей Игорем за работу некой агентурной группы «Красный септет». Теперь уже Александр, хоть и оставался «попаданцем из будущего», ничего точно предсказать не мог, поскольку, с его подачи, история начала изменяться. И менялась она с каждым прожитым днем, все больше расходясь с теми событиями, о которых Лебедев знал из своей предыдущей жизни. Потому то, что произошло, оказалось неожиданным и для него.

Мощная воздушная атака немецкой авиации на рассвете, за которой последовал обстрел берега со стороны немецких кораблей, застала Александра врасплох. Очень устав накануне, он сладко спал на новом месте и видел сон о недавних событиях, как мама встречала его в коммунальной квартире на Невском, как он общался с отцом, как обнимал свою жену Наташу, когда вой сирен, гул моторов в небе, треск зениток и грохот разрывающихся где-то недалеко бомб разбудили его. Едва он выскочил наружу из казармы, продрав глаза на ходу, как подбежал мичман Василий Ермоленко, начальник связи, передав боевое задание, только что полученное из штаба. Катерам волнового управления предстояло немедленно атаковать вражескую эскадру.

На «Октябрьской революции» готовились к предстоящему бою еще с ночи. Как только радисты получили шифрованное сообщение о том, что обоим линкорам надлежит немедленно выдвигаться к Ирбенскому проливу, и корабль изменил курс, увеличивая ход до полного и держась в кильватер «Марату», слухи о предстоящем сражении тут же начали распространяться среди команды. Пошли тревожные перешептывания не только среди простых краснофлотцев, но и среди командиров. Все понимали, что, скоро предстоит вступить в морской бой с новейшим немецким линкором «Тирпиц» и с эскадрой, сопровождающей этот очень мощный корабль. Мандражили, конечно, некоторые краснофлотцы, но и они понимали, что биться придется всерьез, потому что деваться, в сущности, некуда. Если не сразиться с неприятелем прямо сейчас, то неизвестно, представится ли еще раз столь удобный момент, чтобы встретить немецкие корабли на минной позиции. Ведь все знали, что в открытом море у неповоротливых старых дредноутов против новейших маневренных германских кораблей шансов будет еще меньше.

По сути, надеяться можно было лишь на преимущество в кучности залпа главного калибра над немецкими кораблями. Да и суммарно залп двух советских линкоров весил почти на две тонны больше, чем залп «Тирпица» и «Шарнхорста» вместе. Если немецкий линкор мог одновременно послать в цель восемь снарядов по 800 кг, то линейный крейсер стрелял за один залп девятью снарядами по 330 кг. Двенадцатидюймовые орудия, произведенные на Обуховском заводе еще в царское время, за годы службы русских линкоров показали себя достаточно надежными. Да и корабельные артиллеристы, получившие после модернизации новые дальномеры и обновленную систему управления огнем, уже неплохо потренировались в стрельбе по береговым целям, поражая скопления техники вермахта, наступающего на Ригу. Благодаря постоянной разъяснительной работе политруков, каждый краснофлотец понимал, что успех в бою сильно зависит от сплоченности и выучки экипажа. Поэтому все старались сосредоточиться ради результата. Никто не собирался отлынивать, настроение у краснофлотцев было боевым.

Переодевшись в чистое по первому сроку, команда «Октябрьской революции» утром третьего августа собиралась принять свою судьбу, победить или погибнуть. Новый день обещал порадовать безоблачным небом и почти полным штилем. Но, отличная летняя погода сулила и проблемы. Отсутствие облаков и прекрасная видимость таили опасность, благоприятствуя вражеским атакам на корабли с воздуха. Едва рассвело, как на линкорах взвыли сирены. Объявили воздушную тревогу, и зенитчики почти полчаса отражали массированный налет немецкой авиации, сбив три самолета. Во время последнего ремонта в Кронштадте на линкоре усилили ПВО, дополнительно установив двадцать пулеметов ДШК. И теперь подлетать для точного бомбометания немецким пикировщикам стало гораздо труднее. Оттого и успеха в своей атаке они не добились, если не считать того, что одна из небольших бомб все-таки разорвалась на юте «Октябрьской революции» возле кормовой надстройки, отчего погибли двое и получили ранения четверо краснофлотцев из расчета одного из кормовых зенитных орудий.