— Вот скажите, товарищи, что вы тут в своем штабе сейчас разрабатываете, кроме оборонительных операций? У вас все, как я погляжу, про береговую оборону и про минные позиции. Какая-то мелкая возня получается. А где же планы военно-морских операций для уничтожения немецких линкоров? Сколько еще нам надо терпеть вылазки германской эскадры на Балтике? Товарищ Сталин просил передать, что он очень недоволен срывом нашего наступления на финский север.

Вы же знали после Ханко о немецких силах на море, так почему не усилили наш флот в Ботническом заливе? Или думали, что две канонерки справятся с линейными кораблями? А где ваши подводники находились в это время, спрашивается? Почему подводными лодками не прикрыли фланг? Теперь Маннергейм получит время, чтобы укрепиться в северной части Финляндии, да еще и снабжение через северные порты Ботнического залива немцы для его войск наладят. Неужели сейчас нельзя предотвратить хотя бы эти планы снабжения? Необходимо перехватывать у врага инициативу, а не сидеть на месте. Или вы настолько боитесь немецких линкоров, что и высунуться поперек них неспособны? А где же тогда наши «Марат» и «Октябрьская революция»?

Трибуц возразил:

— Да, у нас имеются два линкора. По документам это так. Но, на самом деле, мы располагаем лишь двумя старыми дредноутами, пусть и немного модернизированными. Вот только следует учитывать, товарищ Ворошилов, что никакие модернизации не способны превратить эти наши устаревшие корабли в подобия новейших немецких линкоров. И посылать «Марат» и «Октябрьскую революцию» в открытый бой с немецкой эскадрой равносильно преступлению. И что по-вашему мы должны делать, если у нас кораблей, сопоставимых по классу с «Тирпицем» и «Шарнхорстом», просто нету? Посылать наших краснофлотцев на верную гибель? И, прошу заметить, что наш флот не отстаивается в базах, а воюет с первого дня войны. Что же касается подводных лодок, то они оказались слишком тихоходными для того, чтобы догонять немецкие корабли. А наши подводники исправно несут службу.

Но, Ворошилов продолжал гнуть свою линию:

— Имейте в виду, товарищи, что других кораблей у страны для вас нет. Потому надо использовать те, которые есть. А то у немцев может сложиться мнение, что мы никаких атакующих действий на море предпринимать и не собираемся. Во всяком случае, все последние активные действия противника на Балтике остались без ответа с нашей стороны. Мариенхамн немцы взяли без всяких последствий для себя. На Ханко они напали, и пусть даже результаты морского боя примерно равны по потерям, но мы в ответ на Готенхафен не ходили. Так ведь? Или вот Моонзунд они обстреляли, а мы — ничего, проглотили. А теперь наши канонерские лодки потоплены. И что вы разрабатываете в своем штабе? Опять оборону на минных позициях готовите, как в Империалистическую?

— Товарищ Ворошилов, мы разрабатываем планы, исходя из ситуации. А она складывается не в нашу пользу. Столь мощных кораблей, как «Тирпиц» и «Шарнхорст» у нас нет, но мы держимся. И имеем неплохие шансы держаться дальше, опираясь на те резервы, которые у нашего флота есть, — вставил Пантелеев.

— И какие же резервы собираетесь задействовать? — поинтересовался Климент Ефремович.

— Мы располагаем неплохим катерным флотом. Вот и попробуем задействовать против крупных немецких кораблей наши торпедные катера. В том числе и катера волнового управления, — сказал начштаба КБФ.

— Это те, которые без людей? — уточнил Ворошилов.

— Совершенно верно. Сейчас приводим в порядок эту флотилию, готовим ее к атаке на «Тирпиц» и «Шарнхорст». Но это не значит, что нужно бросить и планы обороны на минных позициях. Одно другому не помешает, а только дополнит, — сообщил Пантелеев.

— И вы полагаете, что этим можно переломить ситуацию? — спросил посланец Ставки.

Начштаба кивнул:

— Я убежден, что серьезный урон для врага будет гарантирован. Наши катерники очень хорошо показали себя во время высадки в Хельсинки.

Ворошилов сменил тему:

— Я уполномочен передать вам, что товарищ Сталин высоко оценивает усилия Краснознаменного Балтийского флота, помощь кораблей и краснофлотцев в битве за Хельсинки и в сражении за Ригу. Но, следует учитывать, что немцы сейчас сильно давят на Красную Армию по всему сухопутному фронту, а потому вам надо постараться действовать не только в обороне, а наносить поражения противнику на Балтике. Если вы сможете разгромить немецкую эскадру, то угроза нависнет над всем приморским флангом немецких войск. Поэтому не бойтесь создавать врагам угрозы на море. Действуйте решительнее. Устройте обстрел побережья Германии хотя бы. Тут важен и политический аспект, учитесь на примере летчиков дальней авиации, которые бомбят тылы противника, несмотря ни на что. Проведите и вы демонстративные мероприятия, чтобы мир видел мощь советского флота и решимость наших моряков драться и побеждать.

Майор Широкин закончил инспектировать недостроенные объекты береговой обороны и вернулся в штаб, когда ему позвонил лейтенант НКВД Олег Беляев. Он взволнованно проговорил:

— Товарищ майор, вы были правы. На острове точно действуют диверсанты. Под прибрежными скалами наша поисковая группа обнаружила две резиновые лодки, сдутые и припрятанные. И это недалеко от места, где произошло убийство рядового Романа Сидорова.

— Немедленно выезжаю к вам, — сказал Широкин.

Когда майор подъехал на машине с водителем к месту поисков, лейтенант сообщил:

— Резиновые лодки изготовлены в Германии. А вот со следами разобраться труднее. Они стараются перемещаться по камням. Во всяком случае, пока четких следов не нашли. Ничего нет, только следы коров.

И тут майор высказал собственную догадку:

— А откуда взялись коровы в этом лесу? Вам не приходило в голову, лейтенант, что диверсанты могут использовать какие-нибудь накладки на обувь для того, чтобы сбить поисковые группы со следа?

— Если ваша догадка верна, то мы их скоро найдем, пусть даже они и стараются перемещаться скрытно, — сказал Беляев.

— Не говори «Гоп!», лейтенант, пока не перепрыгнул, — пожурил Широкин молодого следователя. И добавил:

— Я доложу генералу Елисееву. И тогда к поискам мы сможем привлечь красноармейцев по всему архипелагу.

Чтобы выжить на чужой территории, имелась насущная необходимость не оставлять следов. Но, как же их не оставлять, если предстоит идти пешком? И тут флотская смекалка подсказала им еще при подготовке этой разведывательной операции, что можно же использовать специальные накладки, надеваемые поверх ботинок. Вот им и изготовили флотские умельцы деревянные копыта. И теперь Макс Бауэр не боялся собственных следов. Вряд ли русские быстро поймут, что коровы так далеко через лес не ходят. К тому же, все в группе старались идти след в след друг за другом. Но, маршрут им дали слишком длинный. Потому случиться с ними могло все, что угодно. И Макс внутренне готовился к любому повороту событий. После того, как их внезапно атаковала огромная рысь-переросток, все бойцы приуныли, видя в этом неожиданном нападении злой рок. Словно бы природа этого острова показывала им свою враждебность, натравив на покойного Фрица злой дух леса.

Потеря бойца легла на Макса Бауэра тяжелой ношей. Но, теперь он нервничал даже не по этой причине. Они вышли на территорию какого-то охотника. Возможно, что и не одного. Повсюду попадались капканы, установленные на мелкую и среднюю дичь. Сломанные ветки деревьев указывали на то, что здешние охотники не особо заботились о собственной скрытности. Виднелись и следы сапог. Расплывшиеся и не слишком свежие, но все еще различимые. А кое-где даже попадались остатки кострищ, кое-как закиданных землей.

Внезапно разведывательно-диверсионная группа кригсмарине вышла к небольшой избушке, стоящей прямо посреди леса. В домике никого не обнаружилось, но сюда явно наведывались. В просторной комнате имелись две деревянные кровати и печка, возле которой лежали наколотые сухие дрова, приготовленные для растопки. На кроватях нашлись одеяла, ватные матрасы и даже подушки. А на печке стояли кастрюльки с остатками еды. Судя по тому, что они даже не успели заплесневеть, хозяева посещали это место совсем недавно.