У морёного дуба капризная древесина, загубить её элементарно. Поднятый ствол очищали и тут же распиливали на колоды. Пока в в дубе много влаги он куда легче поддаётся распиловке. А вот с его сушкой целая проблема.. Мама не горюй. Сушить дуб и в советское то время не умели, гробя за несколько недель ценный материал. При естественной сушке выхлоп товарного дерева со ствола дай бог пять процентов, впрочем, как и ныне, поэтому и цена немилосердная. Но я знаю и как сушить, и как доставить!

Повезло не только с размером, но и с качеством древесины— чёрный антрацит с фиолетовыми оттенками и платиновыми прожилками. Высший сорт!

Водоходы, переоборудованные в «лесопилки», распускали колоды (стволы до поры хранили в ямах с торфяной водой) на слебы[iii], помещали в осмоленные контейнеры с герметичной крышкой и пересыпали пеноцеолитом. Не хватит гранул, зерно засыплем, оно тоже хорошо влагу тянет.

Жаль, спрятаться так не удалось. Аккурат на пятый день нашли Пронский родственники. Припекло их так, что аж целую делегацию из родовитых бояр выслали, среди которых был и отец побратима. Уболтали.

До столицы княжества дошёл за день, там всего то полста кило по Прони.

***

Сам Пронск располагался на высоком береговом мысе левого берега, Покровском бугре, с юга огибался лукой реки Прони, с востока — течением реки Пралии. На севере мыс круто обрывался над заболоченным оврагом. Два вала и два рва располагались с западной стороны. На искусственной земляной насыпи, окружавшей мыс со всех сторон и стояли деревянные стены Кремля.

С пристани поднялись по улицам к детинцу. Улицы Пронска, в отличии от большинства русских городов, располагались радиально, что обеспечивало быстрый и беспрепятственный доступ населения к крепостным стенам и башням в момент опасности. Оно и понятно, город то основали как пограничный. Повсюду чувствовалось дыхание надвигающийся войны. На пристанях лодки и малые струги сгружали припасы и бочонки. В городских кузнях стоял звон молотов, а улицы были полны оружных людей, стекавшихся со всех сторон княжества.

Изукрашенный богатой резьбой княжеский терем размерами и отделкой били хоромы Василия Пантелеймоновича по всем статьям, да и сам Пронк побольше Козельска будет.

Во дворе встречал молодой широкоплечий мужчина с копной русых волос и окладистой бородой, в вычурном зелёном корзно накинутом поверх кафтана, по всей видимости князь Иван Александрович. Хорошо что заранее собирал описания внешности от ходоков, чтобы лицом в грязь не ударить.

Встретил на крыльце. Не у ворот — рылом не вышел, но и не в дверях. Тем самым статус обозначили не как изгоя, а как удельного князя. Всё же кое-что уже смыслю в этикете.

— Здрав буде, Мстислав Сергеевич! — низко пробасил князь, обозначив поклон. — Добрые лета тебе и твому роду!

— Добрые лета, кня…

Договорить не успел, на меня налетел вихрь — курносый, веснушчатый и косой толщиной в канат.

— Мстиша! — красавица с соболиными бровями и иссине-голубыми (один в один как у меня) глазами повисла на шее и, уткнувшись в плечо, принялась реветь навзрыд, легонько ударяя кулачком по груди. — Дурак! Пошто напугал то! Сказывали, будто тебя живота лишили, будто за реку Смородину отправился. Извелась уся.

Она что-то ещё говорила неразборчиво, а я, обняв её, почувствовал искреннюю любовь и сопереживание. Что-то вспомнилось из детства приятное, пахнувшее свежескошенной травой и парным молоком.

Сестрёнка... Изяслава.

— Жив азм. Меньше слухай сплетен дурных. Приехал како и обещался и подарков добрых привёз. Тебе и Олегу Ивановичу. Где он кстати?

— Тута где-то бегает, шельмец. Олежка! — закричала она и отбежала.

— А про меня то не забыл? — с улыбкой спросил, спустившийся с крыльца князь.

— И тебе привез, только подарки на струге не уместились, на Оке-реке тебя дожидаются.

— Дядька!

— Белобрысый карапуз, от силы четырёх лет от роду бежал вот мне через двор, отбросив деревянный меч. Подхватив, я высокого подбросил его и засмеялся.

— Ого! Како вырос то. Чем же ты его кормишь?

Когда подарки собирал вызнал, оказывается у меня есть племянник и ни кто иной, как будущий великий князь, Олег Иванович Рязанский, главный соперник Дмитрия Донского, что лишь через десять лет родится на белый свет. Или нет? Слишком уж основатель но муть навожу в реке времени…

[i] Прапор — древнерусское название флага.

[ii] Праксиноскоп— прибор состоит из открытого цилиндра на внутренней стороне которого размещена полоса с 16 миниатюрами. В центре цилиндра размещена зеркальная призма, число боковых сторон которой соответствует числу миниатюр. Внутренний радиус призмы составляет половину радиуса цилиндра. При этом каждая миниатюра отражается в соответствующей грани призмы таким образом, что отклонение грани при вращении компенсирует смещение изображения, обеспечивая его неподвижность между сменами. За счёт такой оптической компенсации при вращении цилиндра возникает анимационный эффект плавного движения. В варианте от ГГ прибор дополнен съёмными лентами и объктивом что позволет наблюдать анимацию без заметных неудобств обоими глазами одновременно.

Аппарат напоминал театр Рейно, прохор заменил цилиндр аппарата лентой, на которой были укреплены стеклянные пластинки размером 4х5 см. Эти картинки через помещенное в центре зеркало отображались на экране демонстрируя рисованные сюжеты. Декорации передавали отдельно от персонажей с помощью второго "волшебного" фонаря.

[iii] Слеб— плоская заготовка, спиленная вдоль ствола дерева, своеобразная плита толщиной ( в данном случае) 120 мм. Длина колод три метра.

1 — рым; 2 — котелок; 3 — передний иллюминатор; 4 — боковой иллюминатор; 5 — гнездо телефона; 6 — болт; 7 —манишка; 8 — гайка

До вечерней братчины[i] успел одарить многочисленных родственников. Женской части достались парфюм, зеркала и бусы, а мужской — гравированные кортики и палаши. Князьям Ивану и Ярославу Александровичам латные доспехи, подогнанные аккурат под фигуру, с лета готовили. Удивил, не то слово. Сумма моего долга по цене, как одна такая броня будет, отчего братья то и дело бросали на меня озадаченные взгляды.

Детишкам всякой мелочи досталось изрядно, а уж когда Олежке начал диафильм про Добрыню показывать, плюнув на вместность к проектору сбежалась вся семья князя. Слухи о том, что Мстислав Сергеевич учудил на Переяславском торге, уже достигли Пронска и в торговом шатре даже князья побывали. Досталось семейной паре и новых подарков — ламп, хрусталя и окон, сделанных под размер проёмов терема. На круг за пять сотен расходы ушли. По продажной цене ес-сно. Если взять себестоимость, цифру смело нужно делить на десять.

Княжеская братчина это, можно сказать, своеобразный штаб. Здесь решают войны и мир, союзы и планирование военных походов, снабжение. Степенные бояре с окладистой бородой, сотники и воеводы срывая голос предлагали варианты прохода дружин к Переяславу. Ведь идти по Проне долго, впрочем, как и кружными лесными дорогами. По обычным же гостинцам опасно. Великий князь Рязанский не слепой и не глухой, оставляли и засеки, а сторожки усиливал малыми дружинами.

Вопрос быть или не быть походу даже не стоял, поэтому я молчал, больше налегая на вепря с брусникой, чем на вино, льющееся на пире рекой. А когда пришло время приватного разговора в узком кругу, я вспомнил, чем закончилась в реальности эта история. Их отца казнили зимой. Был ли поход сыновей или нет история умалчивает, но после смерти Узбека, Ярослав получил ярлык у нового хана и выгнал дядю взашей, после чего его, дядю, где-то в лесах прибили. «Неизвестно где, кем и как» так кажется в летописи было. Однако, было одно жирненькое «но». Тогда у Ярослава был ярлык на княжение, дружина московская и татарские, усилившие его войско. Сейчас же ситуация диаметрально противоположная. Тысяча ордынцев или около того при дворе дерюги и как-бы действующий ярлык. Бунт-с.